Директор Института духовности Папского университета св. Фомы Аквинского в Риме. Советник Священной конгрегации по делам духовенства и катехизации, а также Священной конгрегации по делам евангелизации. Редактировал The Priest, изд. Our Sunday Visitor, и Cross and Crown Series of Spirituality, изд. В. Herder Book Company of St. Louis, Mo. Проводил курсы духовных упражнений в уединении для священников и монахов, читал лекции в разных странах мира — в Нигерии, на Филиппинах, на Тайване, в Сингапуре, в США и Канаде. Почетный профессор Университета святого Фомы в Маниле.

Настоящая книга написана в качестве второго тома недавно опубликованной в лондонском издательстве Sheed & Ward книги Spiritual Theology (Мистическое богословие). В первой книге мы предпринимаем попытку исчерпывающего систематического исследования богословия христианского самосовершенствования, определяя богословские принципы, составляющие доктриальную основу аскетической и мистической практики, а затем рассматривая применение этих принципов в христианской жизни.

В книге, предлагаемой сегодня, мы переходим от теории и принципов к жизни и свидетельству. История духовности не только проливает свет на истоки и развитие христианской мистики, но, что так же важно, она проецирует на нашу современность жизнь и учения людей, как мужчин, так и женщин, достигших в прошлом высокой степени святости. Кроме того, история духовности раскрывает дивное многообразие проявлений святости и напоминает, что совершенства в любви может достичь каждый христианин, независимо от рода его деятельности.

В эпоху, не слишком благоприятствующую развитию систематического богословия, но более расположенную к экспериментальным подходам, исторический обзор, возможно, окажется особенно полезным для понимания вечных ценностей христианской духовности. Кроме того, анализ возникавших почти с самого зарождения христианства еретических учений и движений делают изучение истории полезным для выявления ошибок, заблуждений прошлого и, следовательно, для предупреждения их повторения в настоящем.

В однотомном изложении истории духовности мы ограничимся скромной задачей: дать обзор эволюции и приспособления к условиям времени христианской мистики за истекшие века, уделяя особое внимание мистическим учениям выдающихся мыслителей Церкви. Кроме того, как показывает название этой книги, мы рассматриваем исключительно историю католической духовности. Те же, кого заинтересуют более подробные и более специальные исследования, могут обратиться к классической работе Christian Spirituality, P. Pourrat (в четрырех томах), или к написанной позднее работе History of Christian Spirituality, L. Bouyer, J. Leclercq, F. Vandenbroucke, L. Cognet (в трех томах), или к еще незаконченному Dictionnaire de Spiritualitй, издаваемому Beauchesne в Париже. Наконец, мы приводим подробные библиографические ссылки и примечания для всех, кто пожелает детальнее изучить труды какого-нибудь автора, историю какого-либо движения, или определенный исторический период.

Джордан Омэнн, O. P.

"Священное богословие опирается на зафиксированное письменно Слово Божие в единстве со Священным Преданием как на прочное основание… Таким образом, истинной душой богословия должно быть "изучение Священного Писания"… В священных книгах Отец, сущий на небесах, с великою любовью идет навстречу Своим чадам и беседует с ними; и в Слово Божие вложена такая сила, такое могущество, что для Церкви оно — поддержка и энергия, а для чад Церкви — крепость веры, нища души, чистый и неистощимый источник духовной жизни".[1]

Отцы II Ватиканского Собора в своем официальном учении призывали вернуться к Священному Писанию и Преданию. Однако, как указал Ив Конгар, высокоуважаемый инициатор движения за возврат к библейским источникам, этот процесс связан с определенными трудностями и для ученых библеистов, и для богословов.

При освоении векового наследия богословы порою невольно приходят в тревожное смущение. Опасность состоит не в том, что у них появляется ощущение неуверенности, а в том, что выводы исследований библеистов и выводы богословов в конечном счете могут существенно разойтись. Может возникнуть нездоровая ситуация "двойной истины", чего следует избегать во что бы то ни стало. Каждая группа исследователей должна уделять пристальное внимание деятельности другой группы, причем критерием истинности для всех исследователей должна быть верность Церковному Преданию…

Однако следует признать и встретить открыто проблемы, возникающие в классическом богословии перед экзегетами, обращающимися к библейским истокам. В прошедшие века, особенно со времени деятельности ведущих схоластов, предпринявших весьма убедительную и совершенную разработку священной доктрины, богословие нашло удовлетворительное выражение в онтологических терминах. Деятельность богословия состояла в том, чтобы осмыслить и определить через откровение en-soi Бога Отца и еп-soi Христа, то есть сущность Саму по Себе. И сегодня ученые-библеисты все более и более сходятся в утверждении, что откровение дается нам по преимуществу в рамках истории и что оно по существу является "домостроительным" или "функциональным": не существует откровение о тайне Бога Отца и о тайне Христа иначе, чем в передаваемом свидетельстве о том, что сделано или делается для нас, то есть только в отношении к нашему спасению.[2]

Первое свидетельство Писания, следовательно, состоит в том, что Бог участвует в жизни человека, и потому Библия является не столько сводом законов или книгой вопросов и ответов, сколько "историей о том, как Бог участвовал в жизни людей, в жизни человечества в целом, чтобы воплотить замысел милосердия".[3] К Библии обращаются не за тем, чтобы извлечь какие-то идеи о Боге или чтобы научиться говорить о Боге (хотя она и открывает нам Бога Таким, Каков Он есть Сам по Себе, например: Исх 3:14), но чтобы понять, чем Бог является для нас, и чтобы откликнуться на Его присутствие. "Человек желает хоть как-то ощутить Божие присутствие, через знамения, недвусмысленно говорящие о Нем; человек хочет жить с Богом, познавая это общение на квазиэкспериментальном уровне".[4] Отцы II Ватиканского Собора выразили аналогичное суждение:

Было благоугодно Богу в Его благости и премудрости явить Самого Себя и поведать тайну Своей воли (ср. Еф 1:9), благодаря которой люди через Христа, воплотившееся Слово, имеют в Духе Святом доступ к Отцу и становятся причастниками Божественного естества (ср. Еф 2:18; 2 Пет 1:4). Таким образом, невидимый Бог (ср. Кол 1:15; 1 Тим 1:17) по обилию любви Своей обращается к людям как к Своим друзьям (ср. Исх 33:11; Ин 15:14–15) и с ними беседует (ср. Вар 3:38), призывая их к общению.[5]

Так как Бог сообщает нам о Себе посредством того, что Он делает для нас, то по степени Его вмешательства в нашу человеческую историю мы должны всегда говорить о тайнах Божиих, говорит Конгар, "так, чтобы соединить глубинное восприятие того, чем эти тайны являются сами по себе, с тем, что они выражают для нас в жизни".[6] Новое взаимоотношение, возникающее в результате личного вмешательства Бога в человеческую историю, обусловливает наличие чего-то общего в различных религиях человечества; это — некий тип связи, возникающий, когда Бог приближается к человеку, а человек в свободном акте веры покоряется всему, что Бог желает совершить в нем и через него. Ганс Урс фон Балтазар так говорит об этом: