И тогда он решил уехать. Он отправится в давно откладываемый отпуск в Рим, и к черту все остальное. Посмотрим, как они управятся без него!

Он тут же начал паковать вещи. Не успел он кинуть в дорожную сумку и пару рубашек, как позади него раздался громкий хлопок. Он вздрогнул, развернулся на месте и увидел Тюра, стоявшего в изножье его кровати.

– И куда это ты собираешься? – спросил тот.

– Подальше отсюда, – сказал Йон. – И не трудись отговаривать меня на этот раз. Риск больше не стоит вознаграждения. Я ухожу!

– Я думал, ты хочешь стать самым богатым человеком в Исландии, – сказал Тюр.

– Я и так самый богатый человек во всей Исландии, и что хорошего мне это принесло? Я пашу как лошадь, и у меня даже нет времени насладиться всеми этими деньгами, а половина этого города желает моей смерти. Первое, что я сделаю завтра утром – это уеду отсюда! Хотя, забудь! – он швырнул в сумку пару штанов. – Я уеду сегодня!

– А как же твои деньги? – спросил Тюр, кивнув на полный золотых монет сундук.

Йон остановился и посмотрел на сундук.

– Я, ээм... заберу и его, конечно же, – сказал он, и Тюр с удивлением смотрел, как Йон пытается оттащить сундук к двери.

Через пару шагов ему пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.

– Ладно, – тяжело дыша, сказал Йон, – я понял намек. Я возьму столько, сколько смогу унести, а остальное спрячу. Но я все равно уеду сегодня!

Он открыл сундук и начал рассовывать золотые монеты по карманам. Через пару секунд он остановился, с любопытством взглянул на Тюра и сказал:

– Ну? Ты не собираешься останавливать меня, как ты обычно это делаешь?

– Нет, – сказал тот. – А вот они – да.

Он кивнул большим пальцем на окно.

– Кто? – спросил Йон, выглянул наружу и увидел у ворот Кровавого Топора и Бьярни Бьярнасона, которые разговаривали с несколькими его телохранителями.

– Что они там делают?

– Похоже, получают инструкции, – сказал Тюр.

– По какому такому праву! – воскликнул Йон. – Это мои телохранители!

Через окно он увидел, как Бьярни Бьярнасон дал каждому по мешочку с монетами. Телохранители кивали.

– Уже нет, – сказал Тюр.

– Чепуха! – воскликнул Йон. – Я заплачу им вдвое больше! Все-таки я самый богатый человек в Исландии!

– Может и так, но у тебя нет власти.

– Нет, есть! – крикнул Йон. – Я куплю армию и сравняю с землей этот гнилой городишко!

Он опрокинул вешалку для одежды и ударил кулаком по стене, а потом стоял молча какое-то время, потирая ушибленную руку и глядя в окно. Телохранители пропустили Кровавого Топора в ворота, и сейчас он шел к дому.

Тюр осторожно положил руку Йону на плечо.

– Ты – пленник, – сказал он. – Очень богатый, но, тем не менее – пленник. И тебе придется делать, что тебе скажут.

Йон медленно поднял взгляд от пола и посмотрел на него.

– За этим ты пришел сюда сегодня? – сказал он. – Чтобы посмотреть, как распустятся зерна несчастия, что ты посеял? Ну что ж, тогда я полагаю, ты наслаждаешься делом своих рук. Три раза я пытался все бросить, и три раза ты отказывался меня отпускать... И теперь посмотри, что из этого вышло!

– Я не принуждал тебя ни к чему. И мне нет никакой радости от твоей беды, Йон Йонссон, честно.

– Тогда почему ты здесь? – требовательно спросил Йон.

– Я подумал, что, может быть, у тебя есть что-то, что ты хотел бы мне дать.

– Да, раздутую губу! – крикнул Йон и замахнулся на Тюра.

Тюр легко, даже несколько небрежно уклонился от его удара и сказал:

– Нет, кое-что другое.

Йон непонимающе смотрел на него какое-то время, но потом понял, что Тюр имеет в виду.

– Шкатулки.

– Да.

В дверь спальни громко постучали.

– Йон Йонссон! – закричал из коридора Кровавый Топор. – Немедленно выходи. Я хочу поговорить с тобой!

В спешке Йон нырнул под кровать и вытащил обсидиановые шкатулки.

– Без них я для них бесполезен! – сказал он. – Они не смогут заставить меня ничего сделать!

– Именно, – кивнул Тюр.

– Ты сохранишь их для меня? – спросил Йон.

– Не сомневайся, – сказал Тюр.

В дверь снова забарабанили.

– Не заставляй меня выламывать ее, Йон Йонссон!

– Тогда забирай их, – сунул Йон шкатулки в руки Тюра.

– А как же твое золото? – спросил Тюр. – Когда они узнают, что у тебя нет их света, они точно его конфискуют. Может быть, я смогу сохранить и его для тебя.

– Но как ты унесешь его? – спросил Йон.

– Это уж моя забота, – ответил Тюр.

– Ну все, Йон, я тебя предупредил! – заорал Кровавый Топор, за этими словами последовал удар, от которого затряслась вся дверь.

– Ладно-ладно, только скорей! – сказал Йон Тюру.

Тюр снял свой серый плащ и накинул его на сундук с золотом.

– До свидания, Йон Йонссон! – произнес он с улыбкой, и он сам, сундук с золотом и обсидиановые шкатулки исчезли в огромном облаке дыма.

Через секунду дверь распахнулась настежь. Внутрь ввалился Кровавый Топор и двое телохранителей Йона.

– Хвала небесам, ты все еще здесь! – сказал Топор. – Этот человек слышал, как ты говорил, что собираешься покинуть город!

– Арестуй меня, если хочешь, Кровавый Топор, это ничего не изменит, – заявил Йон. – От меня вы не получите больше ни лучика!

– С чего бы мне арестовывать тебя? – возразил Топор. – Я просто хочу поговорить. А поговорить с тобой непросто – мне пришлось подкупить твоих охранников, чтобы они пропустили меня через ворота!

– Ладно. И чего ты хочешь? – спросил Йон.

– После того, как ты так спешно умчался с собрания, мы передумали, – ответил Кровавый Топор. – С нашей стороны было неправильным просить тебя взвалить на себя все бремя, Йон Йонссон, и мы готовы пойти на компромисс.

– Что? Ты имеешь в виду... вы не станете делать из меня своего пленника?

– Ты в своем уме, дружище?! Откуда у тебя такие нелепые мысли!

В приступе паники Йон извинился и сказал, что ему надо выйти. Он выбежал из дома и принялся искать Тюра. Всю ночь и весь следующий день он искал его, в каждом закоулке, под каждым камнем на лавовом поле, даже высоко в горах, – но этого странного человека нигде не было. Йон понял, что его провели. Тюр солгал ему, и теперь и его богатство и шкатулки, что помогли заработать его, пропали.

Йон понимал, что ему больше нельзя показываться в Эйильсстадире. Опозоренный и униженный он покинул город под покровом ночи, забрав с собой только своего коня, да золото, что осталось у него в карманах. Он ехал и ехал, пока не пересек всю замершую страну, и не добрался до долины, где он когда-то вырос.

Никто не узнал его. Он сказал всем, что его зовут Эйнар Эриксон. На оставшееся у него золото он смог выкупить дом, выстроенный его родителями, и остался жить там до конца своих дней, зарабатывая на жизнь пошивом обуви. Он никогда больше не использовал свой дар.

Город, который покинул Йон Йонссон, изменился навсегда. Через два дня после его отъезда последние лучи солнца над Эйильсстадиром иссякли, и все жители города, и богатые и бедные, погрузились во тьму. У них не было даже лунного света, который помог бы им находить дорогу, и когда у них в конце концов закончились факелы, свечи и дрова, они вообще перестали что-либо видеть, и им пришлось ходить по улицам на ощупь, крича: «Эй! Осторожно там!» Никто больше не мог отличить бедного от богатого, и горожане вынуждены были объединиться, чтобы выжить. Всех, кто попал в тюрьму, помиловали. На время сна весь город собирался в ратуше, чтобы согреваться теплом друг друга и не замерзнуть. Несколько недель спустя, когда солнце наконец показалось над горизонтом, жители Эйильсстадира простили друг друга и договорились никогда больше не упоминать о Йоне Йонссоне и его проклятом солнечном свете.

Тем летом группа рабочих расчищала дорогу через лавовое поле, где они наткнулись на три странных черных ящичка, спрятанные под большим валуном. Из любопытства они открыли их, и внезапно полившийся оттуда жар превратил мужчин в расплавленные лужицы. Также в небо вылилось так много света, что солнце на севере Исландии не заходило весь июнь и большую часть июля, причем ни на следующее лето, ни через лето, и так сохранилось и по сей день. Так что, как вы понимаете, именно Йон Йонссон был тем, кто забрал зимнее солнце и отдал его лету.