бость, и, отыскав ее, он упорно и постоянно преследовал
такого человека, подтрунивал над ним и выводил его
наконец из терпения. Когда он достигал этого, он был
очень доволен.
— С т р а н н о , — говорил мне один из его т о в а р и щ е й , —
в сущности, он был, если хотите, добрый малый: поку
тить, повеселиться — во всем этом он не отставал от
товарищей; но у него не было ни малейшего доброду
шия, и ему непременно нужна была ж е р т в а , — без этого
он не мог быть п о к о е н , — и, выбрав ее, он уж беспощад
но преследовал ее. Он непременно должен был кончить
так трагически: не Мартынов, так кто-нибудь другой
убил бы его.
Лермонтов по своим связям и знакомствам принад
лежал к высшему обществу и был знаком только с ли
тераторами, принадлежавшими к этому свету, с литера
турными авторитетами и знаменитостями. Я в первый
раз увидел его у Одоевского и потом довольно часто
встречался с ним у г. Краевского. Где и как он сошелся
с г. Краевским, этого я не знаю; 3 но он был с ним до
вольно короток и даже говорил ему ты.
Лермонтов обыкновенно заезжал к г. Краевскому по
утрам (это было в первые годы «Отечественных запи
сок», в сороковом и сорок первом годах) и привозил ему
свои новые стихотворения. Входя с шумом в его кабинет,
заставленный фантастическими столами, полками и по
лочками, на которых были аккуратно расставлены и раз
ложены книги, журналы и газеты, Лермонтов подходил
к столу, за которым сидел редактор, глубокомысленно
погруженный в корректуры, в том алхимическом костю-
306
ме, о котором я упоминал и покрой которого был снят
им у О д о е в с к о г о , — разбрасывал эти корректуры и бу
маги по полу и производил страшную кутерьму на столе
и в комнате. Однажды он даже опрокинул ученого
редактора со стула и заставил его барахтаться на полу
в корректурах. Г. Краевскому, при его всегдашней
солидности, при его наклонности к порядку и аккурат
ности, такие шуточки и школьничьи выходки не должны
были нравиться; но он поневоле переносил это от вели
кого таланта, с которым был на ты,и, полуморщась,
полуулыбаясь, говорил:
— Ну, полно, полно... перестань, братец, перестань.
Экой школьник...
Г. Краевский походил в такие минуты на гетевского
Вагнера, а Лермонтов на маленького бесенка, которого
Мефистофель мог подсылать к Вагнеру нарочно для
того, чтобы смущать его глубокомыслие 4.
Когда ученый приходил в себя, поправлял свои
волосы и отряхал свои одежды, поэт пускался в рас
сказы о своих светских похождениях, прочитывал свои
новые стихи и уезжал. Посещения его всегда были
очень непродолжительны.
Заговорив о Лермонтове, я выскажу здесь, кстати,
все, что помню об нем, и читатель, верно, простит меня
за нарушение в рассказе моем хронологического по
рядка.
Раз утром Лермонтов приехал к г. Краевскому в то
время, когда я был у него. Лермонтов привез ему свое
стихотворение.
Есть речи — значенье
Темно иль ничтожно... —
прочел его и спросил:
— Ну что, годится?..
— Еще бы! дивная вещь! — отвечал г. К р а е в с к и й , —
превосходно, но тут есть в одном стихе маленький грам
матический промах, неправильность...
— Что такое? — спросил с беспокойством Лер
монтов.
Из пламяи света
Рожденное слово...
— Это неправильно, не т а к , — возразил г. Краев
с к и й , — по-настоящему, по грамматике, надо сказать
из пламении света...
307
— Да если этот пламень не укладывается в стих?
Это вздор, н и ч е г о , — ведь поэты позволяют себе разные
поэтические вольности — и у Пушкина их много... Од
нако... (Лермонтов на минуту задумался)... дай-ка
я попробую переделать этот стих.
Он взял листок со стихами, подошел к высокому
фантастическому столу с выемкой, обмакнул перо и за
думался.
Так прошло минут пять. Мы молчали.
Наконец Лермонтов бросил с досадой перо и сказал:
— Нет, ничего нейдет в голову. Печатай так, как
есть. Сойдет с рук...
В другой раз я застал Лермонтова у г. Краевского
в сильном волнении. Он был взбешен за напечатание
без его спроса «Казначейши» в «Современнике», изда
вавшемся Плетневым. Он держал тоненькую розовую
книжечку «Современника» в руке и покушался было
разодрать ее, но г. Краевский не допустил его до этого.
— Это черт знает что такое! позволительно ли де
лать такие вещи! — говорил Лермонтов, размахивая
к н и ж е ч к о ю . . . — Это ни на что не похоже!
Он подсел к столу, взял толстый красный карандаш
и на обертке «Современника», где была напечатана его
«Казначейша», набросал какую-то карикатуру 5.
Вероятно, этот нумер «Современника» сохраняется
у г. Краевского в воспоминание о поэте.
Я также встретился у г. Краевского с Лермонтовым
в день его дуэли с сыном г. Баранта, находившимся
тогда при французском посольстве в Петербурге 6... Лер
монтов приехал после дуэли прямо к г. Краевскому
и показывал нам свою царапину на руке. Они дрались на
шпагах. Лермонтов в это утро был необыкновенно весел
и разговорчив. Если я не ошибаюсь, тут был и Бе
линский.
Белинский часто встречался у г. Краевского с Лер
монтовым 7. Белинский пробовал было не раз заводить
с ним серьезный разговор, но из этого никогда ничего
не выходило. Лермонтов всякий раз отделывался шут
кой или просто прерывал его, а Белинский приходил
в смущение.
— Сомневаться в том, что Лермонтов у м е н , — гово
рил Б е л и н с к и й , — было бы довольно странно; но я ни
разу не слыхал от него ни одного дельного и умного
слова. Он, кажется, нарочно щеголяет светскою
пустотою.
308
И действительно, Лермонтов как будто щеголял ею,
желая еще примешивать к ней иногда что-то сатанин
ское и байроническое: пронзительные взгляды, ядовитые
шуточки и улыбочки, страсть показать презрение к жиз
ни, а иногда даже и задор бретера. Нет никакого сомне
ния, что если он не изобразил в Печорине самого себя,
то, по крайней мере, идеал, сильно тревоживший его в то
время и на который он очень желал походить.
Когда он сидел в ордонанс-гаузе после дуэли с Ба-
рантом, Белинский навестил его; 8 он провел с ним часа
четыре глаз на глаз и от него прямо пришел ко мне.
Я взглянул на Белинского и тотчас увидел, что он
в необыкновенно приятном настроении духа. Белинский,
как я замечал уже, не мог скрывать своих ощущений
и впечатлений и никогда не драпировался. В этом отно
шении он был совершенный контраст Лермонтову.
— Знаете ли, откуда я? — спросил Белинский.
— Откуда?
— Я был в ордонанс-гаузе у Лермонтова, и попал
очень удачно. У него никого не было. Ну, батюшка,
в первый раз я видел этого человека настоящим челове
ком!!! Вы знаете мою светскость и ловкость: я взошел
к нему и сконфузился по обыкновению. Думаю себе: ну,
зачем меня принесла к нему нелегкая? Мы едва зна
комы, общих интересов у нас никаких, я буду его жени-
ровать *, он меня... Что еще связывает нас немного —
так это любовь к искусству, но он не поддается на
серьезные разговоры... Я, признаюсь, досадовал на себя
и решился пробыть у него не больше четверти часа.
Первые минуты мне было неловко, но потом у нас завя
зался как-то разговор об английской литературе и Валь
тер Скотте... «Я не люблю Вальтер С к о т т а , — сказал мне
Лермонтов 9, — в нем мало поэзии. Он сух». И начал