— Так вы, значит, еще не закончили всю эту возню?

— Что вы! — ехидно парировала она. — Да мне еще две комнаты ремонтировать! — И швырнула трубку.

Правда, минут через десять раскаялась — не стоило уж так-то... Вечно все соображаешь, когда уже поздно. Но он сам виноват — взвинтил ее своей невежливостью. И она с удвоенным рвением принялась за дело. К четырем часам удалось содрать все обои; прервав работу, чтобы съесть бутерброд, Пернел принялась было оклеивать стены кухни — и вдруг почувствовала непреодолимую усталость. Пришлось все бросить, подняться наверх и принять ванну. Чуть не задремав в воде, она решила: хватит, пожалуй, это уже чересчур. Самое время подышать немного свежим воздухом. Последние дни она так загрузила себя работой, что даже не осмотрела окрестности; это теперь еедеревня, надо ознакомиться. Несколько минут — и она готова: свежая майка, хлопчатобумажные брюки, сандалии, и можно трогаться в путь.

Небо затянуло тучами, но ветра нет. Положим ключ в карман брюк, выйдем через переднюю дверь... Что-то она слишком легко за ней захлопнулась: может, замок не в порядке? Подергала дверь рукой — нет, закрыта надежно. Ага, а вот и машина Тримейна — стоит на дорожке у его дома. И прекрасно: как видно, он отчаливает! А то — «еще не закончили всю эту возню»... Пока закончила! До свидания, мой милый домик, меня ждет зеленая дорога!

Радость переполняла Пернел, когда она свернула на луг и направилась к деревне, с удовольствием отвечая на приветствия местных жителей. Посмотрим, что за объявления в витрине этого домика — здесь и почта, и магазинчик. Забавно и мило, и ее касается: кто-то предлагает гладить вещи на дому «за умеренную цену»; по четвергам — уроки йоги, пожалуйста; в местной пивнушке прошлым вечером играли в вист... Приятно сознавать — она тоже член этого небольшого сообщества. Будем дальше открывать свою Америку...

Повернув направо, потом налево, Пернел оказалась на открытой местности: здесь уже луг, овцы щиплют траву. Она незнакома с местными законами, защищающими собственность, — ни изгороди, ни ворот... Наверно, владелец этой земли не посетует, если она пройдет полем. Оно довольно большое, но надо обойти овец как можно дальше, не напугать. Стараясь выбрать удачный маршрут, она сначала даже не сообразила, что происходит — два дня уже собиравшийся дождь вдруг разразился... Застигнутая врасплох, Пернел сразу же промокла до нитки. Там, невдалеке, сарай... она бросилась к нему; запыхавшись, обежала вокруг... вот открытые ворота! Уфф! Пернел вбежала внутрь и стала выжимать мокрые волосы. Удачно ей удалось укрыться, повезло! Однако обрадовалась она преждевременно — тут еще кто-то прячется от дождя...

— Это вы! — негодующе воскликнула девушка, разглядев, кто это. — Вот уж меньше всего ожидала...

Тем временем Тримейн — это был он — медленно обвел взглядом всю ее, совершенно промокшую, остановил на мгновение взор на высоко вздымавшейся груди, снова поднял глаза на мокрое лицо.

— Так я виноват еще и что дождь пошел?

Опять эти насмешливо-высокомерные нотки в голосе! Пернел вновь охватили и гнев и досада. У нее как-то вылетело из головы, что вчера вечером он видел ее нарядной и элегантной, тогда как раньше лишь в старых шортах и футболке, потной и растрепанной — когда он первый раз приехал в Миртл. И вот еще раз, как назло, — только это и стучало в голове. Волосы мокрые, слиплись, никакого макияжа, да к тому же и шагу ступить нельзя, обязательно поскользнешься и шлепнешься, ибо в мокрых сандалиях хлюпает вода...

Не обращать на него ни малейшего внимания — лучшая тактика. И она уставилась на ливший как из ведра дождь. Кажется, он избрал такую же тактику, ничуть не огорченный, что она задрала мокрый нос. Сам-то он совершенно сухой, это она успела заметить, хотя ни разу больше на него не взглянула. Предвидел приближение дождя, хитрец, и вовремя укрылся здесь, в сарае.

Небеса просто разверзлись... Безумная мысль овладела ею: она все равно промокла насквозь, больше уж некуда. Почему бы ей попросту не отправиться домой? Чего теперь бояться скользких сандалий?! Пернел храбро шагнула под дождь — и тут же в ужасе застыла на месте, широко открыв глаза. Охваченная паникой, она лишь неимоверным усилием воли сдержала отчаянный вопль, рвущийся из груди. Сдержала ли? Нет, видимо, все же закричала, ибо Тримейн мгновенно выскочил из сарая.

— А-а, коро-овы... — пробурчал он издевательски спокойно.

Пернел все еще стояла недвижимо, в полном трансе: эти огромные, страшные животные — они совсем рядом с ней...

— И как это молодая леди решилась переехать в деревню, раз она испытывает такой страх перед коровами?

Он еще и наслаждается, измываясь над ней! Видит ведь, ясно видит, что она не на шутку напугана, что она в оцепенении. Видит — и смеется! Теперь у нее только два выхода: оставаться на месте — или вернуться в сарай. И дать ему полную возможность и дальше себя высмеивать?! Нет уж, пора положить этому конец! Не пойдет она, поджав хвост, обратно в сарай.

Собрав остатки мужества, о котором не подозревала, Пернел глубоко вздохнула и, не глядя по сторонам, двинулась вперед. Не чувствуя льющегося дождя, с потными ладонями и комком в горле, приблизилась к стаду. Коровы стоят и глядят на нее; глаза их смотрят в ее глаза. Она не выдержит, ей очень страшно... Еще раз втянув носом воздух, девушка отвела взгляд и пошла вперед, все дальше, мимо коров...

Наконец перед ней знакомые ворота, теперь почти все... Проскочив сквозь них, она помчалась вперед; пробежав немного, остановилась, оглянулась на сарай: Тримейн следит за ней; отошел от сарая на несколько шагов и, не обращая внимания на дождь, смотрит ей вслед... Ну и нахал! А она довольна собой: преодолела свой страх, осмелилась даже остановиться...

Как же она его ненавидит! Не-на-видит? Она повернулась спокойно и устремилась к дому. И странное дело, чем ближе подходила, тем больше ее охватывало радостное чувство — победы, ликования... Что такое еще случилось? И какое это имеет отношение к Тримейну... если имеет?..

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда Пернел проснулась на следующее утро, первая ее мысль была: ничего особенного вчера не произошло, а Тримейн тут вообще ни при чем. Ее приподнятое настроение, неожиданное ощущение счастья — она еще вчера, прежде чем улечься, над этим раздумывала — объясняется очень просто. Удалось, случайно правда, избавиться наконец от страха перед коровами, поселившегося в ней много лет назад, после одного давнего эпизода в раннем детстве.

Как-то, собирая с матерью ягоды, она забрела довольно далеко в сторону. Стелла тогда страшно перепугалась, стала громко звать дочку по имени, потом кричать и, видимо, потревожила пасшихся неподалеку коров. Стадо бросилось бежать, и как раз в ту сторону, куда ушла девочка. Мать и дочь скоро отыскали друг друга, но ужас перед коровами — они казались тогда такими гигантскими животными, да еще и мама потерялась — прочно засел в сознании.

Хватит, однако, заниматься самоанализом, она ведь обещала Майку приехать на работу к восьми сорока пяти! Пернел живо выскочила из постели и сбежала вниз: приготовить чай, наскоро собраться — и в путь. Иной раз до нее доносились звуки из-за стены — сосед ходит по кухне. Итак, все оборачивается по-другому — он остался до понедельника. Поймав себя на этих мыслях, Пернел удивилась: что это на нее нашло? Она постоянно думает о Тримейне! Да ради Бога! Пусть себе врастает в свой дом, пусть остается там сколько заблагорассудится, хоть целую неделю! Ей-то что?!

За чаем она все же не удержалась от дальнейших размышлений. Кто же виноват, что она с первой встречи невзлюбила соседа? По справедливости, его нельзя обвинять. Будь у нее, скажем, больше денег, разве она задумалась бы поступить точно так же? К тому времени, как допила чай, Пернел рассудила, что уж если кого и назвать плутом, то не Тримейна, а сына миссис Гудвин: договорился уже с ней, а потом на попятный. Да, но ведь он заботился о благополучии матери в последние годы ее жизни, какое же тут нарушение этических норм?