Он говорил с таким жаром и страстью, что она проглотила подступивший к горлу комок, на мгновение почувствовав сладкую истому во всем теле.

Он протянул руку, словно желая дотронуться до нее, но тут же отдернул ее и сунул в карман. Была ли она разочарована тем, что, поддавшись порыву, он не решился пойти дальше? Она почувствовала слабость в ногах, испугавшись опасного направления своих мыслей. Ведь Ник говорил с ней на отвлеченные темы, а не признавался в романтических чувствах. В его отношении нет ничего личного: она интересует его только как модель. Да, она нужна ему, но лишь для того, чтобы поудачнее продать товар.

— От меня не будет никакого толку, — невпопад сказала она. — Я же говорила: у меня нет ни подготовки, ни осанки, ни внешних данных модели.

— Если вы хотите сказать, что не похожи на тех пятерых, которых подобрали для меня, то я с вами согласен.

— Так вы их видели? Вы не перестаете меня удивлять.

— Вы удивлены тем, что я заметил кого-то, кроме вас? — спросил он обманчиво задушевным тоном.

— Да, — согласилась она, поняв, что отпираться бесполезно.

Он, несомненно, считает ее на редкость самонадеянной особой, которая уверена в том, что способна завладеть всем его вниманием.

— Образцово-показательные красавицы мне не нужны. Растиражированное совершенство наводит скуку. Профессионалки, которым, по вашему мнению, мне следовало отдать предпочтение, слишком предсказуемы. Они словно механические куклы, умеющие своевременно улыбаться и принимать именно те позы, которые выгодно подают их нескладные тела.

— Нескладные?! — изумленно переспросила она.

— Ну, если не нескладные, то тощие.

— Как вы можете так говорить?! Женщины тратят целые состояния и самоотверженно сидят на диете, чтобы добиться того, о чем вы отзываетесь с таким пренебрежением.

— Пренебрежение — не совсем верное слово, — поправил он. — Самоотверженность, в чем бы она ни выражалась, должна вызывать восхищение. Впрочем, меня она не слишком впечатляет. А вот как вам удается поддерживать... — пауза длилась ровно столько, сколько нужно было для того, чтобы окинуть ее дерзким взглядом с ног до головы, — такую хорошую форму?

У Линдси снова возникло желание чем-нибудь прикрыться, но по всему было видно, что он поддразнивает ее, и она решила не реагировать на все с непосредственностью девчонки. Его бесстрастный насмешливый взгляд действовал ей на нервы, И все же она не могла избавиться от ощущения, что его безразличие — это маска, которая скрывает доброту. Он склонил голову набок.

— Так вы откроете мне ваш секрет?

— У меня нет секретов. Просто мне повезло, и я люблю именно то, что диетологи считают здоровой пищей, благотворно сказывающейся на фигуре. Спортом я не занимаюсь, но, если куда-то можно дойти пешком, я с радостью это делаю, и сажусь в автобус или беру такси только тогда, когда времени в обрез. — Говоря, Линдси лихорадочно соображала, как ей убедить Ника в том, что она не подходит на роль «мисс Шарм». Вдохновение, как всегда, посетило ее внезапно, и она выпалила без всякой связи с предыдущим: — Может быть, я нефотогенична?

По озадаченному выражению, появившемуся на лице Ника, Линдси поняла, что такой вариант он не предусмотрел. Это удивило ее почти так же, как и его решение выбрать ее для рекламы. Фил говорил, что ум Фарадея напоминает компьютер, где хранится полезная информация и куда нет доступа случайным фактам, что позволяет ему учитывать все детали при обдумывании той или иной ситуации. А вероятность того, что Линдси может оказаться нефотогеничной, никак нельзя было отнести к мелочам.

Она вспомнила еще кое-что из рассказов Фила. Считалось, что Ника Фарадея ничто не может выбить из колеи. Он обладал редкой способностью не поддаваться при заключении сделок эмоциям и посторонним влияниям, что давало ему колоссальные преимущества. Так что искать причины личного характера в его решении нанять Линдси в качестве модели — значило бы выдавать желаемое за действительное.

При мыслях о Филе у нее защемило сердце. Брат боготворил Ника Фарадея и старался во всем ему подражать, результатом чего стало некоторое внешнее сходство между ними. Еще до встречи с Ником Линдси знала об этом от Кэти и теперь убедилась, что та права. У Фила были почти такие же темные волосы, и он носил ту же прическу, что и Ник Фарадей. Он даже копировал манеру Ника одеваться, хотя и не мог позволить себе такие дорогие вещи. Как-то Линдси поинтересовалась, не раздражает ли это мистера Фарадея. Кэти ответила, что тому безразлично, а если и нет, то разве подражание не является наиболее наглядным проявлением лести?

Так или иначе, этот кумир стал причиной смерти ее брата. И Линдси охватило предчувствие, что если она поддастся его опасному очарованию, то история вполне может повториться.

Глава 3

— Не пытайтесь увильнуть! Вы просто обязаны быть фотогеничной, — объявил Ник Фарадей с такой уверенностью, что Линдси почти ему поверила. — Завтра я обязательно выкрою время для вас. На визитной карточке есть номер телефона моей секретарши. Свяжитесь с ней утром, и она скажет вам, когда прийти.

— Какой смысл затевать все это? Фотогенична я или нет, я не тот человек, который вам нужен. Да меня ваше предложение не интересует. Я довольна своей нынешней работой и жизнью и не собираюсь их менять.

— Если забыть о моральной стороне дела, то я убежден, что прочие соображения заставят вас изменить точку зрения. Обещаю, что вас ждет незабываемый год. «Мисс Шарм» будет появляться в самых престижных местах, носить красивую одежду, жить в роскоши, путешествовать...

— Что вы имеете в виду, говоря о моральной стороне дела? — с подозрением спросила она.

— Видите ли, я не люблю, когда меня дурачат, а между тем у меня возникает именно такое подозрение, когда вы твердите, что довольны вашей жизнью и работой. Но самим фактом присутствия на сегодняшнем приеме вы дали понять, что это не так.

— Я лишь пыталась объяснить вам, мистер Фарадей, что то, что вам нужно, не продается.

— Неужели? А Джим Берн, по-моему, неплохо зарабатывает благодаря мне...

— Вы угрожаете?

— Нет, что вы! Просто констатирую факт. Впрочем, если вы будете упорствовать... — Криво усмехнувшись, он для пущей убедительности решительно взмахнул рукой.

— Вон отсюда! — воскликнула Линдси, указывая на дверь.

В его глазах отразился гнев, смешанный с изумлением. Никто прежде не осмеливался указать Нику Фарадею на дверь. Линдси не меньше его изумилась собственной смелости, к которой, впрочем, примешивалась изрядная толика страха.

— Вы не слишком любезны, — сказал он, оглядываясь в поисках свободного места. Взгляд его случайно упал на драгоценное кресло, и он плавно опустился в него. — Я предпочитаю кофе без молока.

— Наверное, я становлюсь рассеянной, но не припоминаю, чтобы я предлагала вам кофе.

Ник явно собирался уйти еще до бесцеремонной попытки его выпроводить, но теперь, задетый за живое, он всем своим видом давал понять, что сам будет решать, что ему делать.

Сидя в громадном мягком кресле, он казался довольным жизнью. У Линдси мелькнула мысль, что кресло словно создано для него. Они были соразмерны. Когда она покупала кресло, ее мало волновало, как оно будет сочетаться с мужчиной, восседающим в нем. Но мало-помалу оно превратилось в некий критерий: возвращаясь домой в сопровождении поклонника, Линдси пыталась представить его в кресле. Но картины, всякий раз рисовавшиеся ее воображению до сих пор, были неутешительными, в результате чего ни один мужчина еще не переступал порог этого дома. Теперь же у нее возникло ощущение, что кресло предназначено именно для Ника Фарадея.

Линдси вихрем ворвалась на кухню, проклиная себя за беспомощность, не позволявшую выпроводить его. Подумав немного, она насыпала кофе в фильтр кофеварки и поставила на стол две кружки.

Стоя спиной к двери, она почувствовала на себе взгляд и, круто обернувшись, увидела на пороге Ника. Он задумчиво смотрел на нее.