'Да, уж. Лучше не скажешь', - подумалось ему, размышлявшем сейчас, о размытой границе и принципиальной ничтожности разницы между утилизацией мусора и его самого.
Контейнер, вдруг снаружи сильно пнули и взлетевшая стая перепуганных птиц, покрыла Хану равномерным и плотным слоем помета и перьев, открыв над бортом контейнера, зажимающую нос рукой, Инну, ржущую в приступе дикого хохота.
- У тебя ничего не склевали? - давясь от смеха, издевательски спросила она, демонстративно оглядывая его целиком.
Хану темной и мрачной тучей вывалился на палубу, пытаясь сохранить те жалкие остатки чувства собственного достоинства, которые у него еще оставались, что выглядело еще смешнее, но он был все же очень удивлен и обрадован появлением девушки.
- Как ты здесь оказалась? - спросил он, выплюнув прилипшее к губам перышко и обтирая одеждой лицо.
- Я же говорила, у меня был план. А после твоей неожиданной премьеры, у меня исчезла последняя помеха и все вышло гораздо легче, - улыбнулась девушка. - Просто дождалась утра и побежала за десять минут до окончания этого 'бродячего сеанса'. Я очень хорошо бегаю и сумела продержаться это время, использовав такую фору, для того чтобы покинуть зону их наблюдения.
Хану, вспомнив о 'допинге бродячих', подумал, что если бы он остался и они выбежали так вместе, то скорее всего, был бы ими пойман и мгновенно растерзан, не сумев поддержать ее темпа.
- Таши был очень напряжен, увидев меня и стоило большого труда объяснить ему то, как я тут оказалась. Нам еще повезло, что он в этот раз тоже не 'дежурил бродячим'. Хотя, они же тебя уже ждали. Наверняка подстраховались и на этот случай. А эвакуация в мусоре была хорошим ходом. Кому-то надо помыться, пока его не нашли по запаху. Тут есть душ, - с иронией сказала Инна, стряхивая засохший птичий помет с его одежды.
Она даже успела переодеться и теперь в рабочей спецовке, выглядела как девушка на рекламных баннерах автомастерских. Впрочем, она всегда сногсшибательно выглядела, по крайней мере, для него, в очередной раз отметил про себя Хану. А вот ему, действительно, надо срочно помыться.
Приняв душ и свалившись в трюме на что-то напоминающее кушетку, он мгновенно заснул. Ему было непросто выспаться в эти последние два дня.
Я ненавижу врагов и привязан к своим друзьям.
Я двигаюсь наощупь во мраке заблуждений, не различаю, что принимать и что отвергать.
Во время практики Дхармы, я становлюсь жертвой лени и сна.
Но когда приходит время недуховных занятий, мои чувства проясняются и обостряются.
Гуру, думай обо мне! Скорее посмотри на меня с состраданием!
Даруй мне свое благословение, чтобы я победил врагов - тревожащие эмоции.
С виду я выгляжу настоящим практикующим,
Хотя на внутреннем уровне мой ум не слился с Дхармой.
Как змея, я прячу свои тревожащие эмоции внутри себя,
Но при встрече с проблемами мои недостатки обнажаются.
Гуру, думай обо мне! Скорее посмотри на меня с состраданием!
Даруй мне свое благословение, чтобы я мог усмирить мой собственный ум.
Что-то очень громкое разбудило его и проснувшись, Хану понял, что корабль, скорее всего, уже стоит у причала.
Ранее, в команде он заметил всего два человека, а сейчас старший из них, судя по тону и громкости крика, вел очень оживленную и непростую дискуссию с кем-то из своих сухопутных подрядчиков. С обоих сторон очень красноречиво и неоднократно упоминались самые тонкие нюансы их генеалогического древа, что говорило о том, что переговоры, видимо, зашли в тупик.
Напротив него сидела Инна, жестом попросившая его молчать и не высовываться. Постепенно, голоса старого морского волка и его делового партнера, начали удаляться и становиться все тише. Беседу, по всей видимости, было решено благоразумно продолжить, в уже более располагающей к этому атмосфере прибрежного бара.
- Мы ждем команды, нам скажут что делать. Матрос побежал на разведку, - Инна, пыталась продекламировать свежеиспеченное хайку, сняв с языка вопросы Хану.
Он заглянул в иллюминатор. Перед ним был, теперь уже типичный портовый городишко со всей обычной урбанизацией, транспортом и паутиной проводов на столбах. И этим, он разительно отличался от подчеркнуто средневекового стиля Спирит-тауна.
Хану снова вопросительно посмотрел на Инну.
- Это Кряжим, обычный приморский городок, переполненный отдыхающими. Сеть отелей и все такое... А наш Спирит-таун, это своего рода, анклав. Многовековая резервация. Со своим особым кодексом, статусом и традициями. В его области стараются не использовать все эти современные штучки, - сообщила девушка, вложив немного презрения в последнюю фразу. - У нас и так, очень хорошо зарабатывают на туристических квотах. Посмотреть на 'забег бродячих', с риском возглавить его самому, всегда стоило целое состояние. К тому же, в наши университеты приезжают учиться и практиковать 'духовно-ищущие' со всего мира.
- Этого хватает на жизнь целого города? - не поверил Хану.
- Ну, основной доход, все же идет с сертификации выездных гастролей путешествующих по миру учителей. Прежде, чем читать свои лекции доверчивому люду, они обязаны приобрести у Бюро сертификат и лицензию, подтверждающие их квалификацию и предоставляющие право преподавать свое учение вне стен города.
Хану отметил про себя неодобрительную интонацию Инны, решив уточнить вопрос:
- Разве это плохо, что учителя дают свое учение всем желающим? Очевидно, что немногие имеют возможность приехать сюда лично и посвятить себя духовному пути, проведя рядом с учителем всю свою жизнь без остатка?
- Смотря, что они преподают, - буркнула Инна. - Дело в том, что если они просто учат 'быть добрее', то это бесспорно пойдет всем на пользу. Но, к сожалению, не все так просто.
- А что же сложно? - он пытался, как мог развить вопрос, на который девушка отвечала с видимой неохотой.
- Дело в том, что люди, обычно очень сильно переоценивают свои способности, требуя очень сложных учений, дающих быстрый результат. Но все это работает только для учеников с соответствующими им способностями. Только на подготовку к таким 'особым' путям ранее уходило пол-жизни. Учитель приехал, прочитал и уехал, без всякого понимания - кому он сейчас дал учение, какие способности его слушателей и как они все это будут использовать. Раньше, только одна проверка необходимых для ученика качеств воспринять такое особое учение - длилась годами, причем под ежедневным личным контролем наставника. Такие наставления всегда были тайными. Их держали в секрете, не потому, что кому-то было жалко давать просто так, а потому, что не подготовленному к ним уму, эти учения могли нанести большой вред. Не имея же прочного фундамента и подготовки, вне возможности для контроля и без адекватной оценки учителя, люди лишь чешут свой ум одними фантазиями, не сумев понять ни смысла учения, ни оценить квалификацию самого учителя.
- И что? - давил далее Хану.
Он уже слышал от нее все это, но в гораздо более доброжелательной интерпретации. В отсутствии посторонних свидетелей, она теперь высказывалась очень резко. Отец был бы ей сейчас недоволен. Интересно, знал ли Гридик о ее настроениях?
- А то, что 'Кризис веры' бунт и стал возможен, только благодаря такой практике. Люди, ожидаемо не получали никаких результатов, а разочаровываясь в учении, не верили уже никому. Кроме того, чаще всего, это все еще и стоит недешево. Время, карьера, семья, работа - все это улетало коту под хвост. А многие, ведь положили на эту псевдо-практику целую жизнь. Естественно, они были очень злы, поэтому, слухи об отсутствии 'сиддх' и повсеместном обмане, легли уже на хорошо подготовленную почву. А пострадали в итоге, даже очень хорошие и добросовестные учителя. Да, что говорить - пол-города вырезали, - Инна закипала и продолжать эту тему, становилось опасно.