Кхан сдержанно кивает, словно бы соглашаясь с моими словами, и произносит:

   - Демократия легко продается, были бы деньги, моя маленькая глупая девочка, свободен тот, у кого есть деньги, все остальные рабы с иллюзией свободы.

   - Твое извращенное...

   - Полно, Сани, обойдемся уже высказанными тобою оскорблениями, большего, боюсь, мое чувствительное эго не вынесет. Ты и так меня почти растоптала тем, что вышла замуж за грошовую пародию на человека.

   - Не смей...

   - Не сметь что?

   Кхан глубоко затягивается, небрежно стряхивает пепел на ковер и смотрит на меня, чересчур спокойный, почти умиротворенный, на удивление сдержанный. Это вызывает страх, но он ничего не может мне сделать, я пытаюсь убедить себя в этом снова и снова, но срываюсь, переводя взгляд на бессознательного Вила.

   - Почему он не приходит в себя, что ты с ним сделал?

   - Даже пальцем не дотронулся, охрана вколола успокоительного, я пришел лишь поговорить и убедить тебя вернуться.

   - Я не вернусь.

   Отчего - то не особенно хочется доверять его снисходительности и он, словно читая мои мысли, открыто улыбается мне.

   - Почему ты не можешь поверить в такого вот меня?

   - Когда тебя интересовали только разговоры?

   - Предлагаешь воспользоваться спальней?

   - Предлагаю убраться из моего дома.

   Сюзи не видно и не слышно, и я надеюсь, что она ушла с Энтони к соседке, на вечерний чай, и Кхан попросту ее не застал, но уже довольно поздно и она может вернуться в любую минуту.

   - Ты должен уйти.

   - С чего бы это?

   - Мы поговорили, я не вернусь, меня не переубедить.

   - Я обещаю измениться, стать более терпимым...

   - Ты повторяешься...

   - Я признаю, что был не слишком приветливым супругом, если ты вернешься, я не стану тебя избивать, обещаю. Слишком долго искал, чтобы получать удовольствие от твоего унижения. И ведь наткнулся случайно, я не собирался искать в том направление, детектив проявил самостоятельность, запросив данные на тех, кто получал или менял место жительство после побега, твое новое имя значилось на третьей странице очень длинного списка. Столько впустую потраченных дней, столько переживаний и сомнений, пока ты наслаждалась свободой и любовными похождениями.

   Кхан жадно затягивается сигаретой, потом давит окурок об стол и медленно поднимается со стула. Потягивается, будто разминаясь, расстегивает пуговицы пиджака. Он великолепен в классическом костюме с жилетом и галстуком, впрочем, чисто физически он великолепен в любой одежде и без нее тоже. Особенно выигрышно он выглядит, когда одет именно вот с такой немного устаревшей тщательностью к мелочам. Галстук в тон костюму, платочек в кармане пиджака в тон сорочке, носки в тон начищенным до блеска туфлям ручной работы и неизменные часы на золотой цепочке, прикрепленные к жилетке и чуть волнистые пряди волос до плеч, небрежно уложенные на прямой пробор. Неожиданная прическа для такого старомодного в мелочах джентльмена.

   - Я хотел бы вернуть тебя.

   - Я не вернусь...

   - Даже ради Энтони?

   Я вздрагиваю от неожиданности и, Кхан вопросительно приподнимает брови:

   - Неужели ты думала, что я ничего не знаю о собственном сыне?

   - Он не твой...

   - Мой, видимо, не зря я развлекал тебя в клинике два с лишним года назад.

   - Это ничего не значит.

   - Возможно, - Кхан делает несколько неторопливых шагов и останавливается возле Вила, но при этом не сводит с меня пристального взгляда. - Энтони спит в машине в ожидание воссоединения дорогих родителей.

   - Ты не имеешь права...

   - Я имею все права на него и тебя, Сани.

   - Ты не заставишь меня вернуться, отобрав Энтони, - глупые слезы срываются даже раньше слов, показывая слабость и ломая выдержку. - Верни мне сына или я обращусь к властям.

   - Я в Нассене и власть, и правосудие, ты до сих пор так и не поняла за кого вышла замуж, вернешься ко мне и, я позволю увидеться с сыном, будешь продолжать отстаивать независимость, забудешь Энтони. Ему конечно, нужна мама, но ее может с легкостью заменить кто угодно, такой возраст, все забывается, ко всему привыкаешь.

   - Ты не запугаешь меня.

   Кхан деланно пожимает плечами, словно выказывая недоумение подобным предположением.

   - Мы можем препираться сколько угодно, Сани, но мне не нравится этот дом, и его обитатели, и этот район мне тоже не вполне устраивает, и вообще все, что связано с трущобами не вызывает зависти и восхищения, поэтом я вынужден помочь тебе с выбором.

   - Я не вернусь...

   - Он или я?

   Взгляд Кхана, устремленный на меня, леденеет.

   - Он.

   Я с вызовом смотрю на него, ожидая чего угодно, но он лишь тихо рассмеявшись, произносит:

   - Неправильный ответ.

   Его рука плавно скользит за полу пиджака, вытаскивая пистолет и он не глядя стреляет в лежащего у его ног Вила. Три выстрела, потом также плавно пистолет возвращается за пояс брюк и Кхан заботливо склоняется ко мне, легким похлопыванием ладони выводя из оцепенения.

   - Его сестру пристрели сразу, так что не вижу смысла находиться и дальше в этом доме.

   Меня подхватывают и волокут вниз по ступеням, потом бросают на заднее сиденье автомобиля, Кхан опускается рядом и, машина плавно трогается, оставляя позади потерянное счастье.

   - Ты этого не сделал, Кхан?

   Слишком быстро и просто, чтобы быть правдой, даже выстрелы и проступившая кровь на полу. Он мог быть кем угодно, но только не убийцей, разве может быть столько денег, чтобы стало возможным оправдание убийства?

   - Чего именно?

   - Ты же их не убил?

   - Нет, конечно, всего лишь спектакль, - он мягко притягивает меня на колени, заставляя уткнуться куда - то ему в плечо, долго гладит по волосам, прежде чем добавить шепотом. - Я люблю тебя, Сани.

   Я дергаюсь и жалко всхлипываю, зарывшись в его пиджак, стискивая шелковистую ткань в кулачках.

   - Ты же не станешь их убивать, они ни в чем не виноваты, это я, только я во всем виновата.

   - Перестань, - Кхан касается губами моих волос, словно пытаясь успокоить. - Забудь этих нищих ублюдков.

   Он заставляет меня что - то выпить, говорит, это поможет уснуть и действительно, судорожные рыдания отступают, веки тяжелеют, и я проваливаюсь в сон.

   Сквозь не плотно задернутые занавеси просачиваются слабые лучи занимающегося рассвета, взгляд рассеяно скользит по окружающей обстановке, которая напоминает до боли знакомый интерьер давно разрушенного дома. Все еще сон, страшный и нелепый, он же не мог меня найти и притащить в загородное поместье Аканти, которого больше нет, и едва, эта мысль растаяла в тишине позабытой спальни, обрушился ужас произошедшего и, накрыла паника воспоминаний.

   - Тише, - он наваливается сверху, запечатывая ладонью губы, не позволяет дернуться и закричать. - Хватит, перепугаешь Энтони.

   Я не сразу понимаю, о чем он мне пытается сказать, но замечаю взъерошенную макушку темных волос на соседней подушке и слышу размеренное сопение сына.

   - Я подумал, что мы должны быть рядом, когда он проснется в незнакомой комнате, не хотелось бы его пугать напрасно, - слабая улыбка касается губ Кхана, глаза загадочно мерцают в полумраке спальни, он убирает ладонь с моего лица и почти выдыхает, не спрашивает. - Чего ты боишься?

   - Мне позволено не боятся?

   Сдавленный шепот и в ответ его недовольное шипение.

   - Ты думаешь, я, в самом деле, собираюсь запереть тебя в подвале, пока наш сын будет здесь кричать от испуга среди незнакомых ему людей?

   - Твой незабываемый стиль...

   - Соскучилась?

   Я чувствую его пальцы, жадные и бесстыдные, прерывистое дыхание, когда он склоняется ниже, прижимаясь губами к обнажившемуся плечу.

   - Хочу тебя...

   Он толкается вперед, дает почувствовать свою готовность, больно прикусывает нежное местечко у основания шеи.