– Да и вы мне, как отец стали…. – Тут он встряхнулся. – Так что, Юрий Николаевич, принимай внуков в свое распоряжение!

Генерал глубоко вздохнул, переборов волнение и, прокашлявшись, сказал:

– Ты уж извини, никогда не позволял себе такого, а тут душу защемило…

– Я вернусь, Юрий Николаевич, обязательно вернусь.

* * *

Корабль, легко и стремительно набрав скорость, растворился среди мириадов звезд. Пока было возможно, экран главного галовизора держал его в поле видимости, но потом генерал дал команду на возвращение.

– Ну, что, внучата. – Улыбнулся он мальчишкам. – Ждите, когда сможете летать вместе с отцом. У вас будет отличная команда! – Те дружно кивнули. – Дай то Бог ему поскорее вернуться…

* * *

"Левиафан", несомый мощным течением космической материи, благополучно миновал координатные границы Империи, и продолжал углубляться все дальше и дальше вглубь вражеского пространства необнаруженным. Это было удивительное ощущение: пустота, невидимая и неосязаемая, не воспринимаемая никакими приборами, несла корабль, словно пушинку, со скоростью близкой световой. Полностью прозрачная субстанция пространства искажала все, что находилось за ее пределами, не давая возможности ориентироваться в Космосе. Но и она была неоднородна – иногда звездолет попадал в замкнутые островки относительного покоя, словно в гигантские "воздушные пузыри" и тогда все физические законы вновь обретали свое значение. Это происходило периодически, и не поддавалось ни какому анализу, но приборы работали. В одном из таких "пузырей", сканер внешней разведки выдал информацию о скоплении кораблей, ведущих с кем-то бой. Все силы Пограничья находились на своих местах, это Андрей знал достоверно и точно. Кто мог вести бой на имперской территории? Может быть, отчаявшиеся рабы захватили звездолет и пытались вырваться на свободу, но были настигнуты погоней?

Ответов на эти вопросы не было, и Воинов принял единственное решение, которое должен был принять. Звездолет послушно направился к краю течения. По кораблю пронесся сигнал боевой тревоги, и никто этому не удивился.

Корабль вышел из потока в тылу нападающих, и сразу же вступил в бой. Атака вышла совершенно неожиданной для эскадры окружившей свою жертву и, очевидно, своевременной для последних. Два крейсера сгорели, так и не успев понять, что же произошло. Остальные, сильно пострадавшие от ракет и снарядов, постарались быстро ретироваться, не вступая в бой с незнакомцем, столь неожиданно пришедшим на помощь обреченному. Андрей не стал их преследовать.

"Левиафан" пришвартовался к израненному, но непобежденному линейному кораблю, доживающему свои последние часы. Огромный, даже по отношению к звездолету Воинова, корабль, гордость любого флота, превратился в оплавленный остров, способный только дрейфовать в бескрайних просторах галактики. Андрей был поражен, как при такой степени разрушений, он вообще мог отвечать на огонь: батареи тяжелых орудий разбиты, внешние надстройки снесены, двигатели повреждены. В броне правого борта зияли, выплавленные ядерными зарядами воронки, диаметром в сотни метров. Приемный шлюз выжжен прямым попаданием энергетического разряда. Адмирал, знакомый с таким типом кораблей, направил челнок к грузовому, более скрытому шлюзу. Сработали чудом уцелевшие фотоэлементы, и машина влетела в ангар.

Тускло светились стены коридоров, лишенных дыхательной смеси. Воинов с трудом пробирался сквозь хаос рваного металла и пластика – даже сюда, в глухое чрево, прорывались бронебойные калибры, неся смерть и разрушения.

Наконец Андрей, со своими спутниками, поднялись по лестнице до главной потерны и жилых отсеков, упрятанных под почти полукилометровой толщей боевых палуб. Дверь перехода с трудом поддалась, выпуская часть воздуха, и пропустив его спутников, с силой захлопнулась. В этот момент рука адмирала схватилась за рукоять бластера.

В коридоре находились рептилии.

* * *

Командор Чикк'рри умирал. Он без сомнений принял этот бой, применяя все свое мастерство и умение, знания и интуицию. Но силы были неравны. К концу пятого свига ожесточенного сражения почти все батареи тяжелых орудий были уничтожены, ракетные комплексы, и бластеры наружного базирования, снесены. Только несколько главных калибров, упрятанных за броневые створки, которые открывались только в момент выстрела, помогали держать преследователей на расстоянии. И при всем перевесе в силах и вооружении, эскадра понесла ощутимые потери: из восемнадцати кораблей разных классов, ни один не остался без ощутимых повреждений, пять эсминцев класса В сгорели, после попадания тяжелых снарядов в артиллерийские склады. Один крейсер класса А –1, вынужден был выйти из боя из-за повреждения основного двигателя, а еще два, такого же класса, потеряли внешнюю защиту, системы связи и почти всю артиллерию.

Но все-таки удача отвернулась от мятежного флагмана. Один из тяжелых калибров угодил-таки под самый козырек бронированного капонира боевой рубки, и его осколки убили всех помощником Командора, а его самого смертельно ранили. Только чудом двум рядовым удалось выбраться самим и вынести командира из уничтоженного помещения и загерметизировать двери снаружи. Теперь Чикк'рри, задыхаясь пробитыми легкими, и истекая кровью, лежал у себя на кровати, перевязанный кусками простыней вдоль и поперек, а рядом с ним сидела Юля, время от времени меняя мокрую тряпку на его голове.

Если бы не этот неизвестный звездолет, который так неожиданно и вовремя пришел на помощь, то следующий залп уничтожил бы израненного гиганта со всеми, кто еще оставался на борту. Спастись не было никакой возможности – все десантные шлюзы были заплавлены потеками брони, спасательные средства разбиты или повреждены осколками.

Аэле и Юля, которые находились на борту с самого начала боя, взялись за оказание помощи раненым и обожженным членам команды. Они были рады помочь хоть чем-то тем, кто дрался в конечном счете и за их жизни, а боль чувствуют все, и человек, и рептилия.

К концу боя, из четырехсот членов экипажа Командора, оставалось не многим более трех десятков израненных бойцов. То один, то другой подтягивались к командирской каюте с разбитых боевых постов, и каждый получал здесь помощь и еду.

Юля, со слезами на глазах, сидела около Чикк'рри, поглаживая его холодную лапу, и бессильно смотрела на то, как быстро пропитывается зеленым повязку. Уже сорок минут, как он находился в беспамятстве и Аэле, на минутку заглянув в комнату справиться о его состоянии, снова вышла в коридор, помогать раненым, стараясь хоть как то облегчить их страдания.

Неожиданно ее внимание привлекло шипение выходящего воздуха. Она испуганно обернулась, стараясь определить его источник, и увидела, как в открытую дверь входят пять человек. Первый, пропустив четверых, поднял голову. Дверь, с глухим ударом, закрылась. Рука человека потянулась к оружию.

Аэле, расталкивая начавших подниматься ящеров, бросилась к нему.

* * *

Андрей не поверил своим глазам. Расталкивая рептилий налево и направо, к нему, с протянутыми руками, бежала Аэле. Пальцы сразу ослабели, и бластер со стуком упал на палубу. Легкое движение – и шлем съежился за спиной: