Пиратов было человек десять или двенадцать, хотя Крейг впоследствии готов был поклясться, что их было не меньше тридцати. Помощь пришла неожиданно.

– Назад! – холодно крикнул незнакомец в черном, обнажая сверкающую рапиру.

Конечно, невозможно было остановить голосом столь отчаянных молодцов, бывших к тому же сильно навеселе. Им заступил дорогу одинокий прохожий, и последнего обстоятельства оказалось достаточно, чтобы страстное желание убить его немедленно завладело всей компанией. С руганью и дикими криками они бросились на незнакомца. Елена увидела, как спокойно и холодно, словно на него замахнулся пятилетний ребенок, человек в черном встретил первый яростный удар. Несомненно, это был мастер. Секундой позже трое пиратов покатились по земле, сбитые с ног грозным оружием незнакомца. Еще двое отлетели назад и наткнулись на обнаженные клинки своих сообщников… А потом бандиты вдруг в ужасе отступили и побежали прочь, бросая оружие.

– Что это?! – крикнула Елена.

Прямо на них в зловещем голубом сиянии беззвучно неслись тяжеловооруженные всадники. Тускло сверкали медные шлемы и щиты, наконечники копий. Их было много, не одна сотня. Но копыта лошадей не касались земли, и их бег не останавливали каменные строения… Незнакомец отвел Елену в сторону, и почти парализованная ужасом девушка безропотно подчинилась его твердой руке.

Через минуту грозные всадники скрылись во мгле. Елена пошатнулась и упала бы, но только рука, поддерживающая ее, оказалась слишком сильной.

– Конница Призраков, – с ледяным спокойствием произнес человек в черном, и девушка сразу вскинула голову, узнав его. – Расплата за мои действия в этом мире. Теперь они снова проскакали мимо. Но каждый раз может быть последним…

Ночное море было спокойно, и катер шел на огромной скорости, делая до двухсот узлов. Двигатель почти не было слышно, его заглушали шелест ветра и хруст продольных редан, рассекающих гладь воды. В рубке было темно, лишь тускло светились шкалы приборов, и Елена едва различала, Клеверова, сидевшего за штурвалом. Комфорт рубки и присутствие этого человека создавали состояние особого безмятежного покоя. Его так не доставало все эти дни! Хотелось спать и, наверное, удалось бы заснуть, если Клеверов произнес бы хоть слово. Но он молчал, занятый собственными мыслями и управлением катера, которым все также делал по сотне метров в секунду.

– Как вы жили, Андрей Николаевич? – все же решилась заговорить Елена. Едва заметная в темноте улыбка скользнула по губам Клеверова.

– Как и прежде, Лена – праведно.

– Скажите, это были вы… Там, на берегу? – спросила Князева и, так как ее собеседник не спешил отвечать, добавила. – Та девочка, наверное, вам очень благодарна. Вы будете счастливы…

Клеверов промолчал. На экране ночного видения появилась тонкая полоска земли – катер входил в устье большой реки. Еще четверть часа – и он повернул к берегу. В ярком свете фар Елена увидела огромную черную собаку, сидевшую у самой воды.

– Узнали? – помогая девушке выбраться из рубки, спросил Клеверов. – Это – Тер.

– Тер?! – воскликнула Елена, ошеломленно глядя на великана-пса, оставшегося в ее памяти забавным пушистым комком. – Сколько же прошло времени, Андрей Николаевич?

– Теру хватило, чтобы вырасти, – с легкой иронией ответил Клеверов.

…Елена проснулась поздним утром в маленькой, элегантно обставленной каюте. Неохотно поднялась, привела себя в порядок, неторопливо вышла в коридор и задержалась у входной двери скафа. Ярко светило солнце, небольшую поляну обступали березы. По зеленой траве босиком бродила прелестная юная девушка в коротком белом платье и собирала яркие весенние цветы. Рядом был Клеверов, Тер сидел у его ног. Девушка что-то оживленно рассказывала молодому человеку. Елена долго смотрела на эту картину. Сколько же прошло здесь времени? Тер стал совсем взрослым. А Клеверов? Все та же стройная, сочетавшая силу и хрупкость, фигура; движения все также грациозны и точны. Елена, наконец, вышла из скафа.

Клеверов кивнул ей и улыбнулся.

– Доброе утро, сударыня! – звонко произнесла юная княжна.

Элеонору нелегко было узнать, и не только благодаря иной одежде. Во всем ее облике чувствовалась своя неповторимая гармония, превозносившая красоту до совершенства. И Елена тут же поняла причину этой перемены – девочка подражала Клеверову, который, очевидно, имел на нее огромное влияние.

– Как вы себя чувствуете, Лена?

– Благодарю, хорошо, – машинально ответила Князева.

– Вы удивлены? – просто спросил Клеверов.

– Это не то слово, – сказала Елена, глядя в бездонные всепонимающие глаза.

Нет, он изменился. Черты лица стали еще одухотворенней и строже, щеки запали, а на висках появилась седина. Величественный облик аскета и провидца. И все-таки выглядел он по-прежнему молодо, почти сверстником Елены.

– Я очень признателен вам, Лена, за Тера. Он стал мне верным другом.

– Вы сами покорили его сердце, – с грустью улыбнулась Князева. – Да и не только его…

Подошел Крейг. Клеверов взглянул на него и Елену.

– Я должен предупредить вас. Любой материальный контакт между нами и людьми этого мира смертельно опасен для обеих сторон.

– Андрей Николаевич! – с ужасом сказала Елена, начиная понимать смысл слов Клеверова.

– Значит, та гроза в безоблачный день… – заговорил Крейг. – Почему же вы решились, Андрэ, освободить княжну?

Клеверов помолчал, вспоминая не столь давно прошедший день. В те минуты бешеный ритм скачки наполнил душу трепетом. Теплое, казалось, почти невесомое тело девушки, грохот выстрелов, раскаты грома и молнии, бившие прямо под ноги коню, неповторимой буйной радостью обожгли все его существо. Потом он соскочил с седла и, держась за стремя, еще долго бежал рядом, стараясь не задевать ног Аленки, потому что от каждого такого прикосновения все небо вспыхивало огнем.

– Вероятно, ради самого поступка, – с легкой улыбкой наконец произнес он. – И может быть также… Впрочем, нет.

Шумели березы, пели птицы, а люди молчали, не зная, о чем еще говорить друг с другом.

– Мне пора, – сказал Клеверов.

И ушел. Спокойный и бесстрастный. Тер последовал за ним, не отходя ни на шаг.

Аленка пригласила гостей завтракать. Бортинженер и Князева были удивлена, заметив на столе молочные продукты, свежие овощи и фрукты.

– Андрей Николаевич научил индейцев держать скот и заниматься земледелием, – ответила Аленка на их вопросы.

Крейг с интересом разглядывал девушку. Она держалась просто, может быть, чуть высокомерно, но в словах и поступках не было и тени презрения. И все же Крон сразу почувствовал, что эта девочка, несмотря на юность и примитивное образование, в чем-то неизмеримо выше его.

– Вы не скучаете здесь? – спросила Елена.

Ее собеседница с улыбкой покачала головой. Она казалась очень счастливой и, видимо, оттого была так хороша. Заметив, что Крон любуется ею, Аленка смущенно опустила синие глаза. Длинные ресницы бросили тень на нежную кожу щек. Взгляд бортинженера скользнул на стройную шею девушки, низкий вырез платья, высокую грудь… Князева усмехнулась, и Крейг поспешил отвести глаза.

Вечером, когда они втроем собрались в кают-компании, и Аленка с большим интересом расспрашивала своих новых знакомых о том, неведомом ей, мире, пришел Клеверов. Вошел бесшумно и опустился на диван; следом также тихо вошел Тер и лег у ног хозяина.

– Как вы долго, Андрей Николаевич! – с сияющими глазами обернулась Аленка. – Я накрою на стол. Мы не ужинали без вас.

– Чуть позднее, дитя мое, – остановил ее Клеверов.

– Что-нибудь случилось? – сразу почувствовала девушка.

– Ничего страшного. Просто я видел вашего отца.

Аленка подошла ближе и присела на край дивана.

– Что с ним?

– Его корабль попал в руки людей де Морье, – сказал Клеверов, с непонятной грустной улыбкой глядя на собеседницу. – Сейчас он на фрегате маркиза.

– Конечно, вы собираетесь выручать князя? – спросила Елена и со вздохом добавила, не дожидаясь ответа. – Эх вы… Рыцарь без страха и упрека. Что же заставляет вас без конца играть со смертью?