Однако историю о восхождении Соломона на престол можно рассказать иначе. В то время как все вовлечены в интриги друг с другом и друг против друга, Соломон, кажется, на удивление не затронут всем этим — ни сдерживаемым честолюбием, ни страстным желанием властвовать. В отсутствие мира Соломон выглядит мирным, что делает ему честь. Его мнимые бесцветность, пассивность и отстраненность стали бы тогда признаком «идеального» царствования, которому не дадут снизойти в человеческую повседневность.

Возведение Соломона на престол описывается в идеальном смысле. Соломон осуществляет престолонаследование не самолично, как Адония, а провозглашается царем по желанию отца. Подчеркивается законность наследования в противовес самовластной борьбе за царство. В то время, как Адония на колеснице, в сопровождении телохранителей, требует общественного внимания, Соломон довольствуется мулом.

Законность господства основывается на харизме Соломона, что отличает его от других властвовавших в Иерусалиме личностей. Это не Моисей, который вывел из Египта под религиозным знаменем Яхве группу израильских племен, получивший свод законов на горе Синай, когда обратился к Богу с просьбой помочь его народу, испытавшему лишения кочевой жизни. Он не похож на так называемых Великих Судей, которые показали себя в войнах и закрепили за своими племенами земли Израиля. Он не Саул и не Давид, они стали царями благодаря военным успехам.

У Соломона не было каких-то особых выдающихся качеств, которые сказались на его правлении. Одна-единственная заслуга — сын Давида. Таким образом восхождение на престол Соломона означает поворот в истории Израиля, который можно назвать революционным. Место харизматического лидера занимает традиционная узаконенная форма власти.

Предание подтверждает такой характер Соломонова правления. В то время как Саул и Давид были тайно помазаны пророком Самуилом до возведения на престол, помазание Соломона было совершено священником Садоком после возведения. Религиозная легитимация проходила в спешке уже после всего. И само помазание было уже не то, каким оно было раньше.

А как обстоит дело с ролью народа? Народ не выступает здесь на передний план. С Давидом и Саулом все происходило по-другому. Возведение на трон Саула описывается трижды. Сказочное повествование рассказывает, что Саул в поисках потерявшихся ослиц, принадлежавших отцу, попал в неизвестно какой город, где был тайно помазан на престол Самуилом — пророком и священником (1 Царств 9). Согласно другому преданию, Саул был избран народом в Мицпе посредством жребия. Третье предание гласит, что Саул был назван царем после победы над аммонитянами в Галгале (1 Царств 9). Народ при этом играл важную, даже решающую роль.

Итак, Саул был харизматическим «народным» царем, равно как и Давид, отец Соломона. Его возведение на престол происходило в два этапа: он был провозглашен царем в Хевроне сначала южнопалестинскими иудеями, а потом североизраильскими племенами, оба раза посредством определенного ритуала, где племена занимали важное место. Совсем по-другому у Соломона: народ мог подтвердить его восхождение лишь потом, как свершившийся факт. И здесь не было согласия, так как часть населения ликуя приветствовала противника Адонию. Одним словом, полномочия Соломона явно хромали.

Возведение Соломона на престол можно описать еще как осуществление чисто «человеческого проекта». Все события вокруг Соломонова восхождения происходят на редкость поспешно, являясь скорее окончанием интриги, чем торжественной церемонией. Это бросается в глаза, если мы обратимся к иудейской тронной церемонии, которая очень поэтично описывается во втором псалме. Царя препровождают в святилище и бог Яхве возводит его на престол традиционным: «Ты мой сын, сегодня я тебя зачал».

К царской церемонии относится также передача диадемы верховным священником, так происходит во времена возведения на трон царя Иосии (840–801 до н. э.), через добрых сто лет после возведения Соломона. Царю также был вручен «указ», своего рода «царский документ», в котором перечислялись все царские «великие имена». И то и другое, передача диадемы и «царского документа», идут от египетской традиции и в Египте проводились очень помпезно. Бог Амон коронует фараона Аменофиса III (1417–1377 до н. э.). Ибисоголовый бог письменности Тот вырезает в колонне «царский документ»: «Говорит Тот, владеющий божественным словом: я наделил твое великое имя и свидетельство ему силой и мощью, дабы все чужие земли от тебя в страхе пребывали, и ничего вокруг не укрылось от твоего взора…».

О вручении диадемы или «царского документа» Соломону не может быть и речи; нет даже обязательной коронации, которая, например, в Египте, была кульминационным пунктом в назначении царя. Так, коронация Хатшепсут (1501–1489 до н. э.) образует главный мотив на ее стеле в Карнакском храме: царица стоит на коленях перед богом Амоном, который возлагает на нее голубую корону.

В сравнении с ними возведение на престол Соломона не кажется ни торжественным, ни церемониальным. Очевидно, все элементы «египтизации» намеренно удалили от Соломона. Его коронация лишена всякой помпезности. Только одно указывает на влияние Египта — церемония очищения в источнике Гион. Предание о Соломоне не дает нам прямого указания на ритуал очищения, но он играл важную роль во время возведения фараонов на трон. Так, например, на рельефе большого храма в Карнаке изображено очищение живой водой фараона Сета I (1317–1301 до н. э.), при этом бог Гор говорит: «Я очистил тебя жизнью и силой, чтобы твое правление длилось столько, сколь-ко правит Рэ (бог солнца)».

Производилось ли подобное очищение у источника Гион, мы не знаем. Одно место в псалме, правда, дает некоторое указание: «Из потока на пути будет пить, и потому вознесет главу» (Псалом 109.7).

Лишенное торжественности возведение Соломона на престол представляется в сравнении с ранними египетскими и более поздними иудейскими ритуалами чем-то из ряда вон выходящим, знаком того, что царствование Соломона было «человеческим проявлением». Это усиливает впечатление, что с полномочиями Соломона дело обстояло не лучшим образом. И поэтому перед нами возникает вопрос, следовало ли оставить все как есть или Соломону удалось бы усилить свои позиции?

Тот, кто ратует за бескорыстие Соломона при его восхождении на трон, будет очень удивлен, если проанализирует меры Соломона, которыми тот сохранял свою власть. Тогда уж ничего не останется от образа «мягкого» Соломона, изображаемого всего лишь сыном, точнее, «маменькиным сынком». Бесцветный Соломон превращается за одну ночь, таково впечатление, в брызжущего энергией. Сведения об этом имеются в 3-й Книге Царств (2-я глава) и представляют нам темную сторону жестокого, можно сказать, злого Соломона, что вообще не согласуется с более поздней идеализацией мудрого и мирного правителя.

Так, Соломон после возведения на престол приказывает Ванее убить Иоава, сторонника Адонии. Иоав скорее всего знал, что ему предстоит. Ведь он в конце концов бежит в скинию Господню и хватается за рога жертвенника. Обычно это означало просьбу о пощаде, так как жертвенник считался с давних пор убежищем. Однако ни для Соломона, ни для Ваней это, кажется, не имеет никакого значения. Соломон подтверждает свое решение, и Ванея не задумываясь убивает.

Убийство Иоава бросает зловещую тень на характер Соломона. Сначала этот поступок напоминает о присущей Востоку жестокости, которая беспощадно используется под знаком сохранения власти. Было достаточно, что Иоав потерпел поражение на стороне Адонии. Следовательно, он должен был умереть, хотя нигде не сообщается о том, что после восхождения Соломона на престол он был замечен в каких-либо попытках свергнуть правителя.