И хотя жители Новой Англии славились скромностью и сдержанностью, однако немногие имели жилище более заурядное, чем то, которое принадлежало Джеримайе Рейкхеллу, пятому из династии управляющих концерном. Правда, дом этот был просторен, к нему то и дело пристраивались новые помещения, но сооружен он был из клинообразных выбеленных досок — и человек, не знакомый с характером его владельца, никогда не смог бы поверить, что такой выдающийся и могущественный человек, как глава империи Рейкхеллов, коротает век в этом строении неподалеку от верфи, у устья Темсы, рядом с тем местом, где река распадалась на несколько рукавов у Лонг-Айленда.

Джеримайя имел привычку возвращаться домой к полднику, и его жена, мисси Сара, с которой они обвенчались лишь годом раньше, старалась в такие минуты находиться рядом. В этот день за столом с ними сидели Джудит Рейкхелл Уокер, дочь Джеримайи, и ее жених, Хомер Эллисон, ранее служивший капитаном на судах «Рейкхелла и Бойнтона», а впоследствии выдвинутый на должность управляющего при верфи.

Джеримайя не любил засиживаться за полдником, когда в конторе его ожидала работа, и сегодняшний день не был исключением.

— Джуди, Хомер, — сказал он, едва они заняли места за столом. — Я просил вас зайти к нам сегодня по причине очень значительной. Сегодня утром с борта клипера мне доставили письмо от Джонни. — Он взглянул на дочь и улыбнулся. — Вы оба проявили колоссальное долготерпение. Вы упорно ждали того дня, когда можно будет считать брак Джуди с Брэдом Уокером расторгнутым. И теперь мне приятно сообщить вам, что в этом более не будет необходимости. Брэд мертв.

На мгновение воцарилась тишина. А потом пальцы Хомера и Джуди незаметно переплелись под столом.

— Я отлично понимаю, что нельзя радоваться, когда с другим человеком случается беда, — произнес угрюмо Хомер, — но благодарю Всевышнего за Его бесконечное милосердие. Он дал нам возможность обрести свое счастье.

— Я не стану притворяться, будто скорблю о кончине Брэда, — спокойно сказала Джуди. — Это был грязный преступник и неразборчивый в средствах интриган, который заслуживал самой худшей кары.

— Самое худшее с ним и произошло, смею тебя заверить, — сказал ей отец. — Он был раздавлен насмерть специально обученным слоном в зверинце одного всевластного португальского сановника, гнев которого он на себя навлек.

Джуди непроизвольно вздрогнула.

— Не нужно принимать это близко к сердцу, девочка, — сказала ей мисси Сара. — Все повернулось к лучшему.

— Именно так, — сказал Хомер. — Теперь ничто не помешает нам обвенчаться в ближайшем будущем.

— Вам решать, повремените вы с вашими планами или нет, — сказал Джеримайя, когда вошедшая горничная передала мисси Саре поднос с тушеным мясом и та принялась раскладывать его по тарелкам. — Джонни также сообщает нам, что наши худшие опасения относительно Лайцзе-лу подтвердились. Она скончалась, и он похоронил ее в склепе рядом с ее отцом в их родовом имении в Кантоне.

Руки Сары Рейкхелл, которая в этот момент подкладывала к тушеному мясу картофель и овощи, продолжали повиноваться ей, но глаза наполнились слезами, и она не знала, как их смахнуть.

— Прости меня, дорогая, — мягко проговорил Джеримайя, — я знаю, как вы были с ней близки.

Мисси Сара в силах была только ответить кивком. В молодости лишившись в Китае мужа, морского капитана, а вместе с тем и средств к существованию, она поступила на службу гувернанткой и двадцать лет неотлучно провела рядом с росшей без матери Лайцзе-лу. Она знала, что будет оплакивать эту потерю до конца своих дней. Но она никогда не забывала и о том, как принято вести себя в Новой Англии, и когда она заговорила, голос ее оставался твердым.

— Последние дни недели я готовила себя к этому, после того как получила последнее письмо Лайцзе-лу и прочитала сопроводительную записку Джонатана. Она мучилась страшными болями, страдая от неизлечимого недуга, и Господь смилостивился над ней. А как дети, Джеримайя?

— Джулиан и Джейд выглядят неплохо и, кажется, слишком сильно не горюют. Я дам тебе прочитать письмо Джонни. Он привезет их домой сразу же, как Калеб Кашинг сможет отправиться в обратный путь, и я осмелюсь предположить, что они уже вышли в открытое море. Это означает, что они будут здесь примерно через три месяца, а может быть, и раньше.

Мисси Сара кивнула, и по этому движению можно было догадаться, что теперь ее жизнь наполнится новым смыслом: она возьмет под свою опеку оставшихся без матери детей Лайцзе-лу, так же как в свое время саму китаянку.

— Теперь я понимаю, сэр, что вы имели в виду, предлагая нам не торопиться, — спокойно произнес Хомер. — Новости несколько меняют ситуацию.

Джуди, глотая слезы, утерла глаза платочком и поспешно поднесла ко рту стакан.

— Я была привязана к ней так, будто она была моей сестрой, а не невесткой, — прошептала она.

Мисси Сара сидела, выпрямившись как стрела, и переводила взгляд с Джуди на Хомера.

— Я была настолько близка с Лайцзе-лу, что она казалась мне дочерью, а не подопечной, — наконец медленно заговорила она. — Но теперь ее нет, и произошедшее нельзя считать неожиданностью. Она уже долгое время была больна.

Оба согласно кивнули, и квадратная, грубоватая челюсть Хомера приобрела еще более резкие очертания. Он собирался с духом, ожидая продолжения.

Джудит Уокер была истинной дочерью Рейкхелла. Она имела поразительное сходство со своим отцом и братом; ее внешность скорее можно было бы назвать интересной и привлекательной, но не хорошенькой. Когда она сжимала зубы, подбородок ее выдавался вперед. Она, казалось, тоже была готова с достоинством выслушать все, что собиралась сказать ей мисси Сара.

Сара Рейкхелл подала всем пример, решительно завладев ножом и вилкой и приступив к еде.

— Сколько бы мы ни скорбели, — сказала она, — нам не вернуть Лайцзе-лу. Поэтому предлагаю вам обоим, так долго дожидавшимся собственного счастья, более ничего не ждать. Я не вижу, к чему откладывать вашу женитьбу до возвращения домой Джонатана. Вы только оттянете все еще на три месяца.

— Наверное, это правильно, — ответила взволнованная Джуди, — но я помню и о том, что на борту корабля находится маленький Брэд. Я думаю, не стоит ли нам подождать, чтобы он смог присутствовать на церемонии.

Ее отец пожал плечами.

— Решайте этот вопрос сами, Джуди, — сказал он. — Мы с Сарой не собираемся вмешиваться и что-либо вам советовать.

— Не лучше ли подождать, когда мы останемся вдвоем, и попытаться обдумать все самим? — предложил Хомер.

Джуди покачала головой.

— Я хочу обсудить это сейчас. Что ты скажешь, Хомер?

— Ну что ж, — заговорил он, — я полагаю, что мы нашли взаимопонимание с маленькой Джуди и маленьким Брэдом, и я твердо намерен сделать все, что в моих силах, чтобы стать для них хорошим отчимом. Нужно ли нам ждать, чтобы Брэд смог присутствовать на нашем венчании, представляется мне делом вкуса, а так как ты — мать этих детей, я доверю это решение тебе, Джуди. Я не ухожу от ответа, пойми меня; я просто думаю, что не мне указывать, как в этом случае поступить.

Джуди молча вертела в руках вилку, стараясь привести в порядок мысли.

— Хомер, — произнесла она наконец, — мы часто приходили в отчаяние оттого, что никогда не сможем быть вместе. Каждый раз, когда до нас доходили вести о том, что муж мой жив и здравствует, мы понимали, что связаны по рукам и ногам, что ничего не можем сделать. Теперь, наконец, нашей свадьбе ничто не мешает, ничто не мешает исполнению наших желаний.

Хомер кивнул.

— Да, — сказал он, — это чудо. Так бывает на море, когда ветра после шторма стихают и появляется солнце. И кажется, что произошло чудо. Мне это кажется и сейчас.

— Именно так, — сказала Джудит. — Произошло чудо, и я хочу сполна насладиться им. Если это покажется эгоистичным, что ж, пусть так. Мы отправляемся в город, чтобы переговорить со священником, как только у тебя появится время.

Хомер не в состоянии был сдержать улыбку, глядя на своего будущего тестя.