Затем она заперла дверь, а Клэр осталась стоять на лестнице, чувствуя себя очень одиноко. Элизабет изменилась, и это нормально — изменилась гораздо больше, чем Клэр, несмотря на все пережитое в Морганвилле. Она так старалась быть взрослой, что собиралась сломать что-нибудь — скорее всего, себя, подумала Клэр.

Но Лиз была права… ей надо распаковаться. Хотя когда она поднялась наверх и снова осмотрелась в угнетающе-синей комнате, первое, что она захотела сделать, это взять чемоданы и бежать, бежать, бежать обратно к…

… к Шейну.

Клэр достала телефон и прокрутила адресную книгу. Все до боли знакомые имена. Я могу позвонить ему, подумала она. Я прямо сейчас могу позвонить ему.

Вместо этого она положила телефон, сделала глубокий, медленный вдох и бросила первый открытый чемодан на низкую, скрипучую кровать.

Может быть, положив вещи в ящики в узком шкафу, она станет чувствовать себя менее… потерянной.

Однако, через час чемоданы были уже пусты, а ящики набиты нижним бельем, футболками и одеждой, все необходимое висело на вешалках в гардеробе, а ее избитая коллекция обуви была аккуратно уложена… Она расположила немного личных вещей, которые привезла с собой, в комнате. Она не утруждала себя плакатами, но расставила фотографии Шейна и альбом с фотками Майкла и Евы, Мирнина и Амелии, и всеми остальными, кого она знала в Морганвилле, кто по-прежнему был там, и даже тех, кто не был, как, например, Оливер, который скрылся. То, что она оставила позади, хорошее и плохое. Был даже питомец Мирнина — паук Боб крупным планом. Он был удивительно милым.

А Клэр все еще чувствовала себя потерянной и одинокой. Со знакомыми вокруг все стало еще более чуждым.

Она продолжила подготавливать вещи, пока не поняла, что она на грани помешательства, и, наконец, подключила свой компьютер, нашла в доме Wi-Fi (который был довольно неплох) и обнаружила, что электронная почта взорвалась, как попкорн в микроволновке, в ее почтовом ящике. Одно было от папы, говорившее, чтобы она позвонила и подтвердила, что в безопасности на новом месте. Также от Майкла и Евы, и даже неловкое формальное письмо от Мирнина, которое сводилось к тому же (она удивилась, что он действительно сам понял, как управляться с этим). Всё это было действительно мило, но она не могла поговорить с ними прямо сейчас; отчаяние из-за принятого решения все еще маячило над ней, и она знала, что сломается и заплачет, если услышит знакомый голос. Поэтому она разослала всем в ответ электронные письма.

Это всё, что она могла сделать, чтобы не начать просить их приехать за ней и забрать домой.

Нет, я не сделаю этого. Я не уеду, напомнила она себе. Я не уехала, когда попала в Морганвилль, а люди фактически пытались убить меня. И я не собираюсь уезжать сейчас, только потому что мне не нравится моя комната и сумасшествие соседки.

Ее внезапно поразило, что не было никаких сообщений от Шейна. Ни одного.

В ее горле образовался ком, и она невольно взглянула на ближайшую фотографию, на которой был он. Эта была ее любимой. Она засняла его расслабленным, смеющимся, а тепло в его лице всегда заставляло чувствовать безопасность и счастье.

Но что если свет исчез? Что, если она никогда не увидит его в нем снова — если он забудет о ней из-за того, что она уехала, или всё между ними изменится? Это будет твоя вина, сказало ей что-то. Потому что ты уехала.

Она потянулась к телефону и слегка провела пальцами по экрану. Так легко позвонить ему. Это займет всего пару движений, а затем телефон зазвонит, и…

… А что, если он не ответит?

Клэр уронила телефон и приложила ладони к горящему лбу, а когда она была готова просто залезть в ее паршивую, провисающую кровать и заплакать, ее компьютер издал тихий звук, который сообщил о входящем сообщении.

Она схватила мышь и судорожно щелкнула, включилось видео. Сначала была лишь темнота, затем включился свет, и она увидела лицо Шейна, освещенное им. Он был в своей комнате, она смогла увидеть… всё тот же беспорядок, как и всегда, а при виде его к горлу подступила безумная тоска.

— Привет, — сказало изображение Шейна. Это был не Скайп, не реальное время, просто запись, поэтому она едва контролировала сумасшедший порыв ответить ему, ляпнуть, насколько она скучает, любит его, нуждается в нем. Она не могла удержаться от прикосновения к экрану и отслеживания линий его губ кончиками пальцев. — Ну, я думаю, ты там на новом месте. Надеюсь, оно потрясающее. Если нет, то ты сделаешь его потрясающим, потому что ты так и поступаешь. Это твоя супер-сила. Кстати, это для Клэр, так что если я случайно нажал на кого-то другого в списке, перестаньте смотреть, или мне придется вас убить.

Это заставило ее засмеяться, и он, должно быть, знал об этом, потому что немного улыбнулся. Из-за этого в уголках его глаз появились едва заметные морщинки.

— Так или иначе, — сказал он. — Клэр, если ты видишь это, а не зла на меня настолько, чтобы удалить, не посмотрев… Я скучаю по тебе. Я скучаю по тебе так сильно, что от этого больно. Я продолжаю бродить по дому и хотеть, чтобы ты была здесь, и я смогу… я выясню, как исправить ту оплошность, которую я совершил. Пока что я не могу этого сделать, хотя, думаю, что хочу сказать тебе, как я скучаю. Вот и все. Так что, если тебе одиноко там, и ты не ходишь на вечеринки и не встречаешься с Бостонскими парнями, возможно, мы можем быть одинокими вместе.

Он избегал камеры, но теперь установил с ней зрительный контакт, она почувствовала, будто он смотрел прямо на нее. И эта улыбка… разбивала ей сердце.

— Люблю тебя, — сказал он и отключился, как если бы боялся, что его поймают на этом.

Из-за этого ее глаза наполнились слезами, она сидела еще несколько минут, заново включая его, наблюдая, как его губы произносят слова.

Мы можем быть одинокими вместе.

Она потянулась за телефоном, когда Элизабет — без стука — распахнула дверь ее спальни с такой силой, что она опрокинула один пустой чемодан.

— Эй! — весело сказала она. Мрачное настроение, в котором она пребывала, уже испарилось, и глядя на ее ослепительную улыбку, Клэр задалась вопросом, не вообразила ли она его себе. — Готова на какой-нибудь вкусный самодельный ужин? — спросила Лиз. — Потому что я совсем проголодалась, — она положила руку на бедро и оглядела комнату, затем еще раз. — Эмм… ты распаковалась?

— Да.

— Вау. Мне действительно нужно показать тебе, как украшать комнату, не так ли?

Нет, если цвет краски — подсказка, подумала Клэр, но сдержалась. Она спокойно взяла бы банку чего-то нейтрального и сделала бы все по-другому, так, как хотела — без сравнений, без драмы, без суеты.

— Итак, что у нас на обед?

— Как насчет макаронов и сыра с курицей? Я брала их недавно в KFC (прим. пер.: сеть ресторанов быстрого питания), но клянусь, они все еще съедобные.

Звучало неплохо. Клэр даже не понимала, что была голодна, пока не заурчал живот, она соскользнула с кресла у компьютера и по пути к двери засунула телефон в карман.

Ужин был не долгим.

… Хорошо, что он вообще был. Приготовление еды с Элизабет было адом; она хотела сделать все правильно. Клэр забросила макароны в кипящую воду, а Лиз расстроилась и сняла их с конфорки, так как сначала хотела проверить температуру воды. Клэр спросила зачем, что привело к безумному объему информации о приготовлении пасты в нужной температуре, о физике и химии пищевых продуктов, и, честно говоря, в основном физика была для Клэр, как наркотик, но даже она на самом деле не могла применить ее к макаронам с сыром, которые продаются в коробках за доллар. Она лишь отступила, пусть Лиз проводит все наблюдения за температурой и мешает соус, еще она была одержима в получении совершенно ровных кусков курицы, чтобы добавить их в пасту. Все это заняло около часа, что было приблизительно на полчаса больше, чем Клэр собиралась потратить на макароны и сыр, даже при том, что Лиз добавила, как она сказала, китайские травы и белое трюфельное масло. В конце концов, на вкус они были как она и ожидала, но к тому моменту Клэр была готова съесть целую коробку.