В начале я говорил, что хаос связан со смехом. И это не случайно. Возможно, смех – это наиболее доступная нам форма экстаза. Именно экстаз считается основной шаманской техникой путешествий из обыденного мира в мифические пространства. Экстаз с греческого переводится как «вне-стоять» (в русском языке есть аналог – «исступление»), то есть означает выход за пределы Я. Таким образом, экстаз можно расценивать как временное забвение Я, максимальное сближение с Небытием-Богом. И смех, и шаманский экстаз имеют такие общие черты: разрушение границ (а границы – это основное свойство Космоса), сближение оппозиций (то есть смешение ролей, инверсия высокого и низкого, позитивного и негативного), торжество бессознательного над сознанием. Парадоксальным образом в смехе-экстазе слились и максимальная жизненность, и смерть-небытие; смех разрушает условности, стирает границы, но и способствует сплочению и укреплению связей. Смех как естественная реакция на радость, счастье, может быть расценен как акт слияния с Богом-ничто, как момент истины и возврат к мифическому времени творения, когда из ха-ха-хаоса творился упорядоченный, «красивый» мир Космоса))

…Ну, думаю, что мысль ясна. А то развивать ее можно долго))

Контролируемое безумие, или Почему я шаманист

Какую цель преследует любая религия? Она отвечает на вопросы о том, как вести себя в необыденных ситуациях. Если правильно готовить пищу нас учит кулинария, правильно переходить улицу – правила дорожного движения, правильно говорить – филолог и логопед, то как правильно жить и правильно умирать можно только благодаря религии. Кто-то скажет – благодаря философии. Но философия, если она является законченной, это уже религия. Особенность религии в том, что она полностью объясняет мир, в её картине мира не остается белых пятен. А значит человек, принимающий некую религию, «перестает беспокоиться и начинает жить». В этом цель, в этом смысл веры…

Но вернусь к первой фразе – о необыденности. Всё обычное вырастает из необычного. Та же кулинария – обычное дело для повара и необычное для того, кто готовит что-то впервые. Говорить – обычное дело, но если ты учишь иностранный язык, то находишься на пути проб и ошибок. А значит – на пути, полном открытий. Всё в нашей жизни условно разделяется на чудесное и обыденное, на познанное и тайное. И эта условная граница проходит как в сознании каждого из нас, так и в коллективных сознаниях разных эпох, культур, сообществ. Но всегда и везде общество состояло из тех, кто принимал готовые рецепты и тех, кто их создавал, окунаясь в море неизвестного, расширяя границы обыденного для большинства.

РАСШИРЯЯ ГРАНИЦЫ СВОЕЙ СВОБОДЫ, МЫ КРАДЁМ СВОБОДУ ДРУГИХ.

Чтобы понять это, следует прежде разобраться, что такое свобода. Мы не знаем чистой, абсолютной свободы, но хорошо знакомы с её градиентными серыми состояниями. Свобода – это пространство развития, некий вольер, в рамках которого мы можем передвигаться, самостоятельно выбирая направление. Свобода – пустота, которую мы по своему выбору заполняем. Или не заполняем, в таком случае свобода остается чистой потенцией, возможностью. Такой свободой является время, которое вы не потратили на дела, а просто лежали, глядя в потолок. Или деньги, которые были не потрачены, а выброшены, потеряны, или отданы незнакомцу. Есть люди, которые заставляют свободу работать на себя, приумножая её и становясь зависимыми от свободы. Революционеры бунтуют против существующего порядка вещей, потому что любой статичный порядок уже есть кража возможности выбора. Капиталисты вкладывают деньги в новые проекты, потому что это влечет рост его свободных денежных средств, а значит – возможностей ими вновь распорядиться. Вспомним, что синонимом свободы является воля - активное начало, своим острием направленное туда, где лежит поле интересов личности. Но разница все-же ощутима. Если свобода – пустота, то воля – это стремление заполнить эту открывшуюся пустоту. Часто там, где свободы не хватает, воля ведёт нас в те пространства, где градации свободы более тёмные: в сферы борьбы, конкуренции, конфликтов, войн. Чем плотнее поле свободы, тем жестче противоборство, влекущее поражение более слабых. Поэтому чрезмерное влечение к свободе неизбежно приводит к столкновению со смертью. Итак, если абсолютная свобода предполагает полную бесконфликтность и одиночество (нахождение в пустоте), то всякая плотность, скученность, теснота является полем борьбы с действительным за остатки возможного.

ЧЕЛОВЕК - СВЕРХЖИВОТНОЕ

Самыми рациональными существами являются животные. Их поведение чаще всего предсказуемо, поскольку логично. Человек развил разум для более качественного удовлетворения всё тех же биологических потребностей. Но достичь этого можно было лишь путём внесения в почти механически действующие биомашины элементов свободы. Человек получил возможность поступать чисто по-человечески, действуя безумно. Только человек может сконцентрировать столько свободы, сколько нет её у животных и машин, и тем более у растений. Эволюция заключается в усложнении взаимоотношений со свободой – этим основным капиталом вселенной.

ДУХ=СВОБОДА

Мы не знаем точно, что представляет собой мир, но традиционно принято делить его на материальный и духовный. Кто-то вообще не видит ничего, кроме материи (всё остальное – лишь её свойства), а некоторые ставят под сомнение существование материи. Оставим эти вопросы за скобками, они пока не так важны. Как не знаем мы абсолютной пустоты, абсолютной свободы, так невозможно встретить и абсолютную материю. Для нас пока важно поставить условный знак равенства между условными понятиями духа и свободы. А также предположить, что все элементы свободы и все элементы материи стремятся к соединению. Эволюция жизни направлена на всё большее «одухотворение материи» - накачку пустотой, всё более приводя к конфликту материального и духовного внутри. Человек – пример такого противоречивого существа, познавшего свободу, но отлученного от неё (говоря метафорически – вкусившего плод познания и изгнанного из Эдема).

Человек – уже не просто биологический продукт, поскольку кроме биологических программ внутри нас действуют и социальные, культурные. Если природное – базис, фундамент, то надстройка личности – её культурный облик, составляющие его духовной сущности. Одной ногой человек прочно стоит в своём животном прошлом, но второй робко ступает в сверхчеловеческое будущее. И баланс в этом шаге у разных людей не одинаков. Проще говоря, если одни (и их большинство) более устойчиво упираются в звериную природу, то другие шагнули чуть дальше в неизведанное будущее, где роль свободы выше, где конфликт материального и духовного острее.

САКРАЛЬНОЕ

Тема сакрального – ключевая идея религиозного и вообще культурного мировосприятия. О сакральном можно говорить так много, что я в своё время попытался объединить все его признаки, предполагая приблизиться к пониманию его природы. Анализируя представления о сакральном в самых разных обществах, обнаруживается единство этих взглядов, которое вкратце сводится к следующему:

1. Сакральное есть сверхценное, оно не относится к обыденной жизни.

2. Встреча с сакральным несёт благо и опасность. Оно способно перерождать столкнувшихся с ним.

3. Сакральное в принципе неизвестно, но мы знаем его по тем объектам реальности, которые были им отмечены. Эти сакрализованные объекты обычно становятся культовыми.

4. Сакральное обладает свойствами благодати, в то время как сакрализованное обретает форму закона. Сакрализованное как бы стоит на страже сакрального, не позволяя слишком приближаться к опасной черте, отделяющей мир обыденный от мира сверхъестественного.

5. Сакральное несёт на себе печать полиморфизма, то есть избыточно во всех смыслах.

6. Сакральное не благо и не зло; сакрализованное есть благо. Сакрализованное является вратами в сакральное.

Некоторое время я удовлетворялся этими характеристиками сакрального, но мне недоставало какого-то штриха, чтобы сказать: «ЭТО – не что иное как ТО!»