-Какие шпаргалки?- Кажется, невозмутимый эльф удивился.

  -Ну, как можно сдавать экзамен без шпаргалок?- Сделала круглые глаза я. Надеюсь, что не перестаралась.

  -Что ни разу не сдавала?

  -Один раз. Потому что экспромтом. Забыла про экзамен.

  -И как?

  -Трояк. Вышибла дверь с перепугу, и перевернула на Саньяру саркофаг. А покойник умер на месте с перепугу...

  -Ладно...- Задумался ратник, решив не рисковать своей шкуркой эльфийского производства.

  -А вы когда-нибудь сдавали экзамены?

  -Конечно, и не раз.

  -А Саньяре?

  -Конечно, нет. Только когда на работу устраивался, купился на ее любимый прикол...

  -Какой?

  -У нее на столе во время экзаменов и других важных мероприятий всегда стоит мисочка с чесноком. Так вот, когда окажешься на экзамене- не вздумай чихнуть! Это своего рода манок на нежить. Потому что под партой еще бидон со святой водой, осиновый кол и серебряное распятие. Тот кто чихнет на чеснок незамедлительно получает святую воду за шкирку, кол в сердце, и распятием по голове.

  -Получали?

  -Водой да, а с колом она меня не догнала, зато распятием так между лопатками засветила, что до сих пор чешется, как вспомню...

  -А еще что-нибудь расскажете?

  -Нет, уж. Теперь твоя очередь.

  Я начала рассказывать:

  -Однажды темной-темной ночью, в темный-темный лес пошел маленький мальчик...

  -Стоп, стоп, стоп. Где-то я уже это слышал!- Прервал меня Леон.

  -Ну, тогда вот свежий анекдот из женского туалета: "Разговор на дорожной развилке: -Прекрасная Мишель, почему не здороваетесь?.. -Ой, Негений Нахайлович, я вас одетым и не узнала!"

  -Жестоко. Но походит на нее. У тебя еще одна попытка.- Отсмеявшись, предложил преподаватель. Я немного обиделась и решила при случае сочинить анекдот и про него.

  -Ну, тогда- попробовала я по-другому,- В тридевятом царстве, в тридесятом государстве однажды прекрасной принцессе стукнуло 17 лет...

  -Нет, нет, нет. Меня это тоже не интересует. Хотя, при надлежащей обработке из этой истории можно было бы сделать неплохой триллер с эротическим уклоном. Давай лучше я тебе расскажу историю. Это произошло, когда я служил в залерском гарнизоне. Сотником тогда у нас служил Викентий Тор'Д Ортиан де Монтеблю пи эр в квадрате косинус от икс и так далее, сам уже не помню, что там дальше, но знаменит он был не этим. Скорее знаменита была его жена Глориасса, девица огромного ума и тела, неописуемой красоты в том смысле, что описать все это просто невозможно. Ну так вот, сидит как-то Викентий, читает мыльный эльфийский роман. отобранный перед этим у жены, как прибегает к нему молодая супруга десятника Николаса вся в слезах, что вот мол, муж ей изменяет. Стирала она его форменный прикид вчера, а в кармане обнаружила кружевной бюстгальтер на несколько размеров больше своего. Ну, Викентий, посмотрел с завистью на молодую симпатичную эльфийку и начал ее успокаивать, что разберется и все такое. А в доказательство преступления забрал уличенную в неподобающем поведении деталь туалет и засунул себе в карман, а после, проводив молодую, зачитался романом и забыл...

  Я старательно делала вид, что мне не смешно и вообще скучно. Просто обиделась за свою историю. Не дослушал, а делает выводы... А он тем временем продолжал:

  ... Наконец, когда уже начало смеркаться, сотник закрыл-таки книжку и уже не вспоминая о делах пошел домой. В дверях его встретила супруга. Ручка ее скользнула в карман сотника и, нащупав там что-то инородное, удивленно выскользнула обратно. А после жена с новым приливом вдохновения принялась тискать мужа в объятьях: - Ой, Викентюшечка, какой же ты у меня затейник, а я-то его уже неделю ищу...

  Я лишь удивленно приподняла брови, старательно заглушая рвущийся наружу смех, чтобы он не воображал о себе многого. Не дождавшись эффекта от рассказа, ратник лишь смущенно пробормотал, что я, де, наверное, слишком маленькая для подобных рассказов и мне просто не понять. На что я обиделась еще сильнее, и, пожелав спокойной ночи мрачным голосом, торопливо очертила защитный круг и повалилась спать. Правда, уснуть не могла и долго лежала, рассматривая звезды, прислушиваясь к самоуверенному храпу Леона.

  Наконец, последние звезды подернулись предрассветной дымкой, а кромка горизонта, виднеющаяся сквозь частокол деревьев, заалела на востоке. Я, хоть так и не смогла толком уснуть, чувствовала себя довольно выспавшейся, злой и готовой к новым неприятностям. Кажется, вчера с этими историями, я забыла принять эликсир из флакона, висевшего на моей шее, но никакого сожаления поэтому поводу я не испытывала, скорее наоборот, мрачное удовольствие от осознания того, что спутникам придется терпеть мои приступы неконтролируемого гнева.

  Завтрак прошел в тягостном молчании, даже неугомонный Стервец, подозрительно быстро угомонился, после якобы невинного вопроса, о том, не забыла ли я принять зелье из бутылочки. Я щелкнула его по носу и вполне доходчиво объяснила, чем умный человек отличается от глупого, созданного при помощи магии, животного. Леон тоже не горел желанием поддерживать светский разговор, и, пришпорив коня, в прямом смысле удрал от всякой ответственности. Однако ж вид Леона и конской задницы не вызвал у Стервеца должного прилива вдохновения и, словно в отместку, он так припустил, дробно стуча копытцами, что вскоре оставил позади себя и Леона и даже Делянск, проехать который мы должны были не раньше завтрашнего утра и то, только при очень благоприятных погодных условиях. И только прилично углубившись в сторону Ельфова леса, мракобес сбросил меня и не терпящим возражений голосом, приказал принять лекарство из баночки. Ошеломленная психологической атакой, я не смогла противиться и очень чувствительно хлебнула зелья. Кое-как соскребя глаза со лба, и приставив их на место, то есть, куда-то выше носа, но ниже бровей, я нашла в себе силы выдохнуть, и только сейчас вспомнила, что его вообще-то надо бы разбавлять водой. Подумав, что хуже уже в любом случае не будет, я выхлебала пол фляги воды и наконец успокоилась.

  Задумчивый Стервец сидел в своей любимой позе, возле как попало сваленных походных сумок, сложив передние копытца на пушистый пузик.

  -Ну, как, полегчало?- Участливо спросил он.

  -Я сейчас кому-то так полегчаю...- но продолжать не стала, потому, что никакого гнева больше не испытывала.- Ну, и что мы теперь будем делать, как искать Леона?

  -Во-первых, уже нашел.- В буквальном смысле слова свалился на нас ратник, чуть позже показался из-за кустов его конь, весь в мыле. На небольшой поляне стало заметно оживленнее.

  -А во-вторых?

  -А во-вторых, меня вообще-то зовут Леониколасс Т' Ор Д'Оникола синусоидальная гипербола под степенью де Алехин квадратный корень из ста сорока Рависблю. Но я не заставляю тебя учить это полностью. Мы и так переделали мое имя близко к восприятию убогим человеческим ухом. Так почему бы тебе не перестать сокращать это и дальше?

  -Ну, мы же не на парах? Зачем лишний раз язык мозолить? Я вот, например, терпеть не могу, когда меня называют Гробовских, но вы еще ни разу не обратились ко мне по имени. Вот вернемся в Школу, я даже полностью выучу все ваше имя, если, конечно, мне это поможет при получении зачета.

  -Не поможет. Скорее всего, я уже не вернусь в Университет. Пусть Харуна что угодно со мной делает. Я больше не могу выносить адептов с их идиотскими приколами и некоторых адепток с их умением и любовью встревать в неприятности.

  -А в глаз?

  -Ну, попробуй.

  Через пять минут пришлось признать свое полное бессилие перед эльфом. Спустив подобным образом пар, мы, не прекращая дежурно переругиваться, принялись споро готовить ужин, разбивать стоянку и заниматься прочими скучными, но совершенно необходимыми для нашего дальнейшего максимально комфортного существования. Наконец, я уютно устроилась возле весело потрескивающего костра с чашкой ароматного чая. Слабый свет луны и отблески ночного костра поистине творили странные вещи, делая Леона то похожим на вампира, и это блондина-то, то, наоборот, прекрасного принца из тех же эльфийских романов. Подозреваю, что и я тоже выглядела не лучшим образом, вот только при всем желании не тянула на принцессу- верную спутницу принца с тех же страниц, а походила, да, по сути, и являлась, богомерзкой ведьмой, прославившейся уже почти на всю человеческую страну и, по крайней мере, на одну из сопредельных государств.