— Что?

— Заколка красивая, где взяла, спрашиваю.

— Подарили, — буркнула Куна и отвернулась к пульту. Теперь как сороконожке придется думать с какой ноги ходить. Она неуверенно ткнула в первую кнопку, потом во вторую и включилась мышечная память. Напарница ушла, тронув за плечо на прощание, и диспетчерская постепенно опустела, оставив в тишине шесть дежурных ночной смены. Равэнна засыпала, на Тарсе зажигались огни на знаках речной обстановки, показывая припозднившимся капитанам, куда вести катера. Скоро последние пассажиры сойдут на берег и на рейдах останутся только грузовые караваны, без устали волокущие вверх и вниз по течению неповоротливые баржи со щебнем и песком.

Казалось бы, работы меньше, сиди и радуйся, но привыкнув девятнадцать циклов спать от заката до рассвета, тяжело доказать собственному телу, что нужно внимательно следить за зелеными треугольниками судов на интерактивной карте, а не мечтать лечь на стол и закрыть глаза. Ночные диспетчеры крепко сидели на энергетических напитках, выпивая тройную суточную дозу за смену. Изрядно портили себе здоровье, но начальство не спешило этого замечать. Куна размешивала в кружке ядовито-зеленый порошок и как дрон с зацикленной программой вспоминала свою прежнюю жизнь. Когда контрольная по математике казалась самой большой проблемой, а настроение мог испортить только сломанный ноготь. Однокурсницы учились на гражданских специалистов и гуляли по осенней Равэнне, собирая в букеты желтые и красные листья. Куна слышала их веселый смех и завидовала. Уголки её губ навсегда оттянулись вниз в гримасе недовольства.

— Спишь что ли? — толкнула локтем соседка. — Вызов прими.

— Диспетчерская, — машинально ответила Куна, не сразу сообразив, что гарнитура лежит на столе, а она держит себя за мочку уха. Соседка покачала головой и отвернулась.

— Диспетчерская. Пятьдесят третий оператор.

— Дарисса, я тут торчу у переката как прыщ на заднице, а до вас не дозвониться.

Визгливый голос капитана катера «Беркут» Куна узнала бы даже во сне. Фелиция любила скандалить и могла послать в бездну так, что даже военные краснели.

— Вижу вас, — ответила Куна, найдя взглядом на карте зеленый треугольник с надписью «Беркут», — и в чем проблема?

— Перегруз у меня до осадки в двести десять, — начала ворчать Фелиция и продолжила орать, стоило диспетчеру вставить слово, — знаю, что гарантия на перекате двести, не тупая, но здесь всегда было больше. Где глубины, якорь мне в душу?

У Куны руки затряслись. Только проблем с посадкой на мель не хватало. Вот и куда она опять лезет? Нагрузилась от жадности, чтобы большое жалование за рейс получить, на что вообще надеялась? Паводок давно схлынул, дожди идут, но наполнение меньше стандартного для сезона. Пусть демоны заберут водное управление с его авралами! Гадай теперь, сколько там на перекате. Диспетчер отчаянно смотрела на телефон. Пока будет звонить и выяснять, Фелиция голос сорвет и жалобу накатает. А на записи будет слышно, что Куна не может ответить про глубину, а это штраф. Денег и так нет, чтобы их лишаться по глупости.

— Пятьдесят третья, ты там спишь или на портрет генерала онанируешь? Я пройду через перекат или нет?

Диспетчера холодный пот прошиб. Журнал глубин был по-прежнему пуст, и водное управление ждали разборки на своем уровне, но не на них сейчас орала Фелиция. Куна плюнула на жалобу и, сняв гарнитуру с уха, набрала на внутреннем телефоне номер гидрологов.

— Водное, — нервно рявкнули из динамика.

— Пятьдесят третий оператор, дарисса, глубины…

— Позже, — от крика вздрогнула мембрана динамика, и связь прервалась, а Куна устало закрыла лицо руками. Будь проклят тот день, когда она согласилась на эту работу! Ускоренные курсы, достойная зарплата, карьерный рост. Мать толкала и пинала её в диспетчерскую только потому, что здесь начинали платить жалование с первого дня обучения. Старшая дочь похудела, пока прошла стажировку и запомнила все сто тысяч инструкций и правил. Но не в одной не говорилось, что делать в подобной ситуации.

— Регина, — позвала диспетчер старшую смены, — у нас глубин нет, а у меня «Беркут» спрашивает. Что делать?

— А что мы сделаем? — безразлично пожала плечами Регина. — Пусть ждет или идет под свою ответственность.

Куна сомневалась, что Фелиции ведома ответственность. Точно так же как ум, честь и совесть. Тяжело вздохнув, она повесила гарнитуру на ухо.

— …да ты у меня грязь из-под ногтей жрать будешь, — хрипела в трубку капитан «Беркута», — я тебе такую жалобу настрочу, что больше никуда не примут!

Раз орёт, значит, до сих пор стоит на месте. Знает, что проход через лимитирующий перекат с осадкой ниже гарантированной глубины возможен только с разрешения диспетчера. И не успокоится, пока это разрешение не получит.

Куна открыла таблицу глубин за прошлые дни и нашла злосчастный перекат. Триста, триста два, триста три. Скандальная Фелиция не первый цикл ходила этим маршрутом и знала, какая у притока Тарса в это время глубина. Могла бы плюнуть на разрешение и пройти, но тогда вся ответственность ляжет на неё.

— Пятьдесят третья, я слышу, как ты дышишь! — угрожающе зашипела капитан «Беркута». — Я пройду или…

— Проходите, «Беркут», — зло ответила Куна и услышала в трубке короткие гудки. Весь разговор успешно записался и будет прослушан службой контроля качества обслуживания. Плевать. Хотелось выпить еще одну кружка энергетического напитка залпом, чтобы перекрыть нервное напряжение. Диспетчер откинулась на спинку стула и уставилась на зеленый треугольник катера Фелиции.

С помощью спутников работники речного транспорта научились точно определять где находится судно, но очень многое по-прежнему приходилось делать и контролировать по старинке. Приборы, измеряющие глубины на перекатах, не работали дистанционно. Поэтому самые высокие гребни и мели в русле реки изыскательская партия обходила на катере. И если уровень воды падал ниже гарантированного, то пригоняли земснаряд и углубляли перекат.

Куна смотрела на «Беркут» и надеялась, что за дневную смену глубина с трехсот трех не упала до двухсот, иначе её ждали по-настоящему серьезные проблемы. Зеленый треугольник медленно полз по карте через заштрихованную область переката и вдруг встал. Куна замерла, больно прикусив губу. В следующее мгновение «Беркут» загорелся красным, выдавая код аварии. Проклятая Фелиция все-таки села на мель. Аварийные сообщения полетели по всем инстанциям и диспетчеры в смене закрутили головами.

— Куна, — строго спросила Регина, — это ты дала «Беркуту» разрешение идти?

— Я, — тихо выдохнула она.

***

Разбирательство получилось быстрым. Объяснительная, штраф и требование вернуться к работе. Как досидела до утра, Куна не помнила. В ушах стоял крик Регины, по спине ползли тараканами взгляды сменщиц, а руки окончательно перестали слушаться. Звонки с неё старшая смены перекинула на других диспетчеров, оставив только мониторинг рейдов. Волею несуществующих богов больше ничего не случилось, но вышла на улицу Куна, едва переставляя ноги.

Пользуясь безветрием, на Равэнну опустился смог, загоняя в легкие дым из труб промышленных гигантов и заставляя морщиться от едкого запаха гари. Светило не смогло пробиться сквозь плотную завесу, отчего казалось, что мир застрял между ночью и днем в серой каше бесконечных сумерек. Куна брела сквозь неё мимо автобусной остановки, не замечая пустых улиц и редких машин, безразлично летящих мимо.

Рабочий пригород никогда не засыпал, живя в ритме гудков заводов. Цзы'дарийцы накатывали волнами приливов к началу смен и растворялись в серых одноэтажных бараках к концу. Малый круг кровообращения города с отдышкой вечного больного и землистым цветом лица.

Мать стояла на пороге дома, кутаясь в старый халат. В окне на кухне слабо мерцал экран работающей телевизионной панели.

— Что случилось? Ты почему так долго?

— Пешком шла, — тихо ответила Куна, — прогуляться захотелось. Аврелия спит?