Полутораметровые создания отличались бесстрашием, редкостной живучестью и мощными жвалами, что вместе с шипами на ногах и умением плеваться едкой жидкостью делало их неприятным противником, особенно в ближнем бою. В силу того, что они стали доминирующим на планете видом, все остальные крупные животные практически вывелись, а мелкие перебрались на деревья, где существовала хотя бы относительная безопасность.

Возможно, люди и мураши могли как-то ужиться на планете, но, только завидев человека, твари сразу кидались в бой. Странное сообщество социальных животных управлялось самками, которых некоторые ученые полагали условно-разумными. Во всяком случае их атаки иногда поражали координацией отрядов и изощренностью.

Базу на горном плато от внезапных визитов из-под земли защищал не только трехсотметровый слой гранитного монолита, но и десять метров бетона с множеством датчиков.

Слитный гул винтокрылых машин заставил ее обернуться, и Алиса успела увидеть, как пять тяжелых штурмодесантных ботов, вздымая волны пыли, оторвались от взлетной площадки, сразу встали на курс и быстро скрылись из виду.

— Рокотова! Ты почему не со своей ротой? — Подскочивший начальник штаба, майор Кирин, с выпученными глазами смотрел на нее и, не в силах сказать еще хоть слово, беззвучно хлопал ртом. Наконец, справившись с собой, скорчил злую гримасу, мотнул головой в сторону плаца. — Бери одиннадцатую и давай на северный участок. И что это за хрень на тебе надета?!! Ладно, потом поговорим. Бегом давай, у нас, похоже, опять массовый накат.

Словно под гипнозом, Алиса машинально вскинула руку к височному замку бронестекла.

— Есть! — И не оборачиваясь, порысила по направлению к солдатским казармам, узнавая знакомые места и подмечая происшедшие с момента разделения изменения.

Одиннадцатая рота из-за некомплекта офицеров вечно была без командира и управлялась старшиной, правда, из опытных старослужащих. Командирами взводов тоже были сержанты, и, наверное, излишним было бы говорить, что в «два кола» списывали всех неудобных, неконтактных и излишне агрессивных военнослужащих.

— Старшина!

Невысокий коренастый мужчина в два шага подскочил ближе и четко вскинул руку в приветствии.

— Товарищ капитан. Одиннадцатая рота по тревоге построена. Заместитель командира роты старшина Корнилов.

Алиса кивнула и, козырнув в ответ, обвела взглядом строй.

— Приказом начальника штаба полка я назначена временным командиром роты. Нам отведен северный фас периметра. Командуйте, старшина.

— Рота, смирно! Вольно! Бегом, марш. Правое плечо вперед.

Довольно приличным строем рота порысила в сторону северного сектора обороны, а неугомонный старшина пристроился за левым плечом Алисы.

— Товарищ капитан, а это у вас что за снаряжение такое интересное?

— Да сборная солянка. Шлем наш, комбез альянсовский с автономкой на пять суток, а разгрузка юасовская.[14]

В это время радиостанция закончила сканирование диапазона и выдала две сети, к которым можно было подключиться без специального шифроблока. Проверив оба диапазона, Алиса промаркировала один как ротный, а другой как общекомандный и вывела индикаторы на лицевую пластину шлема.

И сразу же на шлеме полупрозрачным ореолом появилась карта с тактическими отметками.

Первая рота была, как всегда, на самом опасном южном фасе. Их подпирали вторая и третья, а четвертая с пятой располагались на западе. Там, на памяти Алисы, тоже был крупный прорыв или, точнее, попытка прорыва. Восток закрывала шестая и седьмая роты, а север, который был наиболее безопасным из-за отвесного двухсотметрового обрыва, закрывала одиннадцатая. Восьмая рота была подразделением технических средств поддержки, девятая — инженерно-саперной, а десятая — бронетанковой с отдельным авиационным взводом. Штурмодесантные катера на всякий случай отправились поддержать огнем удаленный форпост, а батальону придется выдержать очередной удар «блуждающей орды», более трех миллионов особей, которые вполне могли своими трупами завалить всю базу.

На северном фасе, как и везде, высилась шестиметровая бетонная стена с галереей поверху и орудийно-огнеметными башенками через каждые десять метров. Кроме этого, в центре крепости находился еще один рубеж обороны, где располагались артиллеристы со стотридцатимиллиметровыми пушками и четырьмя стационарными установками залпового огня с автоматическим заряжением.

На южном направлении уже начали бухать мины, прореживая нападающих, а север все так же был чист. Алиса встала к стереотрубе и, дав максимальное увеличение, посмотрела на противоположную стену ущелья, до которой было не меньше восьмисот метров. Несколько особей стояли на обрыве и как будто смотрели на форт, шевеля своими усиками.

Алиса скинула с плеча винтовку и, прижав приклад к плечу, оперлась на край стены.

— Не достать, — со вздохом произнес старшина. — На такой дистанции нужно как минимум двенадцать мэмэ.

Не отвечая, она сдвинула ползунок трансфокатора упора, подвела маркер прицела к голове одного из мурашей и мягко утопила спусковую клавишу. Отдача жестко ударила в плечевую пластину, и удлиненная тяжелая пуля, попав между огромными фасеточными глазами, разнесла мураша в клочья. Второй лишь успел дернуться, когда вторая пуля оторвала ему голову.

Только сейчас старшина увидел, что автомат, который был внешне похож на четыреста пятый «Калашников», на самом деле и массивнее, и длиннее. Да и просто имел совсем другой калибр.

— Интересный агрегат, товарищ капитан.

— Четыреста двадцать восьмой «калаш». — Алиса с улыбкой протянула автомат. — Для охоты на особенно крупную дичь в условиях городской застройки. Одиннадцать и семь, безгильзовые. Ствол с переменным калибром, типа Герлих. В магазине — сорок пять штук. Есть сдвоенный магазин на триста, но он тяжелый, зараза, да и ствол греется не по-детски.

— Ого. — Старшина взвесил на руках оружие. — Сильно не побегаешь.

— Жить захочешь, птичкой полетишь. — Алиса пожала плечами и, забросив автомат за спину, опять приникла к прибору наблюдения.

— Это точно. — Заместитель командира роты покачал головой и отошел в сторону.

Несмотря на то что в батальоне было чуть меньше тысячи человек, солдаты всех офицеров знали в лицо, и на каждого было собрано своеобразное досье. Чего любит, чего не любит и так далее. Елена Рокотова, несмотря на папу-адмирала и дедушку-начальника генштаба, служила честно и в солдатском табеле о рангах котировалась довольно высоко, сразу после комбата, начальника разведки и зампотеха, у которого даже разбитые в хлам железки оживали, словно по волшебству.

Капитан Рокотова была одной из полусотни женщин, служивших в батальоне, и единственной на должности командира роты, так что внимание к ней было всегда повышенное. Подполковник Макарова, длинноногая, пепельноволосая красавица сорока лет, командовавшая медчастью, была не в счет, так как, несмотря на грозный вид и звучный голос, ее никто не боялся и про себя иначе как Мама Зоя не называл.

Рокотова, напротив, даже среди отморозков разведроты считалась образцом безбашенности, и комбат считал дни до того момента, когда ее наконец повысят и бумажная работа хоть немного заставит Елену сидеть на месте, а не быть затычкой в каждом рейде. При этом он категорически не желал отпускать грамотного и надежного офицера из батальона, надеясь, что она займет место начальника разведки вместо уходящего в академию майора Лунина.

«Интересно, зачем ее кинули на тихий участок? — Старшина еще раз прошелся взглядом по стройной фигурке капитана, которую не портил даже мешковатый комбез. Следы недавнего боя на нем читались весьма отчетливо, да и пороховой гарью несло изрядно. — Возможно, комбат таким образом давал возможность ей отдохнуть после какого-то секретного задания?»

От размышлений о хитросплетениях службы старшину отвлек голос капитана.

— Разведку в воздух!