Да, пора узнать, какую именно жертву ждут от меня Стихии.

Я тряхнул головою и открыл дипломат.

Еще не коснувшись книги, я ощутил, как меня тут же выбросило в магический сумрак. И снова талисман обжег грудь.

«Стихии требуют жертвы!» — голос, раздавшийся в моей голове, был сух и деловит. Но меня вдруг охватила такая тоска, такое безысходное отчаяние, что я не захотел слушать дальше. Боль в затылке полыхнула пламенем. Я закричал и, обхватив голову руками, упал на пол.

Время остановилось. Мир в напряжении замер. Я оказался внутри пустоты, по ту сторону сознания.

— Эллои, Эллои! Ламма Савахвани?! — я не заметил, как прохрипел самую крылатую фразу Йешуа.

Я даже не понял, откуда, из каких глубин памяти всплыл этот надрывный крик.

И сумрак дрогнул.

За окном раздался пронзительный и долгий визг тормозов. Я уже знал, что это такое.

Носом и ртом у меня пошла кровь, я поднялся на ноги. Зато голова больше не болела.

Это вторая авария за сегодняшний день!

За окном кричали.

Я умылся. Переодел рубашку, вышел на улицу.

Возле моего дома уже собралась внушительная толпа. Движение транспорта застопорилось. Дорогу перекрывала развернувшаяся боком «Хонда». Дверца водителя была помята, а сам человек опустил голову на руль и тяжело дышал.

В нескольких метрах от машины лежала женщина. Вместо лица у нее было сплошное кровавое месиво. Седые пряди волос темнели, пропитываясь кровью. Одной ноги у женщины не было, ее оторвало и отшвырнуло в другую сторону.

Меня замутило. Я шагнул назад.

— Что? Что там? — тут же спросила меня пятнадцатилетняя девчушка.

— Насмерть. — ответил я.

— Пойдем, Лязат! Нечего нам здесь делать. — девчушку увлекал от места трагедии долговязый парень с едва пробившимися усиками.

«Жертва! — ухнуло у меня в голове. — Стихии требуют крови! Они получили, что хотели».

И, как озарение: им нужна Лязат. Видимо, девственница. Я ведь слышал уже сегодня это имя. Да, ничего в жизни не происходит просто так. Все события нанизаны как бусинки на шелковую нить истории. Одно непременно следует за другим, одно влечет другое. Всегда.

Лязат?

Я посмотрел вслед удаляющейся девушке. Черная копна волос, просвечивающие бриджи, облегающая кофточка. Самая обычная, чуточку модная девочка.

Раздался вой сирены. Это к месту происшествия несся полицейский патруль.

Я поспешно ретировался. Мне вовсе не улыбалось нарваться на неприятности.

Я вернулся домой.

Едва захлопнулась дверь, как я снова оказался в сумраке. Ах, да, я же забыл захлопнуть «Некрономикон»!

«Стихии требуют жертвы!»

Я не стану убивать ребенка!!!

Талисман вновь напомнил о себе. Я вскрикнул, сорвал с шеи серебряный медальон и судорожно сжал его в руке.

Мне показалось, что ладонь зашипела и обуглилась. Я удивленно разжал пальцы.

Талисман светился так, точно его раскалили в кузне.

Секунда — и край медальона дрогнул, точно капля ртути. Литые руны заклинаний оплавились прямо на глазах, изображение магических печатей перекорежило, даже сам ободок медальона слегка приплюснуло.

Я смотрел на это и не мог поверить глазам. В моих руках плавилось серебро! Этот благородный металл вообще жароустойчив в сумраке. Именно поэтому медальоны льют из него, а не из золота.

«Жертва принята». — глухо сказали стены.

Я засмеялся и отшвырнул бесформенный кусок серебра.

И это всё? От меня ждали, чтобы я стал читать магическую книгу в сумраке без защиты? И это — жертва, которую требуют Стихии? А я-то уж вообразил себе бог весть что! Да ведь «Некрономикон» сам укроет меня от опасности, ему нужен хранитель, а не труп.

На этом мысли застопорились.

И я вдруг понял всё.

Никто не будет править миром через этот проклятый фолиант! Никто и никогда. Эта дьявольская книга всегда будет одерживать верх над рассудком живых! Книги мертвых должны принадлежать загробному миру. И пусть мертвецы сами хоронят своих мертвецов!

Я кинулся к столу. Еще можно закрыть дипломат. Еще можно что-то исправить.

Но теперь я не смог сделать и шага. Сумрак плотным туманом колыхнулся мне навстречу. Я видел, как одна за другой взрывались и стекали зелеными потоками мои защитные пентаграммы и кельтские кресты.

Мой круг, обновленный накануне мелом по полу и киноварью по стенам, расплывался, он таял, точно сосульки под жарким июльским солнцем.

И тут же в моем перстне раскололся и посыпался мелким порошком черный агат, камень моей власти над темными духами.

В этот же миг лопнули стекла окон. И даже овальное зеркало, висевшее в прихожей, дало трещину по всей длине.

Да, я всё понял. Но было уже поздно.

«Некрономикон» не мог завладеть моей душой, пока меня защищал талисман. А книге нужен новый и преданный слуга. Во всем этом я не учел только одного: хранитель книге требовался мертвым.

Я мог бы и догадаться, что воскресшие никогда не пойдут за тем, кто сам не прошел через ворота смерти, кто не испытал ужас отчаяния, кто не захлебывался в агонии последней молитвой. Средневековые глупцы считали, что поднимать солдат из могил — дело живых. Они ошиблись.

«Некрономикон» хранят мертвые, вечные скитальцы. Такими они становятся, когда дьявольская книга принимает жертву очередного безумца.

Но проходит время и среди людей находится новый одержимый, и все повторяется вновь.

Бывшие хранители не гибнут, не рассыпаются в прах, они привязываются к месту своего обретения «Некрономикона», они бродят потом неугомонными призраками. И их вечно терзает зависть к предшественникам.

Безусловно, они знают о существовании друг друга, но общая страсть не дает им объединиться: они ненавидят каждого, кто посмел прикоснуться к их святыне, но они считают, что однажды «Некрономикон» найдет того, кому покорится уже сам. Они верят, что за их муки воздастся, они призывают этого мессию, и панически боятся его прихода, ведь с гибелью «Некрономикона» исчезнет и смысл их собственного существования!

Я осознал это, ужаснулся и глубине обмана, и той пропасти, в которую падал.

Я думал, что Орден меня предал, но так ли это? Мой долг перед живыми заключался в том, чтобы остаться в пылающей библиотеке, чтобы сгореть вместе с книгой, чтобы, умирая, пресечь дорогу злу в наш мир.

Я мог оставить фолиант, выйти под серебряные пули, умереть с высоко поднятой головой.

А что я выбрал?

Да, это «Некрономикон» сделал меня невидимым. Это благодаря магии мертвецов мне удалось уйти из библиотеки. Мы спасли друг друга. Видимо, иначе быть не могло.

Над столом вспыхнуло черное зарево. В сером плотном тумане оно казалось короной, венчавшей дипломат, книгу и телефон. Я понял, что меня засекли.

Оперативники уже мчались сюда, за мной. Но душу мою уже вытягивало. Я попытался отшатнуться от мрака, загородиться рукой, но потерял сознание и рухнул вниз…

Очнулся я в сумраке. Плечо пылало от боли. Я приподнялся и увидел прилипший к бицепсу талисман. Серебро прожгло рукав, оно держалось, вплавленное в кожу.

Я оторвал талисман и охнул от боли. Рана запеклась, пахла паленым, но после того, как талисман оказался у меня в руке, пошла кровь. Серебро шипело и плавилось. Руны давно уже слились в бессмыслицу. От печати не осталось и контуров.

Я поднялся на ноги.

Сколько у меня еще времени?

Успеют ли наши оперативники, не пристрелят ли они меня на пороге, точно бешеного пса?

Призовет ли «Некрономикон» нового, пока еще живого, хранителя вместо меня?

И тут я услышал шаги. Это была торопливая поступь палача.

Группы захвата врываются по-другому. Это я знал точно.

Значит, это не я бросил вызов дьявольской книге, а меня использовали как проходную пешку. «Некрономикон» отдал меня в алчные руки другого хранителя.

Как я, вообще, мог надеяться, что будет иначе?

Щелкнул замок. Дверь беззвучно приоткрылась.

На пороге стояла смерть.

Я почувствовал боль по всей левой руке, дернулся, опрокинул на себя чашку с остывшим кофе, и закричал, ощущая, как в ладони плавится и пузырится серебро защитного талисмана.