И тут внезапно она поняла, что весь этот кошмар происходит на самом деле, что мужчина, которому она менее суток назад призналась в любви, оказался лживым интриганом.

— Вы знакомы? — спросила Мэри. — Ах да, правильно, вашингтонские связи. Политика и юриспруденция рядом ходят…

— Политика? — охрипшим голосом еле выговорила Тиффани.

— Разумеется. Шанс наверняка понимает, как важны для него связи с политиками и лоббистами. Иначе зачем ему было соглашаться на просьбу моего отца?

— Я взялся за это дело, так как наши отцы дружат, — возразил Шанс.

— И еще потому, что мой папа — влиятельный человек.

Виноватый взгляд Шанса поведал Тиффани больше, чем обидные слова Мэри. Побледнев, она в упор смотрела на него.

— Напряжение сгустилось и превратилось в непроницаемый туман, — прокомментировала Мэри. — Сейчас же рассказывайте мне, что все это значит. Я просто умираю от любопытства.

— Мадам, я вас потеряла. — Администратор зала спешила к Тиффани, но заглянув ей в лицо, остановилась и замолчала. — Что-нибудь случилось?

— Да, случилось, — бесцветным голосом ответила Тиффани.

Она отступила на шаг, чувствуя, что задыхается, потом резко повернулась и побежала к выходу, натыкаясь на столики.

— Тиффани, подожди, нам нужно поговорить! — крикнул Шанс, бросаясь следом, но она только ускорила шаг.

Можно выбежать на улицу, но тогда он обязательно догонит ее. Лифт тоже не годится — он заскочит следом. На противоположной стороне холла виднелись туалеты. Тиффани рывком открыла дверь и влетела внутрь.

Низенький пожилой человечек мыл руки, и она на миг остолбенела. Заметив ее в зеркале, он неодобрительно покачал седой головой.

— Меня не волнует, что дамская комната переполнена, — заговорил он, — но вы не имеете никакого права врываться в мужской туалет.

Мужской туалет?!

Она окинула быстрым взглядом ряд писсуаров у стены. Действительно, мужской туалет!

Пока она приходила в себя, мужчина пошел к выходу. Не успел он дойти до двери, как та с грохотом распахнулась и в туалет на полной скорости влетел Шанс. Тиффани испугалась, что он опрокинет коротышку, но Шанс успел схватить его за руку.

— Извини, приятель.

— Да что вы тут вытворяете? — начал человечек.

— Он же извинился перед вами, — заметила Тиффани и едва не ущипнула себя — как она может защищать предателя? — Разбирайтесь тут сами, мне все равно.

— Это с вами следовало бы сейчас разобраться, — повысил голос мужчина.

— Эй, приятель, — Шанс выпятил грудь, — не смей разговаривать с ней таким тоном.

— Я вообще не желаю с вами разговаривать, — надулся тот и поспешно удалился.

Тиффани не смотрела в сторону Шанса, она раздумывала, как бы добраться до выхода. Никак, поняла она, взглянув на стоявшего перед ней рослого мужчину.

— Убирайся отсюда, — задыхаясь произнесла Тиффани. Это из-за него, из-за этого оборотня, она оказалась в столь позорном положении.

Шанс, которого она полюбила, одевался в поношенные джинсы и смешные футболки, был простым и хорошим парнем. А этот человек, кроме подбитого глаза, не имел с ним ничего общего. На этом были безупречно отглаженные брюки, безупречно белая рубашка и модный галстук с шикарной заколкой. Лицо безупречно выбрито, волосы гладко причесаны. Чужой человек!

— Ты находишься в мужском туалете, — напомнил он.

— Я случайно перепутала, я хотела убежать от тебя.

— Это не помогло бы. — Он покачал головой, и прическа у него немного растрепалась. — Я бы последовал за тобой повсюду.

Он выглядел собранным, серьезным… и чужим. Она должна помнить, что он чужой.

— Зачем же так беспокоиться? — Тиффани вздернула подбородок. — Ах да, понимаю, тебе мало одной женщины. Нужно, чтобы рядом с Мэри была еще одна наготове!

Шанс удивленно хмыкнул:

— Неужели ты действительно думаешь, что я завожу интрижки с клиентками?

Да, она так подумала — уж слишком по-хозяйски смотрела на него Мэри.

— Признаюсь, признаюсь, Мэри предлагала мне провести с ней время, — продолжал Шанс, — но я уже придумал, как отделаться от нее.

— Почему я должна тебе верить? — спросила Тиффани.

— Потому что это правда.

— А ты у нас правдолюбец!

Он поморщился:

— Я заслужил этот упрек. Но как ты могла подумать, что я могу смотреть на других женщин после всего, что между нами было.

Она сердито взглянула на него.

— Я понятия не имела, с кем спала.

Вздохнув, Шанс потер щеку. Он выглядел таким несчастным, что ей стало его жалко.

— Я не солгал, меня действительно зовут Шанс Макман.

— Шонси Макман, — с нажимом поправила она.

— Все, кроме отца и случайных клиентов, называют меня Шансом.

— Тебе как напыщенному адвокату, больше подходит аристократическое имя Шонси. Понятно, почему ты никогда не называл своего настоящего имени.

— Вовсе и не поэтому. Я считал, что это неважно.

— И ты не счел нужным рассказать мне, где живешь и кем работаешь?

— Ты не спрашивала, где я работаю, — возразил он. — Ты не хотела ничего знать, хотела, чтобы все осталось тайной.

— А ты воспользовался ситуацией. А скажи-ка, Шонси, ты и раньше применял такие дешевые трюки, чтобы соблазнять женщин?

Он отшатнулся, как от удара.

— Это нечестно, это твои собственные домыслы.

— А ты даже не попытался меня переубедить. И как я только не догадалась! Я же знала, что твоя мать — судья, а брат — хирург. А чем занимается твой отец?

Шанс ответил не сразу.

— Он тоже адвокат, как и я.

Это было уже слишком. У нее задрожала нижняя губа, и Тиффани прикусила ее. Шанс шагнул к ней, она отступила.

— Не плачь, Тиффани, — тихо сказал он, — я этого не вынесу.

Она стряхнула с ресниц набежавшие капельки.

— Не обольщайся, ты не стоишь моих слез.

— Неужели все это оттого, что я не рассказал о себе? — с болью в голосе спросил Шанс. — Я как раз собирался сделать это сегодня вечером, ты же знаешь.

— Почему я должна тебе верить?

— Потому что я люблю тебя, — мягко проговорил он.

Он приблизился к Тиффани, и ей некуда было отступать — за спиной находился лишь ряд писсуаров. Шанс коснулся ее лица и поцеловал. Губы у него были мягкими и жаркими, и она потянулась им навстречу.

Она просто ничего не могла с собой поделать, его прикосновения сводили ее с ума.

— Я люблю тебя, — повторил Шанс, глядя ей в глаза.

— Ты ничего не знаешь о любви, — дрожащим голосом заговорила Тиффани. — Любовь не терпит лжи, она строится на взаимном уважении и доверии.

Он согрел ее щеку теплым дыханием.

— Неужели тебе непонятно? Я ничего не рассказывал потому, что боялся тебя потерять.

На глаза ее снова навернулись слезы, и она зажмурилась, чтобы не выпустить их.

— Это не умаляет твоей вины.

— Во всяком случае, я надеюсь на понимание.

Тиффани вздернула подбородок и сузила глаза:

— Как я могу понять чужого человека?

Скрипнула дверь, послышались шаги. Кто-то вошел, но они по-прежнему стояли, скрестив взгляды.

— Может, мне просто не обращать внимания и делать свое дело? — спросил мужской голос.

Тиффани опомнилась первой.

— Все в порядке, мы уже уходим.

Она вывернулась из объятий Шанса и подумала, что, выйдя отсюда, они пойдут разными дорогами и никогда больше не встретятся.

Дорогие кожаные туфли Шанса утопали в толстом ковре, когда он шел через холл по направлению к давно знакомому кабинету.

Ему навстречу с протянутой для приветствия рукой заспешил худощавый пожилой человек с пышной седой шевелюрой.

— Добро пожаловать, Шанс Макман! Что, уже надоела работа в столице?

— Я проездом, — ответил Шанс, но собеседника уже и след простыл.

Секретарь сообщил по внутренней связи о его приходе, и Шанс, постучав три раза, вошел в кабинет отца.

— Здравствуй, папа.