— Доброй ночи, — бросил я Перски и поднялся наверх.

Стоило мне открыть дверь ключом, как из спальни вышла Дениза все еще в костюме французской горничной, в котором была утром.

— Разрешите взять ваш пиджак, сэр?

— Что ты здесь делаешь?

— Бобби оставил меня на посту, сэр, — серьезно сказала она.

— На посту?

— Да, сэр. Он уехал на вечеринку.

— Где Верита?

— Она вернулась домой. Она сказала, что уже неделю не ходила в прачечную.

Дениза зашла мне за спину и помогла снять пиджак.

— Приготовить вам коктейль?

— Он мне просто необходим, — сказал я, вытягиваясь на кушетке.

Дениза захлопотала у бара. У нее была хорошенькая попка. Я сделал большой глоток из протянутого ею бокала.

— Чем вы тут втроем занимались? Тянули жребий, кому из вас я достанусь сегодня ночью?

— Нет, сэр.

— Ради бога, прекрати называть меня «сэр». Ты знаешь мое имя.

— Но я на службе, сэр. Когда Бобби позвонили, то он попросил меня побыть с вами. Он сказал, что вы не любите оставаться один.

— Когда же ему позвонили?

— Около десяти. Он пришел в жуткое возбуждение. Я еще никогда не видела, чтобы он столько времени тратил на одевание. Он на самом деле что-то затеял. Даже принял две огромные дозы кокаина.

С таким количеством кокаина Бобби мог взлететь до луны.

— Ничего себе вечеринка. Он хоть сказал, кто ее устраивает?

— Нет. Я только слышала, как он разговаривал с каким-то Китти.

Мое лицо невольно напряглось. Дениза сразу это заметила.

— Что-нибудь не так?

— Не знаю, — мрачно сказал я.

Если речь шла действительно о том самом Китти, Бобби нарвался на крупные неприятности. Джеймс Хачинсон по прозвищу Китти возглавлял всех кожаных и «кралей» в городе. Он происходил из старинной пассаденской семьи, в которой не было ничего, кроме денег и прикрытия в верхних эшелонах политики. Про устраиваемые им вечеринки ходил слух, что они называются «Цыпленочек месяца» и что некоторые из парней, удостоенных этой чести, оказываются в госпитале. Если бы не его связи, его давно бы вышвырнули из штата.

— Бобби говорил, где именно будет сходка?

Дениза покачала головой.

Я взялся за телефонную книгу. Ни одного Хачинсона. Попробовал найти через телефонистку, но и у нее не значился такой абонент.

— Какое такси он вызвал, Дениза?

— Желтое.

Я позвонил, но компания не дала мне никакой информации. Они, видите ли, имеют право отвечать на вопросы только полицейским.

Я нажал на рычаг и набрал очередной номер.

— «Серебряный гвоздь», — ответил хриплый голос.

— Мистера Лонегана, пожалуйста. Говорит Гарис Брендан.

Секунду спустя из трубки раздался голос дяди:

— Да, Гарис?

— Дядя Джон, мне нужна твоя помощь. Кажется, у моего юного друга неприятности.

— Какого сорта?

— Он, похоже, сподобился быть выбранным «Цыпленочком месяца» на вечеринке Джеймса Хачинсона.

— И что я должен сделать?

— Он поехал туда в желтом такси. Мне нужно знать, куда именно.

— Подожди минутку.

Дядя повесил трубку. Не успела пройти обещанная минута, как телефон зазвонил снова. Никто в городе не мог отказать Лонегану. Адрес попадал на самый центр фешенебельного квартала особняков по Мульхолланду.

— Спасибо, дядя Джон.

— Погоди, — поспешно произнес он. — Что ты собираешься делать?

— Поехать туда и забрать его.

— Один?

— Под рукой больше никого нет.

— Тебя убьют.

— Так мне говорили и во Вьетнаме. А я до сих пор жив.

— В данном случае медали ты не получишь. Ты сейчас где?

— В своей квартире над офисом.

— Жди там. Минут через десять прибудет помощь.

— Не стоит, дядя Джон. Это не твои трудности.

— Ты, кажется, мой племянник? — раздраженно поинтересовался он.

— Да.

— Тогда жди. Ты сам основная моя трудность, — закончил Лонеган, и в трубке раздались гудки.

— Все в порядке? — встревоженно спросила Дениза.

— Будет в порядке. Где Бобби держит кокаин?

— В среднем ящике над баром.

Я сделал пару понюшек. Мне тоже понадобится энергия. Лонеган не подкачал. Через десять минут под моим окном раздался автомобильный сигнал. «Ягуар» Инкассатора приткнулся к бамперу «роллса». Я кинулся к двери.

— Тебе ничего не грозит? — обеспокоенно сказала Дениза.

— Отдохни пока. Я скоро.

Я скатился по лестнице и сунул голову в окно «ягуара».

— Запри машину. Поедем в «роллсе».

— Лонеган сказал, что ты введешь меня в курс дела, — проговорил Инкассатор, когда я включил зажигание.

— Мой дружок попал в «Цыпленочка месяца» на хачинсоновской вечеринке.

— И мы собираемся его вытаскивать?

— Точно.

— Ревность?

— Нет.

— Тогда зачем, браток? Цена таким мальчишкам цент за десяток. Раньше или позже, все они этим кончают. — Инкассатор достал сигарету. — Им нравится. Они ради этого из кожи вон лезут.

— Он еще романтик. Не знает, что может серьезно пострадать.

— Тем им приятнее.

— Если бы я был уверен, что он хочет именно этого, мы бы туда не ехали.

К этому моменту мы уже поднимались на склон Кольдвотера.

Инкассатор достал из кармана пару кожаных перчаток и принялся их медленно натягивать.

— Я прихватил и для тебя пару, — сказал он, вручая ее мне. — Не люблю портить руки.

Перчатки оказались странно тяжелыми и тугими. Я вопросительно посмотрел на Инкассатора.

— Армированы стальной проволокой, — пояснил тот. — Знаю я это сборище.

Дом стоял в стороне от дороги за высокой стеной и стальными воротами. Я увидел огни в окнах и круглый ТВ-монитор в переговорном пункте.

— Пригнись, — велел я Инкассатору, достав трубку через окно автомобиля.

Стоило мне взяться за нее, как машину залил свет прожектора, а оживший монитор уставился на меня своим стеклянным глазом. В приемнике щелкнуло. Оттуда донеслись отзвуки громкой музыки.

— Кто это? — поинтересовался чей-то тонкий голос.

Я посмотрел прямо в монитор.

— Гарис Брендан. Бобби Гэннон сказал мне встречать его здесь.

Еще раз щелкнуло. Монитор немного повернулся, дав возможность говорящему рассмотреть автомобиль. Хорошо, что я взял «роллс».

— Минуточку, — гулко раздался в моем ухе писклявый голос.

Прошло минут пять, пока он возник снова:

— Здесь нет никого с таким именем.

Я заговорил как можно резче и сердитее:

— Скажи Китти, что он балуется с моим рабом и что, если он меня не впустит, я прошибу эти хреновые ворота.

— Минуточку.

Спустя немного послышалось:

— О’кей. Поставь машину сразу за воротами, где парковка, и поднимайся по дороге.

Ворота начали медленно открываться. Дорога была ярко освещена, следовательно, ее контролировали другие мониторы.

— Не вылезай, — велел я Инкассатору. — Подожди, пока я войду в дом и погаснут прожектора. Тогда подведи машину к дверям и жди меня.

— А если я тебе понадоблюсь?

— Я взвою.

— О’кей.

Поднимаясь по шоссе, я буквально кожей чувствовал на себе мониторы. Дверь открылась прежде, чем я успел дотронуться до звонка.

Меня встретила плотная «кралечка». Настоящий бугай. Он махнул большим пальцем себе за спину:

— Вечеринка там.

В комнате гремела музыка и черт-те чем воняло, но, кажется, съедобным. Свет был приглушен настолько, что мне понадобилось время, чтобы привыкнуть. В помещении было пять-шесть «кралечек», двое в джинсовках, остальные в пестрой коже. Бобби нигде не было видно.

Одна из джинсовых «кралечек» медленно направилась ко мне. Этот тип напоминал Мэя Веста: раздувшийся ублюдок в светлом парике кудряшками. Губы ярко накрашены пурпурной помадой, на искусно подкрашенные тушью глаза наложены густые синие тени. Заговорило это создание хриплым баритоном, пытающимся казаться сопрано:

— Я Китти. Выпей чего-нибудь.

Я прошел вслед за ним к бару и бросил маленькому филиппинцу в белой куртке: