Жизнь самой Сендзёгахары несколько лет полнилась иным.
Раз она так говорит — ошибки нет.
Хотя, конечно, проблема в некотором смысле нас не касается — ни я, ни она не обладаем какими-то особыми способностями. Проще говоря, мы можем лишь знать, относится это к иному или нет.
Говорят, знание — сила.
Однако одно лишь знание — бессилие.
Так что мы (это напрашивалось само, да и выбора у нас другого особо не оставалось) после обсуждения решили всё-таки обратиться к Ошино.
Ошино Мэмэ.
Мой... Наш спаситель.
Но он из того типа людей, с которыми вы определённо воздержались бы от знакомства, покуда он вас не спасёт. Ему уже за тридцать, нет постоянного дома, появился в этом городе примерно с месяц назад и спит в развалинах вечерней школы — одно лишь описание отвадит любого нормального человека.
«Пока что мне интересен этот город»
Так он выразился.
И ничего удивительного: он неисправимый бродяга, но по делу Сендзёгахары мы виделись в понедельник, а затем, чтобы всё окончательно уладить, и во вторник, да и вчера я встречался с Ошино, так что он наверняка до сих пор в тех развалинах.
Вот только связаться с ним проблема.
У него нет мобильника.
Для встречи нужно идти прямо к нему.
Ну, Сендзёгахара только на этой неделе познакомилась с Ошино, такое и знакомством-то не назовёшь, а я провёл с ним не один день, так что логичнее, чтобы пошёл я, однако Сендзёгахара вызвалась пойти.
— Одолжи мне горный велосипед.
— Это конечно... Но ты знаешь куда ехать? Если хочешь, могу карту нарисовать...
— Арараги-кун, меня нисколько не радует твоё беспокойство, что у меня такая же ужасная память, как у тебя. Даже расстраивает.
— Вот как...
Я расстроился.
Довольно серьёзно.
— На самом деле я хотела прокатиться на этом велосипеде, как только увидела его на стоянке.
— Так ты серьёзно тогда говорила, что он лучший... Я думал наоборот, ты, похоже, не особо-то прямолинейна.
— И, — зашептала мне на ухо Сендзёгахара. — Не оставляй меня наедине с этим ребёнком.
— …
— Я ведь не знаю, что делать.
Ну, наверное, так и есть.
Да и Хачикудзи согласилась бы.
Я передал Сендзёгахаре ключи от велосипедного замка. Она до этого говорила, что у неё не было велосипеда, так что, если подумать, давать ей свой любимый велик довольно рискованно... Ну, я почувствовал: с Сендзёгахарой всё будет в порядке.
Так.
А теперь я жду, пока Сендзёгахара не выйдет на связь.
Я вернулся на скамейку в парке «浪白».
Рядом — Хачикудзи Маёй.
Между нами влез бы ещё один человек.
Она будто в любой момент готова сбежать.
Позиция готовности к побегу в любую секунду.
Я уже рассказал о том, что случилось со мной и Сендзёгахарой, а затем что происходит сейчас, однако мои слова, похоже, наоборот в какой-то степени заставили Хачикудзи насторожиться. Я думал, что наконец упрощу отношения между нами, но ошибся, и всё пошло наперекосяк... Остаётся лишь начать всё с нуля.
Доверие невероятно важно.
Эх...
Разговорить её, что ли, для начала.
Как раз меня кое-что интересовало.
— Ты же, вроде, тогда сказала «к маме», но что это значит? Разве Цунаде-сан не родственник?
— …
Ни слова.
Похоже, пользуется правом хранить молчание.
Как ни крути, два раза одно и то же не сработает... Да и забавным то было, потому что прошло как шутка, если повторять это каждый раз, то даже мне самому может показаться, что всё это всерьёз.
Поэтому...
— Хачикудзи-тян, а если я куплю мороженое, сядешь чуточку поближе?
— Уже иду!
Хачикудзи в момент придвинулась.
Лучше, конечно, отложить исполнение обещания...
Кстати, на «карманные расходы» я не дал ни йены... Жуткая простофиля.
— Так вот.
— Что такое?
— Твоя мама...
— …
Снова право хранить молчание.
Я продолжил, не обращая на это внимание.
— Значит, ты соврала про дом своих родственников?
— Я не врала... — надулась Хачикудзи. — Мама тоже родственник.
— Ну, возразить нечего.
Аргументный аргумент.
Довольно странно, что она с таким рюкзаком отправилась к своей маме в воскресенье...
— Ну, — продолжала дуться Хачикудзи. — Я сказала «мама», но, к сожалению, она уже не моя мама.
— А-а...
Развод.
Жизнь с отцом.
Я уже слышал подобное недавно.
От Сендзёгахары.
— До третьего класса у меня была фамилия Цунаде. Папа забрал меня к себе, и я стала Хачикудзи.
— М-м... Погоди немного.
Всё слишком запуталось, события наложились друг на друга, надо немного упорядочить. Сейчас Хачикудзи в пятом классе, а до третьего у неё была фамилия Цунаде (то-то она так закричала, когда я выразился о Цунаде), а потом она осталась с отцом, и её фамилия сменилась на Хачикудзи... А, ясно, её отец взял себе фамилию жены. Обмен фамилиями при вступлении в брак у мужчин и женщин — обычное дело. Итак... Они развелись, её мать... Цунаде-сан покинула дом и переехала сюда... Ну, наверное, здесь дом её родителей. Так вот... В воскресенье Хачикудзи...
В День матери...
Отправилась повидаться со своей мамой.
«Папа и мама дали мне это ценное имя».
— Дела... А я ещё тут с важным видом говорил о празднике с родителями...
Вот и не хотела говорить со мной о таком.
Кругом одни проблемы.
— Нет, дело вовсе не в Дне матери. Я хочу попасть к маме в любой день.
— Ясно...
— Но не могу дойти.
— …
После развода её мать переехала.
Девочка не могла встретиться с мамой.
Но хотела.
И Хачикудзи пошла повидаться с ней.
Попыталась.
Собрала рюкзак... А затем...
А затем... Улитка.
— И ты встретила?
— Встретила? Ты о чём?
— Хм-м.
Сколько же раз она пыталась попасть к маме?
И ни разу не смогла дойти.
После бесчисленных неудачных попыток, может показаться, что она просто дура... Но я приятно удивлён, что она до сих пор не сдалась.
Но тем не менее.
— …
Ну, не стоит так говорить, да и случаи не идут ни в какое сравнение, так как её проблема в бесчисленных попытках повидаться с матерью, но по сравнению с моими трудностями или Ханэкавы с Сендзёгахарой, это куда безопасней: ни физических, ни психических проблем, можно сказать, тут лишь проблема феномена — и ничего внутри неё самой.
Проблема снаружи.
Её жизнь вне опасности.
Повседневность лишена перегибов.
Так мне думается.
Но какой бы это не было правдой, я ни при каких обстоятельствах не должен говорить с Хачикудзи с таким бывалым видом. Я не имею права говорить ей такое, несмотря на весь мой «опыт» весенних каникул.
Так что я постарался не сболтнуть лишнего:
— Это ужасно.
Я сказал лишь это.
В глубине души я правда так чувствовал.
И жутко захотелось потрепать её по голове.
Ну я и потрепал.
— Ам!
Она цапнула меня за руку.
— Ух-ё! Ты чего вытворяешь?!
— Ур-р-р-р-р!
— Больно! Больно, больно, больно!
О-она не скрывает так смущение, не дурачится и не шутит, всерьёз кусанула изо всех сил... Прямо чувствую, как зубы Хачикудзи прорвали кожу и вонзились в плоть, тут даже глядеть не надо — по любому уже кровь выступила! Чего это она так разошлась... Не может быть, неужели я не заметил и не понял, как началось...
Битва уже началась?!
Я крепко сжал кулак свободной от её зубов руки. А затем вдарил Хачикудзи в солнечное сплетение. Солнечное сплетение — одна из ключевых точек человеческого тела, с которой стоит считаться. Хачикудзи не отпустила тисок своих зубов, однако на миг сила её хватки ослабла, и это решило всё. Я воспользовался этой возможностью и изо всех сил дёрнул рукой. Хачикудзи отдала все силы укусу, полностью открылась и, как я и думал, с лёгкостью растянулась на скамейке.