— Ну, погоди! Я тебя сейчас поймаю! — Леший понесся вдогонку за шляпой и почти настиг ее. Но не тут-то было! Ветер выхватил ее прямо из-под руки.

— Вот беда! Ну, почему я не умею летать? — расстроился леший. Ему не оставалось ничего другого, как бежать за улетающей шляпой. Он несся, как ветер, но ветер был еще быстрее. Казалось, вот-вот Цвоттель ухватит ее, но она в последний момент взвивалась в воздух и ускользала от него. Он пробежал чуть ли не весь Ближний лес насквозь, пока, наконец-то, шляпа не застряла в колючих кустах терновника.

— Уфф! — облегченно вздохнул Цвоттель. — Ну, за что мне такие мучения! — Он выцарапал шляпу из колючек и сунул под мышку. — Если ты, коварная шляпа, думаешь, что леший тебя опять наденет, то ты сильно ошибаешься!

От беготни по лесу леший вспотел и теперь, медленно плетясь по дороге, стал замерзать. Ветер злобно дул ему в лицо, швырял пригоршни холодной воды.

Уже в сумерках леший добрался до дома, трясясь от холода и клацая зубами.

— Бог ты мой! — изумился Хёрбе. — Что это с тобой, леший?

— С-с-с-со мн-ной? — Цвоттель швырнул шляпу в угол… CP холода он слова не мог вымолвить. — П-п-потом рас-сс-скажу. Дай ч-че-го-н-нибудь горяченького, ч-чтобы с-с-согреться.

И принялся чихать, чихать, чихать, чихать. Хёрбе схватил полотенце, насухо обтер Цвоттеля и уложил его в постель.

— Кажется, дружище, ты здорово простудился! — пробормотал он, отправляясь на кухню.

Гном сварил лешему густой отвар из душистых трав и подсластил его медом.

— Ну-ка, выпей, пока горячий!

Цвоттель отхлебывал душистое питье маленькими глоткаи ми, шмыгая носом.

— Согреваешься? — спросил его Хёрбе.

— Н-нет, — Цвоттель по-прежнему дрожал. — М-может-только чуть-чуть.

Хёрбе укрыл его своей периной до самого носа. Сверху набросал все одеяла, какие только нашлись в доме. А их нашлось целых четыре. А поверх одеял водрузил свое зимнее пальто.

— Не будь я Хёрбе, если ты теперь не согреешься! — сказал он.

Леший все же здорово простудился. Его била лихорадка. Сначала ему было холодно, потом он впал в забытье. Лицо его горело. Ему было так жарко, будто его сунули в печку. Он кашлял во сне, тяжело и хрипло дышал, словно все еще гнался за злополучной шляпой.

— Ну, погоди… я тебя поймаю… не уйдешь… — бессвязно бормотал он.

Всю ночь лешего лихорадило. Гном поил его чаем, клал компрессы, терпеливо вытирал пот со лба. А утром решил позвать на помощь Дитриха Корешка, потому что сам уже не знал, что делать.

Дитрих Корешок, знаток трав и кореньев, потрогал у Цвоттеля лоб, послушал его, прижавшись ухом к мохнатой груди.

— Все будет в порядке. Для беспокойства нет причин, — сказал он. — Вот тебе лекарство, оно не подведет. — Дитрих Корешок вынул из кармана мешочек с желтым порошком. — Принимать шесть раз в день. Отмеришь на кончике ножа — и в чай. Скоро леший снова будет здоров.

— Огромное тебе спасибо, — Хёрбе облегченно вздохнул. — А я уж было приуныл. Мне казалось, что лешему и холод, и дождь, и ветер нипочем. Ведь он всю жизнь прожил в лесу под открытым небом.

— Все изменилось, как только он стал жить в теплом доме. Но ничего. Главное, не позволяй ему вставать. Завтра лихорадка пройдет, но все же лучше полежать в постели еще пару дней.

Уже днем лекарство подействовало. Лихорадка отступила. Дыхание стало ровным, вечером леший заснул спокойным, глубоким сном. И проспал до утра. Открыв глаза, он обнаружил сидящего у его постели Хёрбе.

— Как ты себя чувствуешь, леший? — заботливо спросил гном.

— Я? — Голос Цвоттеля был еще слабым. — Немножко устал. А так ничего.

Хёрбе принес ему чашку чая, куда подмешал щепотку желтого порошка. Цвоттель отхлебнул глоток и сморщился:

— Что за гадость?!

— Не капризничай, леший, — уговаривал его Хёрбе. — Это лекарство. Оно тебя вылечит.

Леший покорно выпил все до последней капли.

— И зачем только я надел эту злосчастную шляпу! — прошептал он. — Ей нравится больше ветер, чем моя голова!

И он рассказал, как гонялся за шляпой по всему лесу.

— Надеюсь, твоя шляпа не порвалась?

— Не волнуйся, леший. Видишь, она уже у меня на голове, — успокоил его Хёрбе.

Цвоттель глянул на шляпу и даже привстал на постели.

— Ой, Хёрбе, твоя шляпа совершенно испорчена. Она вся заплесневела от сырости!

Хёрбе подошел к зеркалу, глянул на шляпу и рассмеялся.

— Все в порядке, леший!

— Но она же покрылась белыми пятнами, гном! Разве ты не видишь? — беспокоился Цвоттель.

— Не волнуйся, леший. Белые пятна означают, что шляпа принимает зимнюю окраску. Думаю, что зима не за горами. Вот-вот пойдет снег.

Еще два дня Цвоттель пролежал в постели. Наконец утром третьего дня Хёрбе позволил ему встать. Леший тут же подбежал к окну. И что он увидел? Все было белым-бело. Снег валил красивыми крупными хлопьями. Густой-густой.

— Хёрбе! — воскликнул леший. — Посмотри, снег выпал!

— Он идет уже со вчерашнего вечера, — спокойно ответил Хёрбе. — И, думаю, долго не перестанет!

И гном показал на свою шляпу. Она стала совсем белой, как поляна, на которой стоял домик Хёрбе, как дорожка, которая бежала в лес, как ветки деревьев, которые склонились над домом под тяжестью снежных хлопьев, какзамерзший под снегом ручей.

— Ты говоришь, с вечера? — не мог поверить леший. — Но я же должен был его почуять. Мой нос меня еще ни разу не подводил!

— Не расстраивайся, леший. У тебя же насморк. А при насморке даже нос лешего может оплошать.

— Ты-ыы, прав, пожалуй, — леший чихнул и продолжал: — По правде говоря, Хёрбе, в такое время года лешего что-то в сон клонит. Раньше, как только выпадал снег, я подыскивал подходящую пещеру и там засыпал.

— Надолго?

— Когда как. Смотря какая зима, короткая или длинная. Лешие просыпаются с наступлением весны. Но сейчас мне что-то не спится, Хёрбе. Леший совсем не сонный. Леший чувствует себя бодрым. Может быть, это от насморка? А-апчхи!

— Может быть, может быть, — пробормотал Хёрбе, а сам вспомнил слова Дитриха Корешка.

Действительно, в жизни лешего многое переменилось. Он теперь не живет в лесу. Неужели его и дома, под крышей, одолеет зимняя спячка?

«Хорошо бы леший не заснул до Нового года!» — подумал Хёрбе.

А снег валил и валил. Когда Хёрбе и Цвоттель замолкали, в доме воцарялась тишина. Только потрескивал огонь в пеньке, булькала вода в котле. Да снаружи слышались глухие ударф падающих с веток тяжелых глыб мокрого снега. Зима в этом году пришла вовремя. И снега долго ждать не пришлось. А чем больше снега на крыше, тем в доме теплее и уютнее.

— Странно! — рассуждал Цвоттель. — Снег ведь холодный, а ты говоришь — теплее.

— Как же ты не понимаешь, леший, — втолковывал Хёрбе, — я снег, словно одеяло из белого пуха. А чем такое одеяло толще, тем лучше. Оно надежно защитит нас от ветра и мороза.

Пока Цвоттель разглядывал пляшущие за окном снежинки, гном отправился в кладовку проверить припасы. Мука была отличной, будто только что смолота. Но хватит ее лишь на пять-шесть ковриг хлеба. Да и запасы орехов, семян, варенья, сиропа, масла из еловых семечек и плодов шиповника подходили к концу.

«До Нового года дотянем, — размышлял Хёрбе. — А что делать потом, когда не останется ни крошки? Как хорошо, что есть тайная хижинка-кладовая! Спасибо соседям, они хорошо постарались, припасли все для зимовья. Надо бы пойти проверить, все ли там в порядке».

Примерно раз в неделю Хёрбе проверял запасы в лесной, хижине. Неплохо бы и сегодня наведаться. После завтрака он достал из сарая лопату, приладил на ноги лыжи.

— Ты уходишь? — удивился Цвоттель.