Кто-то настойчиво колотил в дверь.

— Масса, масса! Хватит спать! Вставайте, а то опоздаете!

Килиан нехотя поднялся и направился к двери. Открыв дверь, он обнаружил за ней парнишку, с грудой одежды в руках. Он тут же принялся тараторить без умолку.

— Я принёс вам хлопчатобумажную рубашку и плотные брюки. Кладу их здесь, на кровать, вместе с мачете и пробковым шлемом. Если поспешите, ещё успеете попить кофе. И не забудьте про высокие сапоги.

— Ты говоришь по-испански, — заметил Килиан.

Парень удивленно посмотрел на него.

— Конечно, масса, я же буби, — ответил парень таким тоном, словно этого было более чем достаточно.

Килиан неопределенно кивнул.

— Как тебя зовут?

— Симон, масса. К вашим услугам.

Килиан понял, что это тот самый бой, которого к нему приставили, и постарался запомнить его лицо, в общем, вполне симпатичное. У него были почти круглые глаза и немного сплющенный нос, как у Хосе. Коротко остриженные курчавые волосы были такими чёрными, что на их фоне лоб, прочерченный тремя длинными горизонтальными морщинами, столь несвойственными юности, казался почти светлым.

— Сколько тебе лет? — спросил Килиан.

— Хм-м... Точно не уверен. Быть может, шестнадцать.

— Не уверен? — изумился Килиан.

Симон пожал плечами.

— Ну ладно, Симон. И что же я сейчас должен делать?

— Через десять минут все должны собраться во дворе. Белые тоже. Белые даже раньше.

Килиан посмотрел в окно.

— Так ведь ещё ночь на дворе...

— Да, масса. Но когда начнётся работа, уже будет день. Здесь все дни одинаковые. Двенадцать часов — ночь, двенадцать часов день, и так весь год. Рабочий день длится с шести утра до трёх пополудни. Я помогу вам одеться.

С этими словами он взял с кровати рубашку.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался Килиан. — Я и сам могу одеться.

— Но...

— Я сказал — нет, — твёрдо заявил Килиан. — Подожди снаружи.

За пять минут он умылся, оделся, схватил мачете и пробковый шлем и выскочил из комнаты.

— Я ещё успеваю выпить кофе? — спросил он.

Парнишка лёгким шагом двинулся по коридору; Килиан последовал за ним. Спустившись по лестнице, он увидел на главном дворе множество людей, выстроившихся в шеренги. Он бегом бросился в столовую, сделал несколько глотков вкуснейшего кофе, приготовленного Симоном, и вышел во двор. В нескольких метрах от себя он увидел белых коллег, оглашавших по списку чернокожих рабочих, готовых приступить к своим обязанностям. Глубоко вздохнув, Килиан направился к ним, чувствуя, что за ним наблюдают множество глаз. Он знал, что всем интересно посмотреть на нового служащего, и надвинул на лоб шлем, чтобы скрыть волнение.

— Ты как раз вовремя, Килиан, — сказал Хакобо, поравнявшись с ним. В руках он держал какие-то бумаги и гибкий прут. — Минутой позже — и тебе бы не заплатили.

— Как ты сказал?

— Если ты не приходишь вовремя, то не успеваешь на рабочее место, и тебе за этот день не платят, — пояснил Хакобо, слегка ткнув его кулаком под рёбра. — Спокойно, это касается только цветных. Ты хорошо спал?

Килиан кивнул.

— Смотри, — продолжал Хакобо, — вон тот, справа от отца — тот самый Грегорио, или масса Грегор, как они его называют. Он готовит новые бригады для Обсая. Удачи тебе — и пока. Увидимся вечером.

Килиан посмотрел на Грегорио, который, стоя к нему спиной, о чём-то говорил с Антоном. Это был темноволосый мужчина, тощий и костлявый, почти одного с ним роста. Килиан поприветствовал обоих. Они обернулись, и Килиан смог рассмотреть его лицо. У Грегорио были тёмные глаза, ледяной взгляд и маленькие усики над тонкими губами. Килиан посмотрел на отца и протянул руку Грегорио.

— Я Килиан, твой новый напарник, — представился он.

Грегорио держал в руках маленький кожаный кнут, поглаживая рукоятью пальцы, скользя ею вверх-вниз. Прекратив игру с кнутом, он пожал руку Килиана, слишком долго не выпуская ее из своей. Затем пристально рассмотрел его ладонь, и по его губам скользнула улыбка.

— Так значит, ты второй сын Антона? Скоро здесь соберётся вся семейка!

Рука Грегорио показалась Килиану холодной, улыбка — натянутой, а замечания — оскорбительными.

— Где вы работаете? — спросил он, посмотрев на отца.

— Я останусь здесь, при складах главного двора. К счастью, мне не приходится выходить на плантации.

Беседу прервал рёв четырёх огромных грузовиков с круглыми капотами и деревянными кузовами. Махнув рукой в сторону шеренг работников, Грегорио велел им забираться в кузов. Антон склонился к самому его уху и прошептал сквозь зубы:

— Будет лучше, если ты не станешь обижать мальчика.

— Я научу его всему, что он должен знать, чтобы здесь выжить, — с улыбкой ответил тот.

Антон бросил на него предупреждающий взгляд и снова повернулся к сыну.

— Ступай с ним, Килиан.

Килиан кивнул и направился к грузовикам.

— Каждая бригада состоит из сорока человек, — объяснял Грегорио. — На каждую бригаду — один грузовик. Можешь подсчитать.

— Запомни их одежду, чтобы отличать от остальных, — наставлял Грегорио, заметив, как растерялся Килиан, глядя на огромную неразличимую массу чёрных лиц и тел. — У каждой бригады она своя и всегда одна и та же. Чтобы научиться различать их лица, тебе потребуется не один месяц.

Рабочие неспешно, но споро забирались в грузовики, о чём-то переговариваясь на своём языке, которого Килиан не понимал. Он знал, что это язык пичи, и боялся, что так и не сможет его выучить. И в довершение всего, единственный испанец, с которым он может разговаривать на протяжении этих часов — неприятный тип, что сейчас кричал на них, повторяя фразы, звучащие в голове непрестанным рефреном.

— Пошёл, хватит спать! Quick! Muf, muf!

Оставалось ещё несколько человек, когда перед Грегорио остановился худой измождённый юноша печального вида, со всеми признаками лихорадки, с поникшей головой и сложенными на животе руками.

— Чего тебе ещё? — сердито бросил Грегорио. — Смотри на меня! Чего тебе надо?

— I de sick, massa.

— All time you de sick! — рявкнул Грегорио. На миг воцарилось молчание. — Ты всегда болен! Каждый день одна и та же песня!

— I de sick for true, massa Gregor, — он молитвенно сложил руки на груди. — I want quinine.

— How your name?

— Умару, масса.

— Ну что, Умару, хинина захотел? — Кнут щёлкнул о землю у него под ногами. — Как тебе понравится такой хинин?

Килиан уже открыл рот, чтобы вмешаться, но парень тут же забрался в кузов грузовика, не смея больше возражать — лишь бросил на белого ненавидящий взгляд. За ним последовали остальные, стараясь забраться в кузов как можно проворнее. Водитель первого грузовика настойчиво жал на клаксон.

— Ну, что встал? — крикнул Килиану Грегорио, направляясь к машине. — В кабину, живо!

Килиан подчинился и устроился справа от водителя, а Грегорио рядом. Колонна тронулась в путь. Несколько минут оба молчали. Килиан смотрел в окно, как бараки и дворовые постройки сменялись посадками какао, над которыми высились эритрины и бананы, защищая их от солнца своей тенью, чтобы нежные деревца какао не получили ожоги. Порой ветви деревьев смыкались над головой, образуя туннель над пыльной дорогой.

— А я думал, сейчас уже никого не бьют кнутами, — вдруг сказал Килиан.

Грегорио был удивлён столь откровенным замечанием.

— Видишь ли, парень, — ухмыльнулся он в ответ. — Я здесь уже много лет и знаю, что порой приходится прибегать к суровым мерам, чтобы заставить их слушаться. Они же врут и не краснеют — если негры вообще могут краснеть. Если они больны и не выходят на работу, им платят как за полноценный рабочий день. Скоро ты сам в этом убедишься. Все они те ещё симулянты, и притом суеверные. Совершенно невыносимое сочетание!

Килиан ничего не ответил, и тот продолжил:

— Что же касается кнута, то говорю прямо: если его у меня отберут, я уволюсь — в тот же день! Кстати, зачем, по-твоему, твой брат таскает с собой дубинку? Хозяину нужна прибыль, и я ее обеспечиваю. — Он достал из нагрудного кармана сигарету и закурил. Выпустив изо рта струю дыма, добавил угрожающим тоном: — Если не хочешь со мной ссориться, с этой минуты ты станешь слепым и глухим, ясно?

Килиан стиснул зубы. Ну почему из всех служащих ему всучили в напарники именно этого кретина? Он даже рассердился на отца и брата, не предупредивших, что здесь есть такие люди. Он, конечно, не настолько глуп, чтобы думать, будто путь будет усыпан розами, но все же ему даже в голову не приходило, что в действительности означает выражение, «суровые меры», которое он уже столько раз слышал от самых разных людей. Килиан сгорал от желания дать волю гневу, вызванному словами и тоном Грегорио, однако предпочёл промолчать, ибо внутренний голос советовал не искать проблем на свою голову в первый же день.

Внезапно машину сильно тряхнуло, и его бросило вперёд, так что он ударился головой о лобовое стекло.

— Какого черта!.. — рявкнул он.

Больше он ничего не сказал, увидев, что с идущим впереди грузовиком случилось что-то странное. Несколько человек прямо на ходу выскочили из кузова и теперь корчились от боли, лёжа на земле. Другие громко кричали и расталкивали товарищей, стремясь поскорее выскочить. Водитель остановил грузовик и теперь стоял чуть поодаль, ошеломлённо наблюдая за этой сценой. Другой человек как безумный бросился к ним, суетливо размахивая руками и крича что-то на непонятном Килиану языке.

— Snek, snek!

— Вот черт! Кто бы мог подумать? — Грегорио в ярости соскочил на землю.

Килиан выскочил из кабины вслед за ним.

— Но... что случилось?

— На них свалился чертов удав, и они все словно взбесились!

Он бросился туда, снова и снова что-то выкрикивая, но большинство рабочих лежали на земле раненые или медленно пытались встать. Кто мог, спешил убраться как можно дальше от грузовика. Килиан последовал за Грегорио, не слишком представляя, что теперь делать.