— Мира, назад! — издалека прокричал Алан. Вампирша бросилась вверх и только тогда заметила ещё одну непонятно откуда взявшуюся тёмную личность у себя за спиной! — Охотник? В подтверждение этой догадки, стрела с серебряным наконечником вонзилась ей в плечо.

Резкая боль. Вампирше показалось, что в рану льют раскалённый металл. Чудовищное обличье растаяло, и оставшаяся без крыльев Мира едва успела ухватиться за жестяную вывеску аптеки, выдающуюся далеко на тротуар. Она упала на неё животом, вывеска закачалась, и вампирша вцепилась в жестяную змею руками и даже зубами. Зачем, зачем она послушала Сайруса? Алан и остальные были уже далеко. Никто не собирался помогать ей…

Мужчина-охотник вскинул большой арбалет, стреляющий ловчими сетями. Мира, изловчившись, перескочила к окну второго этажа, на фальшивый лепной балкончик, зашаталась на высоких каблуках и поклялась себе никогда больше не надевать на охоту эти сапоги. Ударила руками стекло…

Стекла тут не было! Запутавшись в тяжёлом покрывале, которым оказалось закрыто окно, вампирша упала на пол. Над головой просвистела стрела номер два, и Мира, не поднимаясь с колен, осторожно отползла в угол.

Комната пахла бедностью и кошками. Вампиршу встретил хорошо спетый, возмущённый кошачий хор. В маленькой комнате было с десяток кошек, хозяев Мира не заметила.

В ране всё ещё кипел металл. Присоединившись к хору кошек, подвывая от жалости к себе, вампирша дёрнула за древко и вытащила стрелу без наконечника. Серебро по-прежнему жгло изнутри. В таком состоянии ей нечего было и думать о возвращении крыльев.

Сердце забилось в испуге, отсчитывая последние отмеренные секунды. Охотник, наверняка, ищет её по дому, а его помощница ждёт под окном, с арбалетом наизготовку! Тихо выругавшись, Мира разорвала блузу посильнее, чтобы открыть рану, и достала кинжал.

Действовать левой рукой было неудобно. Вампирша криво надрезала рану и попыталась лезвием достать застрявший наконечник. Шевельнув его, она заскрипела зубами от боли.

Кошки первыми услышали далёкие шаги на лестнице. Животные с испуганными воплями бросились к двери навстречу спасителю, и вампирша со злостью сильно ковырнула кинжалом наконечник. Он поднялся ближе к коже, и Мира вытащила его. Серебряный комочек скатился ей в горсть. Металл почернел. Кровь вампирши проедала в нём дыры.

Изъязвлённое серебро жгло ладонь. Мира отбросила наконечник. Боли больше не было, она могла действовать.

Девушка рванулась к двери и увидела, как она распахивается. Старушка-хозяйка с комичным изумлением уставилась на странную гостью, а за её спиной возникла высокая тень. Охотник!

Вампирша отступила обратно к окну, подхватила покрывало, бросила его на улицу и ринулась следом.

Серебряная стрела номер три, как Мира и ожидала, досталась покрывалу. Сеть скользнула по ногам, но не успела закрепиться. Преобразившаяся вампирша легко скинула её. Друзья догнали Миру только через три квартала…

— Шрам? Несчастный случай. Во время прогулки верхом я поранилась веткой, — уверенно объявила Мира. Агата не поверила, но кивнула. Она воображала десятки страшных историй обретения этого шрама, одинаково далёкие от реальности, но пока не решалась их озвучивать.

— И ты прости, сестра, — уж не слёзы ли блестят в её глазах? — Я была невнимательна к тебе.

Они помолчали, вспоминая прошлое. Мира бесцельно вертела в руках так и не начатую вышивку, содрогаясь: столько лжи, столько лжи!

— Но время идёт, Мира, — иголка в пальцах Агаты вновь запорхала над тканью. — Тебе нужно выходить. Забудь прошлое, оставь его. Не переживай больше…

— Я не могу, — резко сказала Мира, — не могу его забыть!

— Значит, мы забудем его вместе. Куда ты собралась уезжать? Я не хочу снова потерять тебя. Останься с нами.

— Да, сестра, — покорно согласилась Мира, не решившись спорить.

Она полежала на кровати ещё немного, наблюдая за быстрыми движениями иглы в тёплом свете лампады: нырок в ткань — прыжок вверх… потом, уснула.

На закате дня Владыка вампиров Александр Дэви принял окончательное решение.

Тогда он поднялся и вышел из спальни, в которой бывал крайне редко. Сон ушёл от него окончательно два столетия назад, когда он объявил себя Владыкой, и с тех пор дни вампир проводил в библиотеке или зале развлечений, а в первые годы вечности — и в комнате очередной фаворитки. Спальню, больше похожую на одиночную камеру заключения, он посещал, когда ему нужно было время и одиночество для сложного выбора.

Зеркальная галерея, через которую проходила кратчайшая дорога, была полна красного закатного солнца и сверкала как огромный рубин. Поэтому Дэви спустился вниз, в коридор между двумя центральными башнями, и скоро очутился в старейшей, полуразрушенной части замка.

Далее он шёл только вниз. Он прошёл спальни, убежища, кладовые и вступил в пещеры, над которыми был выстроен замок.

Мерно колыхалась вода подземной речки, высокопарно прозванной кем-то из его гостей Стигием. Дэви шёл вверх по течению, пока в стене пещеры не показался проход, вымытый водой. В этот коридор мог протиснуться только один человек, и — худощавого сложения.

Через несколько минут проход открылся в большую камеру. В ней, как и на всём протяжении узкого коридора, не было светильников, поэтому даже carere morte, обладающий обострённым сумеречным зрением, был здесь слеп.

Впрочем, смертного вампир нашёл бы в этой тьме — по биению сердца, но вокруг было тихо. В камере не ощущалось ничьего присутствия, хотя эта пещера более столетия была обиталищем Оскара Мерго, вампира-кукловода и хозяина всех слуг замка Дэви.

— Оскар! — негромко сказал Владыка в темноту. — Оповести Гелера, Митто с его вампиршей, старших Калькаров. Отправь гонцов к юным: Мире Вако, Селене Ингенс, Патрику Фульге и Алисе Тэрре. Встреча сегодня, в два пополуночи. Малый зал западной башни.

Тьма зашевелилась. Дэви прекрасно помнил облик Оскара — самого молодого из хозяев, обращённого в возрасте двенадцати лет. Но воображение, преувеличивающее самый малый страх, если он невидим, немедленно нарисовало в этой тьме образ огромного чудовища, ворочающего щупальцами толщиной в тело питона.

— Да, Господин, — тихий, хриплый, какой-то замусоренный голос существа, давно отвыкшего пользоваться собственными голосовыми связками. В голосе слышалась обида — этот carere morte предпочитал общение через кукол.

Дэви развернулся на каблуках и быстрым шагом покинул пещеры. Он поднялся в зал будущей встречи и отсюда увидел, как в опустившихся сумерках шесть серых теней вылетели из распахнутых окон Зеркальной галереи и поспешили в далёкий город.

Город не спал. Сегодня была последняя ночь недели нежити — ночь Большого карнавала Карды. Шествие собирало несколько тысяч участников — это была единственная ночь недели нежити, когда горожане выходили на улицы. Домой возвращались не все. Хоть убийства смертных были запрещены, многие обескровленные замерзали насмерть, а некоторые присоединялись к вампирам. Карнавала не было лишь однажды за всю историю Карды — в год Девятого Бала, и гнев бессмертных, оставшихся без роскошного угощения, был страшен. С тех пор Карда не осмеливалась нарушать традицию. Шествие начиналось от южного конца улицы, естественно носящей название Карнавальной, и заканчивалось далеко за пределами города. Маски начинали свой пусть от домов Патенса и заканчивали его за Пустошью, на развалинах старого города, бывшего сердцем страны во времена Короля-Вампира и покинутого после исчезновения Макты.

Достигнув западного предела города, крылатые тени, летевшие единой линией, разделились. Одна ушла вниз и влево — к Калькарам. Двое рванули направо, к домам Митто и Вако. Двое, резко прибавив скорости, устремились вперёд и скоро опередили толпу. Они торопились к Ингенс и Фульге, обитавшим в дальних районах города. Последний же заскользил над толпой. Изредка он снижался, умело избегая попадать в свет факелов, и искал кого-то среди звериных масок.