— Несомненно, подруги делают жизнь на острове более чем сносной. — Хакобо поднял бокал над головой. — Так выпьем же за них!

Остальные тоже подняли бокалы и выпили, после чего за столом воцарилось недолгое молчание.

— И что же теперь будет с этой Рехиной? — спросил Килиан.

— Да что ей сделается! — ответил Матео, воюя с пуговицами рубашки. Вентилятор под потолком почти не спасал от жары, которая от выпитого стала ещё мучительнее. — Погорюет несколько дней, а потом найдёт себе другого. Все они так делают.

— Положим, это ей будет непросто, — добавил Марсиаль, меланхолично почёсывая своё огромное ухо. — Она, прямо скажем, уже старовата. Но зато все эти годы жила как настоящая сеньора. Дон Дамасо — истинный кабальеро!

Килиан смотрел вокруг остекленевшими глазами цвета расплавленного янтаря. Его очень удивили представления друзей о том, что такое настоящий кабальеро. По их мнению, вполне нормально десять лет жить с женщиной, а затем, как ни в чем не бывало, преспокойно вернуться в объятия законной супруги.

Мануэль между тем наблюдал за Килианом. Он прекрасно понимал, какие мысли роятся в его голове. Да, нелегко испанскому юноше, воспитанному в среде, где любое проявление чувств считается грехом, где влюблённые не могут на людях даже взяться за руки, а супружеская измена считается преступлением, принять неписаные правила совершенно иного мира, где секс столь же естественен, как еда. Да, большинство мужчин эти правила принимают легко и с удовольствием, но не все люди одинаковы. В отличие от своих друзей, Килиан привык вести жизнь, которую можно было назвать добропорядочной.

— А что, если от такой связи родятся дети? — спросил наконец Килиан.

— Их не так много... — вмешался Хакобо.

— Эти цветные шлюхи знают, как избежать беременности, — со всей убеждённостью добавил Грегорио.

— И все же они есть, — вмешался Мануэль, — хотим мы этого или не хотим. Откуда, вы думаете, берутся все эти мулаты, которых вы видите в Санта-Исабель?

Матео и Марсиаль в панике переглянулись и пристыженно потупились. Хакобо поспешил вновь наполнить бокалы.

— Видишь ли, Килиан, в таких случаях ребёнок обычно остаётся с матерью, а та получает отступные либо регулярные выплаты на его содержание. Я знаю несколько случаев — правда, их можно пересчитать по пальцам — когда отцы признавали своих детей-мулатов и даже посылали их учиться в Испанию. Но, как я уже сказал, такое случается крайне редко.

— А тебе известны случаи, чтобы белый женился на негритянке? — спросил Килиан.

— До сих пор такого не случалось. Если кто-то и пытался, его быстренько спроваживали в Испанию.

— Да и зачем кому-то жениться на негритянке? — презрительно бросил Грегорио.

— Совершенно незачем! — поддержал Марсиаль, откидываясь широченными плечами на спинку стула. — Они и так тебе дадут все, что нужно, без всякого алтаря!

Хакобо, Матео и Грегорио довольно улыбнулись. Мануэль поморщился, явно задетый этим замечанием, а Килиан ничего не сказал, обдумывая услышанное.

Грегорио, уже давно заметивший интерес Килиана к этому вопросу, не упустил случая с ним схлестнуться.

— Кстати, если уж тебя заинтересовала эта тема: не хочешь ли сам попробовать?

Килиан не ответил.

— Слушай, оставь парня в покое! — сказал Матео, мягко похлопав его по плечу.

Грегорио прикрыл глаза и всем телом навалился на стол.

— Или ты тоже считаешь Антона святым? Да за все годы, что он провёл на Фернандо-По, он перепробовал кучу шлюх!

— Грегорио!.. — прервал его Матео, видя, как вспыхнуло лицо Хакобо.

Действительно, одно дело — в шутливом тоне обсуждать шлюх, и совсем другое — откровенно лгать, стараясь причинить боль, чего Грегорио совершенно очевидно пытался добиться. Все присутствующие прекрасно знали Антона. И уж, во всяком случае, подобные беседы между кабальеро подразумевали определённый уровень тактичности и сохранение тайны. Любым шуткам есть предел. Таков неписаный закон острова.

— Может, вокруг ходят целые толпы твоих братьев-мулатов, как знать... — продолжал Грегорио, цинично ухмыляясь. — Даже интересно, что думает об этом твоя мамаша?

— Хватит, Грегорио! — грозно оборвал Хакобо. — Думай, что говоришь, ясно? Это ложь, сам знаешь!

— Да брось! — высокомерно заявил Грегорио. — В конце концов, он такой же мужик, как все остальные...

— Уж во всяком случае, получше тебя! — повернулся к нему Мануэль.

— Пожалуй, не стоит об этом говорить, — добавил Матео, покручивая ус.

— Сразу видно — новичок! — оставшись в одиночестве, Грегорио пытался оправдаться. — Это была шутка. Хотя лично я бы не дал бы руку на отсечение за Антона...

Килиан покачал виски в бокале, так, что янтарная жидкость заходила кругами. Хмель внезапно прошёл, и мысли его вновь обрели ясность. Медленно подняв голову, он уставился на Грегорио твёрдым ледяным взглядом.

— Ещё раз ко мне полезешь, — объявил он, с трудом выговаривая слова, — получишь по полной!

Грегорио фыркнул, вставая.

— Ты что же, шуток не понимаешь? Скажите, какая цаца!

— Хватит, Грегорио! — резко оборвал его Мануэль.

— Ты что, не слышал? — Марсиаль угрожающе поднялся, демонстрируя могучий рост.

— Защитнички, тоже мне! — прошипел Грегорио. — Ничего, однажды настанет день, когда никого из них рядом не окажется.

Хакобо бросился на него, крепко схватив за плечо.

— Кому ты угрожаешь, придурок?

Грегорио резко вскочил и почти выбежал из столовой. Марсиаль и Хакобо снова сели на свои места и вновь глотнули виски, чтобы немного успокоиться.

— Не обращай внимания, Килиан, — произнёс наконец Марсиаль. — Раньше он не был таким, а теперь вдруг как с цепи сорвался. Но, как говорится, собака лает, ветер носит...

— Очень на это надеюсь, — спокойно ответил Килиан, хотя внутри у него все клокотало от ярости. — Ещё одного раза я ему не спущу.

В пятницу вечером Йеремиас передал Симону записку, которую принёс бой из дома Хулии. Хулия писала, что обоих братьев и Антона ждут в ее доме к ужину.

Килиан едва дождался субботнего утра, чтобы поговорить с Хакобо. В шесть часов утра он спустился во двор, где уже собрались брасерос, как никогда пунктуальные, в ожидании еженедельного жалованья. Они ждали, выстроившись в шеренгу, пока назовут их имена одно за другим, чтобы получить желанные деньги и поставить отпечаток пальца напротив своего имени в списке, лежавшем на вынесенном во двор столе. Эта церемония, так же, как еженедельная выдача поварам продуктов по понедельникам, занимала около двух часов. Дожидаясь, пока их вызовут, брасерос пользовались возможностью почистить зубы своими неразлучными «чок-стик» — щеточками, сделанными из корешков, которыми, собственно, и были обязаны своей ослепительной улыбкой.

Килиан подошёл к Хакобо и протянул ему записку Хулии.

— Очень умно, ничего не скажешь, — раздраженно фыркнул Хакобо. — Она прислала записку тебе, чтобы мы точно пришли. Ну что бы ей стоило выбрать какой-нибудь другой день? Так нет же: обязательно в субботу!

— Чем тебе не нравится суббота? — поинтересовался Килиан. — Какая разница?

— Субботний вечер здесь священен, Килиан. В смысле, для всех. Посмотри на этих людей. Чему, по-твоему, они так радуются? Завтра им выплатят жалованье, а вечером они спустят изрядную его часть в Санта-Исабель.

— Так что же: идём мы в гости или нет?

— Да-да, конечно, идем. А теперь ступай к Грегорио, и чтобы никаких препирательств! Сегодня он будет как шелковый.

Когда Килиан сел за стол, Грегорио сунул ему список своих бригад. Затем поднялся из-за стола, даже не взглянув на Килиана.

— Вот, возьми, — сказал он. — Я сегодня занят, мне нужно готовить отчетный материал по Обсаю. Нельсон тебе поможет.

Килиан сел за стол и принялся изучать список. Поглядев на Симона, он заметил, что тот несколько заскучал. Парнишка был одет, как всегда, в шорты и рубашку с короткими рукавами, то и другое — цвета хаки. Вот только на ногах у него вместо ботинок сегодня были простые сандалии из кожаных ремешков.

Несмотря на то, что он был похож на других ребят своего возраста, Килиан всегда отличал Симона по особому блеску в огромных глазах — казалось, парень все время начеку, словно постоянно ждёт какого-то подвоха, поводя головой из стороны в сторону и подмечая все, что происходит вокруг. Килиан жестом подозвал его к столу, чтобы помог Нельсону переводить. Когда подошла очередь одного из рабочих, к столу тут же протолкался другой и встал рядом, что-то возмущенно тараторя без остановки. Килиан мысленно выругался: день начинался с очередной дрязги.

— Что случилось, Нельсон? — спросил он.

— Этот человек утверждает, что Умару должен ему деньги.

Это имя показалось Килиану знакомым. Подняв взгляд, он вспомнил парня, которому Грегорио отказался дать хинин в тот день, когда произошёл памятный случай с удавом.

— За что ты ему должен? — спросил он.

Хотя Нельсон старательно переводил каждое слово, уже по одним жестам Умару можно было догадаться, что он не намерен платить. Между тем, истец с каждой минутой все больше выходил из себя. Остальные рабочие молча наблюдали за этой картиной.

— Экон одолжил ему свою жену. Умару попользовался ее услугами, а теперь не хочет платить.

Килиан растерянно заморгал и стиснул зубы, чтобы не рассмеяться. Ничего смешнее он в жизни не слышал. Не веря своим ушам, он смотрел на этого привлекательного мужчину среднего роста, с коротко остриженными волосами, высокими скулами и ямочками на щеках.

— Так, говоришь, Экон одолжил ему свою жену?

— Да, конечно, — как ни в чем не бывало, ответил Нельсон. — Умару холост. Холостым нужны женщины. Женатые одалживают им своих жён, если жены не против, а те потом платят им деньги. Так вот, Экон хочет получить свои деньги.

— Мони, мони — да, масса! — повторял Экон, старательно кивая.

— Мони нет, масса! — столь же упрямо повторял Умару, мотая головой.