Но, несмотря на все предостережения, «спор» продолжался. Аграрные волнения в Бессарабии вспыхнули с новой силой. Они разгорались стихийно. К тому же начался голод. Голодающие стали добывать себе кусок насущного хлеба «захватным правом». Голод пришел и в Ганчешты. Крестьяне заходили в местечковые лавки и самовольно разбирали муку у торговцев, отказывались платить высокую арендную плату за землю. В Ганчешты были вызваны две роты пехоты. 7 января 1906 года исправник предложил волостному правлению установить пикеты и разъезды по всем дорогам. В местечке были усилены ночные обходы. А несколько человек селян, как «зачинщики», были подвергнуты порке.

Народ вспоминал свои древние песни-легенды о героях, которые еще во времена турецкого ига и нашествий захватчиков мстили врагам за попранную свободу, защищали угнетенных.

В деревнях у Прута и у Днестра народ пел свои любимые протяжные песни-дойны про «гайдуков» — народных героев, про смелых, сильных и бесстрашных жителей лесов. Пели о «гайдуке» Кодряну, который, схваченный и приведенный на суд, говорил, что если встречал бедняков, то прятал кистень, опускал руку в карман и давал им на нужды. Пели песни по удалого Воину; пойманный врагами, он сказал на допросе, что не отдаст им своих богатств, так как они все равно проиграют их в карты и растратят на прихоти и кутежи. Он спрятал деньги в деревьях, чтобы их нашли бедняки и купили себе волов и коров.

Старинные песни вдохновляли молдаван на борьбу.

В селе Комрат, Бендерского уезда, печатались прокламации о захвате земли и о будущем вольном, свободном государстве. Крестьяне села Комрат прогнали помещика, связали пристава, судью и урядника, вооружились охотничьими ружьями-кремневками и вилами и провозгласили в своем селе республику. Комратцы уже приготовились делить между собой землю помещика, но драгуны 24 полка разбили баррикады, сооруженные крестьянами у мельницы. Согнав восставших на площадь, они избивали их нагайками. Сотни комратцев погибли под пулями драгун, были заключены в тюрьмы и отправлены на каторгу.

В эти же дни на Оргеевской дороге появился таинственный отряд молодого «гайдука». Так же, как и герои, о которых народ пел песни, этот молодой гайдук стал нападать на помещиков и богачей, мстить за тяжелую крестьянскую долю, начал борьбу против стражников, драгун и жандармов.

Это был Григорий Котовский. Он вернулся в Бессарабию, когда молдавские села поднимались одно за другим. Как и сотни молдавских юношей, Котовский был воспитан на песнях о «гайдуках», и они подсказали ему путь, на который он вступил. Все, что он видел и слышал вокруг себя: и пожары помещичьих имений, и наказания, которым подвергались сотни крестьян, и открытый ропот и гнев молдаван, — толкнуло его на непримиримую борьбу.

«Активный мститель», как он называл себя тогда, жаждал немедленного действия. И он начал свою борьбу так же, как Кодряну, так же, как бесстрашный Воину.

«Наступает 1905 год, в который я окунаюсь целиком, — рассказывал об этом времени Котовский. — 1905 год и потом последующие годы, и все имевшие место исторические моменты ясно предопределяют мою работу и создают из меня смертельного, беспощадного мстителя за рабочих и крестьян. Мстителя активного. Начинаю террор против помещиков, фабрикантов и вообще богачей. Сжигаю их имения, забираю ценности, которые потом раздаю бедноте в городах и селах Бессарабии» (Краткая автобиография).

Котовский собрал вокруг себя небольшую группу людей. Он подбирал молодых и сильных, увлекая их за собой своей убежденностью и страстностью.

— За горе и слезы бедных мы заставим расплачиваться богачей. Пусть их деньги пойдут тем людям, которых они грабят и у которых выматывают всю душу, — говорил он своим дружинникам.

После того, как знаменитое восстание на броненосце «Потемкин» всколыхнуло всю страну, Котовский стал называть своих людей «черноморцами». Он считал, что борется за то же самое дело, что и моряки, поднявшие над «Потемкиным» красный флаг. Котовский смутно разбирался тогда в программах политических партий. Он не знал еще о революционном движении пролетариата, которое могло бы вывести его на правильный путь.

Уже будучи коммунистом, Котовский так анализировал начало своего пути: «Почему я остался вне партийной организации? Я не мог в те годы вложиться в какие-нибудь определенные рамки. Моя натура требовала немедленных действий. Мести по отношению к тем, кто так издевался, эксплоатировал всю массу трудового народа» (Краткая автобиография).

Силы революционной социал-демократии в Бессарабии были слабы. Котовский искал, но не находил правильного пути борьбы. Поэтому больше всего его вдохновляли традиции «гайдуков». Восставшие молдавские селяне видели в Котовском воплощение своих чаяний. «Захватным правом» приобретали они помещичью землю. Котовский же начал повседневно осуществлять «захватное право».

В молдавских селах, где неудержимо росла злоба к угнетателям и чиновникам, ко всем, кто не считал молдаван за людей, имя Григория Котовского произносили с одинаковой любовью старики и дети. Его действия сразу же нашли отзвук у бессарабских крестьян и у всех трудящихся, жаждавших отмщения за свои страдания. Котовский учил не подчиняться помещикам. Его борьба с угнетателями будила самые заветные мечты молдавских крестьян.

Славу Котовскому создали уже первые удачные нападения на помещиков Оргеевского и Бельцкого уездов. Одно имя его, вскоре ставшее известным всей Бессарабии, наводило на помещиков необычайный страх. Этот человек мог явиться ежечасно, уничтожить долговые записки крестьян и спалить усадьбу.

В особняках и дворцах с ужасом ждали Котовского, крепко запирали двери и ставни; с надеждой и радостью ждали его в хатах, где ему всегда были открыты двери, где его всегда готовы были укрыть от погони. Бессарабские помещики усиливали охрану, заказывали слесарям прочные замки, закупали несгораемые кассы, ходатайствовали перед властями о защите своих имений.

Крупнейшие помещики Бессарабской губернии, обращаясь к губернскому земскому собранию, писали:

«…Для предотвращения этих бед мы полагали бы необходимым: 1) Ходатайствовать через земство о расквартировании в каждом уезде по одной сотне или эскадрону кавалерийских частей. 2) На случай отказа военного ведомства в удовлетворении нашего ходатайства, организовать конную стражу поуездно, с отнесением расходов на содержание ее на свободную наличность земских сумм. 3) Возбудить ходатайство перед губернатором о строгом преследовании агитации и смуты среди крестьян, с возложением ближайшего наблюдения за порядком в деревне на сельские власти, долженствующие арестовывать агитаторов для направления их к надлежащим властям, административным или судебным».

В деревенской глуши каждое действие Котовского воспринималось как протест против самодержавного строя, как борьба против власти эксплоататоров.

Нигде в царской России не была так сильна реакция, как в Бессарабии. Из среды бессарабских помещиков вышли самые махровые черносотенцы, такие как Пуришкевич и Крушеван.

Котовский всеми своими действиями как бы давал ответ Крушевану, который всегда жестоко издевался над крестьянской «жаждой земли». Котовский мстил теперь не только за себя и не только Скоповскому, а за весь народ, всем эксплоататорам… Он стал подлинным революционным героем бессарабских крестьян.

Иногда Котовский, которого разыскивали на почтовых трактах и в Оргеевском лесу, оказывался в Кишиневе. Загримированный и переодетый, прогуливался он по главной улице Кишинева. Никто не мог предположить, что в этой нарядной толпе, среди господ в котелках и цилиндрах, находится Котовский. На Александровской улице поджидал он студента, через которого передавал деньги в Красный Крест, оказывавший помощь политическим заключенным.

Все деньги и ценности, отобранные у помещиков и купцов, Котовский раздавал беднякам или передавал в Красный Крест. У себя он оставлял только то, что необходимо было для содержания его дружины.

После первых же столкновений с полицией и нападений на помещиков Котовский начал вырабатывать свою тактику, близкую к партизанской.