Интересное приключение было с Галиной. Ребята 9-х классов зовут Андрея Павловича финакодом (хотя он мало напоминает симпатичных предков лошади). Галя услышала это, узнала у кого-то, что отчество нашего геолога Павлович и, ничего не подозревая, заявилась к нему в кабинет. «Финакод Павлович, — вежливо обратилась она к геологу, — дайте мне, пожалуйста, посмотреть минералы». Он удивленно посмотрел на нее, но минералы дал.

24 февраля

Теперь осталось всего лишь 13 уроков геологии. За это время я буду еще раза два отвечать. Перспектива не из приятных, но нельзя сказать, чтобы слишком плохая: я уже два раза отвечала, поэтому имею уже некоторый опыт, В этой четверти произошло так: Андрей Павлович предупредил через меня класс, что 16 февраля будет спрашивать. А уроки у нас в этот день жуткие: немецкий язык, физика, история, геология, химия, литература. Я старалась выучить все, но историю все-таки не выучила. Андрей Павлович начал спрашивать, несмотря на коллективные протесты. Ведь мы не знали, что Ольга Васильевна просила его спрашивать на сей раз только отличников. Он вызвал Брауна, Мигунову, а затем Павлова (тот в прошлой четверти до того был смущен отличной отметкой, что хотел было даже просить переправить на «хор»). Юрка плел явную чушь (получил «пос»). Я слушала, слушала, а затем стала рассматривать схему профиля условного равновесия. Вдруг он говорит: «На

этот вопрос ответит Руднева». Да? Возможно и ответит, но ведь она не знает вопроса! Я решила ответить на тот вопрос, который слышала последним. И я не ошиблась. После этого я стала слушать внимательно, отвечала еще один раз; наконец он меня вызвал. Пример карбонитации. Я написала:

CuO

+

СО2

= С

u

СОз, хотела написать еще что-нибудь из химии, но он предложил мне рассказать о гидротации. Можно. Химия всегда помогает. Написала какую-то комплексную соль. Затем стала говорить о профиле условного равновесия потока. Я сказала, что при старении потока базис эрозии перемещается к верховьям. Ребята заспорили. Почему они спорили? По двум причинам: 1) хотели оттянуть время и 2) если бы у доски стоял слабый ученик, они бы, пожалуй, побоялись запутать его, а тут действовали смело. Я доказала свою правоту, но время они все-таки оттянули: я успела ответить о структурах горных пород, и прозвенел звонок. Хорошо, что прозвенел, а то уж Леня собирался хоронить Иду Родкину, утверждая, что наступает ее смерть.

Я стояла с Юркой в коридоре, собиралась идти на химию. Мария Владимировна шла из 9-го класса «А» (уроки геологии ухудшаются для меня оттого, что она находится за стеной). Я остановила ее: «Мария Владимировна, мне кажется, что я вас лет пятнадцать не в

идела».

— «И еще двадцать не увидишь, — засмеялась она, — то я занята, то ты». Мария Владимировна предложила мне прийти к ней в первый день шестидневки на шестой урок. Еще бы я не согласилась! У нас организовался кружок танцев. Первое занятие было 13 февраля. Другое должно быть 19 февраля в 7 часов 30 минут, так что шестой урок я была свободна. Но на это занятие я не попала. И ничуть не жалею. Танцы успеются, а такой вечер никогда не повторится... Хороший вечер. Сначала у Марии Владимировны были ребята, которые кончали лабораторную работу по изучению рефлексов у лягушек. Но после шестого урока они вскоре ушли. А Мария Владимировна не пошла на политкурсы, я — на танцы. Снизу раздавалась музыка, но вот и она смолкла... Нянечки принесли нам пальто и ботики, поздно... Мария Владимировна стала убирать класс после лабораторной работы, я помогала.

14 февраля мы с Гордоном делали лабораторную по физике. Долго возились, затем все наладилось. Я сидела с часами напротив амперметра на единственном в кабинете стуле, а Гришка примостился на каком-то чемодане и читал вслух письмо тов. Иванова тов. Сталину и ответ тов. Сталина (вчера по этому поводу у нас разгорелись страсти на уроке истории). Мы последними ушли из школы. 7 февраля я была на районной конференции СВБ... А 6 февраля я была в МГУ. Я, кажется, окончательно решила пойти на механико-математический. 5 февраля была встреча с выпускниками прошлого года, они много рассказали.

8 марта

Вот наступило 8 марта. А мы пишем сочинение. Темы: 1) Островнов — «культурный хозяин» (ой, вру! «Культурный» хозяин Островнов), 2) Преимущество Давыдова перед Разметновым. К сочинению я не готовилась — читала «Педагогическую поэму», поэтому писала первую тему. Писала неохотно. Получилось три с половиной страницы, ушла из класса до звонка. Перед пятым уроком получила небольшой букетик каких-то очень хорошо пахнущих цветов. Цветы у меня сейчас же растащили девочки, в руках у меня осталась лишь записка от Нади. Пошла в 8-е классы вести кружок. Собралось человек 25, но так активно себя вели, что я начинала раза три говорить, а потом увидела, что все мои попытки бесплодны, и пошла к себе на кружок.

7 апреля

15 марта было собрание 10-х классов с преподавателями. Об этом собрании Торчипский рассказывал после Лиде, что на нем повторялись все физические явления: Павел Васильевич был вибратором, а учителя резонаторами, он острил, а они смеялись. На самом деле было так. Из учителей были только Ольга Васильевна и Хана Давыдовна, Алексей Павлович и Михаил Михайлович, Иван Дмитриевич. Выступали по порядку. Сначала, конечно, Алексей Павлович. Он похвалил Рудневу, упомянул о ее последнем сочинении, в котором не было ошибок и поправок и которое он за­ставил меня прочесть в классе. Его я почти не слушала, сердце у меня уходило в пятки: что-то скажет Михаил Михайлович?! Уж у него-то мне похвалиться нечем: отметки у меня по математике дикие. Тем неприятнее мне было, что Алексей Павлович хвалит меня. Таким же образом меня подвел Балик на общерайонном комсомольском собрании 13 марта 1938 года. Выступает от нашей организации, рассказывает об успеваемости. Его спрашивают с места о том, кто у нас лучше всех учится. Он взял и бухнул: «Руднева». Поднялся шум, все повытягивали головы в мою сторону. А председательствующий Яша Шмарев дает пояснения насчет моей особы, потом обещает: «После Женя сама выступит и расскажет о том, как она добивается отличной успеваемости». Мне было ужасно стыдно: ведь у меня «пос» по тригонометрии за контрольную. Конечно, я выступать не стала.

18 мая

Я буду считать метеоры! Ура! Моя первая научная работа. Только теперь я не астроном, а инженер по кинофотопромышленности. Надо понимать — в проекте. Это нас Ольга Васильевна подстрекает. Она, по выражению Лиды, смутила покой наших душ. Было так. Прощальное собрание химического кружка состоялось 16 мая. С передовицей из «Правды» о значении химической промышленности выступал Грызлов Толя. Затем выступала я на тему «Химия и бандитизм» (Катя так и записала в протокол). Я прочла рассказ из «Нивы» «Тридцать граммов радия». Как внимательно они меня слушали! Затем говорила Ольга Васильевна. Нас премировали книгами. Официально вечер закончился элементарной пиротехникой и фотографированием. А потом продолжался частный разговор. Каждый говорил о будущей профессии. И тут-то вот Ольга Васильевна сказала нам, что если бы она начинала учиться снова, то пошла бы на новый факультет — кинофотопромышленность. Завтра решит все. Мы идем в институт тонкой химии.

Итак, у нас никогда больше не будет химического кружка. Мне вспоминается, как спешно проводили мы антирелигиозный вечер 26 апреля...

У нас никогда больше не будет уроков... Итого — 10 лет! Порядочно! Сейчас бы только не ошибиться в выборе профессии. А там — вся жизнь впереди. Хотя школьные годы уже не повторятся...

4 июня

Была я в МГУ. Наверное, туда мне дорога лежит. Странно: я представляю себя студенткою различных вузов и ничего особенного в этом не вижу, но когда подумаю, что я — я! — могу быть студенткой университета, мне что-то не верится, уж слишком большое уважение питаю я к университету. Скорее всего, что меня туда и не примут. 30 мая я окончательно поняла, что отличничество ощущаемой пользы мне не принесет — отличнику тоже весьма и весьма трудно попасть в вуз. В прошлом году на мехмате МГУ было четыре отличника на одно место.