— Каким образом я смогу обеспечивать себя инструментами и препаратами, мистер Рейкхелл?

— Советую вам запастись всем необходимым заранее и в возможно большем количестве, — сказал Джонатан. — Обещаю снабдить вас лекарствами и всем остальным, только укажите, что вам понадобится. Когда вам потребуются новые препараты, просто напишите мне, и я пришлю их.

Наступило продолжительное молчание. Наконец молодой доктор спросил:

— Когда вам нужно знать, согласен ли я вступить в эту должность, мистер Рейкхелл?

— Я не верю в искусственно установленные сроки, — ответил Джонатан Рейкхелл. — Разумеется, мне хотелось бы как можно быстрее разрешить эту проблему, так как мне не терпится дождаться того времени, когда западный доктор начнет практиковать в Китае. Там работы непочатый край, и дорог каждый день. Но я прекрасно понимаю, какой это ответственный шаг. Вам потребуется все тщательно обдумать.

Казалось, у Мэтью уже готов ответ.

— Я еще не открывал здесь практики, — сказал он. — И не связан ни с кем обязательствами, только с собою самим. Стало быть, по крайней мере теоретически, я могу подняться на борт корабля, как только при мне будут лекарства и инструменты.

Джонатан кивнул, понимая, что молодой человек уже фактически принял решение и что теперь следует незаметно, но достаточно твердо подтолкнуть его в нужном направлении.

— Один из моих клиперов отходит в Гонконг и Вам Пу ровно через неделю. Этого времени больше чем достаточно для того, чтобы снарядить вас в дорогу. Хватит его и на то, чтобы обновить вам гардероб. И вам еще нужно попрощаться со своими родственниками.

— У меня нет родственников. Я один в целом мире.

Для Джонатана становилось все более очевидным, что Мелтон склоняется принять предложение. И он решился еще на один шаг.

— Я зарезервирую для вас кабину на судне. И вручу вам для передачи императору и его сестре книги, статьи из журналов, вырезки из газет. Я также доставлю вам ящик с новейшим медицинским оборудованием, которое, уверен, вас заинтересует.

Доктор улыбнулся и протянул ему руку.

— Не знаю, быть может, я последний глупец, а может быть, и самый разумный человек в христианском мире, — сказал он, — но сдается мне, что, пока я не пробыл в Китае достаточно времени, мне не решить, теряю я зря время или нет. Если вы не возражаете, дайте мне месяц пожить в Китае. Этого мне хватит для того, чтобы решить раз и навсегда, останусь ли я там или вернусь домой в Соединенные Штаты.

— Никаких возражений, доктор, — искренне радуясь, ответил Джонатан. — Даже если Китай вам не понравится, в одном, сэр, смею вас заверить: времени вы зря терять не будете. Напротив, вы приобретете колоссальный опыт и сделаете гораздо больше добра большему количеству людей, чем мечтали у себя в медицинской школе.

Джонатан взял в привычку каждый день после возвращения с работы плавать вдоль берега у дома Рейкхеллов в компании своих детей. Джулиан и Джейд становились опытными пловцами, и Хармони, которому ничего другого не оставалось, кружился в воде рядом. Искусный пловец, он почти не поднимал фонтана брызг и не спускал зорких глаз с детей. Кай также всегда присутствовал на этих увеселениях, и, когда Джонатан успевал вдоволь насладиться купанием и возней с детьми, то сбрасывал с себя напряжение, вступая в яростный поединок с Каем по правилам восточных единоборств.

Когда Кай только лишь начинал давать Джонатану первые уроки по древним воинским искусствам, они обнаружили, что силы их почти равны. С тех пор, и особенно в период длительного пребывания Джонатана в Китае, во время «опиумной» войны, он много преуспел в приемах рукопашной схватки, характерной для китайского боевого искусства. Глядя на двух гигантов, с силой швыряющих друг друга оземь, вовсю орудующих кулаками и локтями, ступнями и коленями, впору было дивиться тому, как после схватки оба остаются в живых.

Они, надо сказать, принимали все меры предосторожности, чтобы не нанести травмы друг другу. Понимая, что последствия могут быть очень серьезными, они прерывали бой всякий раз, когда появлялась угроза увечья.

Такими забавами обеспечено обожание детей. И даже Хармони, окончательно убедившись в том, что эти двое, которых он любил больше всего на свете, сражаются меж собой не всерьез, стал проявлять интерес к их поединкам.

По окончании боя Джонатан и Кай бросились в воду для последнего заплыва. Когда они возвращались, Джулиан с волнением посмотрел на отца.

— Теперь моя очередь, папа, — сказал он. — Давай устроим бой.

Джонатан колебался не больше секунды.

— Ты тренировал детей, Кай. Готов Джулиан к поединку?

— Я предлагаю тебе, — важно ответил Кай, — самому испытать его и решить, на что он способен.

Джонатан повернулся к сыну.

— Отлично, Джулиан. Начинай.

Не успел он закончить фразу, как мальчик набросился на отца, рассекая руками и ногами воздух.

Даже в свои годы он мог нанести чувствительные повреждения, и Джонатану пришлось безотлагательно принять оборонительные меры.

Сдержать мальчика было непросто. Он продолжал вести яростное наступление, демонстрируя на удивление зрелое мастерство. Для восьмилетнего ребенка он обнаружил отличное понимание хитроумных принципов боевого искусства и, как Джонатан с удовлетворением отметил, прекрасно понимал последствия всех своих действий в ходе боя. Время от времени Джонатан заставлял сына вовсю потрудиться, проверяя его в деле, и в конце концов убедился, что мальчик изрядно подготовлен и в защите, и в нападении. Вне всякого сомнения, он вполне мог бы соперничать с любым китайским мальчиком его лет и имел бы солидный перевес, если бы схватился с каким-нибудь американским сверстником. Наконец Джонатан призвал к перемирию. Но Джулиан был настолько поглощен сражением, что, казалось, сам остановиться не в силах.

Джонатан обхватил сына за плечи, прижав его руки к своему телу.

— Ты был великолепен, Джулиан, — сказал он. — На сегодня хватит.

Ребенок угомонился и с надеждой взглянул на него.

— Ты действительно считаешь, что у меня хорошо получается, папа? Ты говоришь это не для того, чтобы сделать мне приятное?

— Ты достаточно хорошо меня знаешь, — ответил Джонатан, — чтобы думать, будто я способен раздавать похвалы только для того, чтобы сделать кому-то приятное. Если я хвалю тебя, сын, значит, ты это заслужил.

Джулиан был на седьмом небе, и в Джейд немедленно пробудилась ревность.

— А теперь моя очередь, — проговорила она.

Джонатан был захвачен врасплох, но постарался это скрыть.

— Боюсь, что пораню тебя, дорогая, — пробормотал он.

Девочка, казалось, была разгневана.

— Испытай меня, и сам поймешь, что у тебя ничего не выйдет.

И не дожидаясь его согласия, она бросилась вперед и атаковала его по всем правилам.

Джонатану ничего не оставалось, как прибегнуть к защите. Он был совершенно ошеломлен отвагой своей маленькой дочери.

Конечно, Джейд была совсем крошкой и обладала совсем небольшой силой, но техника ведения боя была у нее филигранная. К изумлению отца, ей знакомы были все атакующие приемы, все оборонительные маневры. Более того, она знала, в каком положении ими воспользоваться. Если она продолжит занятия с Каем, то со временем сможет добиться очень многого, и, уж во всяком случае, постоит за себя в любой ситуации, которая может представить для нее опасность.

В конце концов Джонатан остановил бой, и, после того как он воздал щедрую хвалу дочери, дети попросили разрешения провести поединок между собой.

Но тут немедленно вмешался Кай, заявив, что это строго запрещено — с ним они могут вступить в бой, как только пожелают, объяснил он, но, если он хотя бы раз увидит, что они ведут поединок друг с другом, их занятия на этом прекратятся.

Джонатан был благодарен мажордому за его благоразумие. Он, видимо, достаточно хорошо изучил детей и понимал, что в единоборстве они не сумеют противостоять духу соперничества и в результате могут окончить бой с серьезной травмой. Они вернулись домой, и брат с сестрой после переодевания были приглашены в детскую ужинать под наблюдением мисси Сары. Джонатан, после такой прогулки чувствующий себя великолепно, тоже переоделся и спустился в библиотеку посидеть с отцом и пропустить стаканчик перед ужином.