Кира потянулась к ручке дверцы.

— Садись на мое место и уезжай. Сейчас же, — воздействие не прекратилось. Отнюдь не прекратилось.

— Нет, Кира, лезь назад, твори что хочешь, а я… — ну, в конце концов, с мамой ЭТО провернуть удавалось. Можно попробовать и теперь. — Меня брательник твой и так не жалует. Не хочу, чтобы меня вселенским злом считали.

— Ты слишком много говоришь, — холодно, мертво произнесла Кира, поворачиваясь к нему. Нет, уже не Кира. Королева. — Еще секунда и оно накроет всю площадь и бойня в «Андеграунде» покажется детской шалостью. Нужно нейтрализовать и найти источник, пока не поздно, — она открыла дверцу и вышла из машины. Прикрыла глаза, абстрагируясь от воющей внутри ненависти, и замерла.

— Хорошо, — Влад выбрался из машины, яростно, с силой хлопнул дверкой со своей стороны, а потом, пнув ни в чем не повинное авто, подошел к девушке. — Делай свое черное дело, я тут покараулю…

На оживленном пятачке одной из центральных московских улиц стояли двое. Она — отвернувшись и спрятав лицо за длинными светлыми прядями волос, он — виновато уткнувшись лицом в ее шею. И казалось, что она — в холодной ярости, а он попросту не знает, как вымолить прощение. Ладонь на тонкой талии под пиджаком, сосредоточенность, которую со стороны и не заметишь. Плохо. Совсем плохо.

Кира выдохнула, позволив себе чуть расслабиться. Но только на секунду. А потом сосредоточилась и навстречу ненависти рванулась волна спокойствия, тепла, почти нежности. Максимум, наивысшая, почти чудовищная концентрация. Все, на что она способна. Только бы выжечь эту ярость и ненависть, накрывающие площадь, как цунами. Наверное, если бы это можно было увидеть, это было бы похоже на две волны, идущие друг на друга. Ближе и ближе… Столкнулись, застыли на миг… Кира почти вскрикнула, кусая побелевшие от напряжения губы. Слишком много, слишком сильно… Может, поэтому, когда вдруг исчезло «черное» воздействие, она слабо застонала и еле успела схватиться за Влада чтобы не свалиться на землю, потому что от слабости вдруг задрожали ноги.

— Все… Все хорошо, Кира… — Влад подхватил ее, обнял за талию, прижимая к себе, и погладил по волосам. Вот такое вот примирение. Прощен. Счастлив. А всем прочим… А пошли все прочие лесом и полем. Может здесь любовь? — Все, давай, садись, я поведу…

Он открыл заднюю дверь и замер, не размыкая объятий. Сколько же этой дряни он сожрал?.. Зато воздействие Киры — запредельное, мощное, со стороны покажется выбрыком шальной Десятки.

— Только скажи куда ехать…

— Нет, — тихо, уткнувшись ему в плечо, произнесла Кира. — Нужно проверить. Влад… пожалуйста… Я знаю, где он был. Там, за киоском с мороженным. Мне нужно туда.

— Пару шагов сама сделать можешь? Ну, вырваться, толкнуть меня хоть легонько?.. — он щекой потерся о ее волосы, будто в приступе неконтролируемой нежности.

— Разыгрываем «сладкую парочку»? — силы на смешок еще остались. Значит, и на все остальное хватит тоже. Кира выдохнула, собираясь, а потом оттолкнула Влада в сторону и ринулась в сторону, презрительно цокая каблучками. Прошла мимо ларька, свернула в арку въезда во двор и остановилась, роясь в сумочке и тяжело дыша. Не самая лучшая постановка, но времени на другую просто нет. Хорошо хоть, что камер поблизости не наблюдается.

Кира выдохнул, беря под контроль нервы и подрагивающие пальцы, и вышла из своего укрытия. Стараясь особо не шуметь, добралась до ларька и присела перед лежащим за ним человеком, матеря себя за слишком короткую юбку.

Влад чертыхнулся вполне натурально. Хлопнул дверью, выдрал из замка ключ, чирикнул сигнализацией уже на бегу. Сумасшедшая! Просто чокнутая! Все «червы» такие? Наверное, это у них семейное.

Еще злее он выругался, когда налетел на Киру за ларьком.

— Гениально… Труп?

— Да, — она поднялась, не глядя на него. — Выгорел. Но… Ладно, это потом. Как возвращаться будем, гениальный режиссер? — устало спросила Кира. Второе дыхание закончилось, и ей казалось, что она сейчас вот-вот свалится.

Влад подхватил ее под руку и утянул назад в арку. Нечего светиться рядом со свеженьким новопреставленным. Хватит с них подозрительных ситуаций. Особенно теперь.

— Я тебя догнал. Ты в порыве чувств съездила мне маникюром по фэйсу, ну или сумочкой, отпечаток логотипа «Прада» на моей божественной скуле будет смотреться не менее восхитительно, чем след от твоей помады, все в лучшем виде. Заметь, я тебе не предлагаю бурную сцену примирения. — Он поддерживал девушку, не позволяя ей прислоняться к грязной стене.

— Так же, как ты мне? — Кира прикрыла рукой все еще горящую скулу. Странно, и почему она стала чувствовать ее только сейчас. — Я просто убью тебя, если след останется. Ладно, к черту все… По морде я тебе здесь должна дать или у машины?

— Я даже не буду сопротивляться. — Влад обозначил улыбку одними уголками губ. — Готова сопротивляться и орать на меня, предателя и мерзавца?

— Ты за кого меня принимаешь? — Кира почти возмутилась. — Я не из тех, кто закатывает подобные сцены. Думаю, хватит один раз вмазать по твоей «божественной скуле», — кинула на него смеющийся, вызывающий взгляд, ловко вывернулась из его рук и также стремительно, как шла сюда, направилась к машине, поджав губы и покачивая бедрами. Подошла, дернула дверцу, еще раз. Сигнализация ожидаемо заверещала, и Кира, изобразив на лице досаду, стукнула кулачком по ни в чем не повинной жестяной крыше.

Влад смотрел, как она идет к машине, раздраженная, порывистая, кажется, эта злость прет во все стороны, задевая всех и вся. Из категории «не стой у меня на пути». Она совсем не похожа на Дашку. И все в ней слишком. Яркости. Силы. Проницательности. Самостоятельности. Понятно, почему к Высшим картам так тянутся. Почему их настолько сильно хотят, даже зная, что конец неминуем.

Он откровенно наслаждался ее походкой, ее уверенностью. Ею. Целиком. Да, с ней действительно интересно играть.

Он нагнал ее уже возле машины, сжал локоть, разворачивая к себе лицом.

— Чего ты психуешь?.. — и холодная ярость на лице. Ну, или то, что он считал холодной яростью.

Она ударила сразу. Не раздумывая и не жалея ничуть. Звонкий звук пощечины словно заметался между ними.

— Не трогай меня! — почти бросила Кира и попыталась освободиться из его захвата. — Просто оставь меня в покое и никогда больше мне на глаза не попадайся, — хотелось, почему-то хотелось закатить ему настоящую истерику. — Возвращайся к ней и с ней живи. А про меня забудь.

Идиома «искры посыпались из глаз» неожиданно оказалась вполне себе буквальной. Вряд ли эти искры заметил кто-нибудь кроме него. Когда перед глазами перестали плавать алые мошки, Влад обеими руками сжал ее плечи и, ломая сопротивление, впился поцелуем в ее губы, зло, почти больно, точно утверждая: никогда.

Кира дернулась, выгнулась, словно пытаясь отстраниться, вывернуться из его рук. Сумочка больно ударила с бок, и она тихо застонала. Сжала в ответ его плечи, впиваясь ногтями. А потом выдохнула, закрыла глаза и подалась вперед, обнимая, отвечая с почти яростью. Словно говоря: не отпущу. Мой.

Под зажмуренными веками Влада полыхнуло, а по телу растекся предательский жар. Опешивший на миг, он глухо застонал в поцелуй, и в следующий момент обнимал девушку, жадно лаская чувственные губы. «Карта»… Королева… Джокер… враг… безумная ситуация. Но как же хорошо!.. Как восхитительно!..

Она раскрылась сразу и внезапно даже для себя самой. Словно стерла из своей реальности этот город и эту площадь. Только он, Влад, был реален. И под его губами рухнули все ее запоры и замки, открывая ее, почти обнажая. Все эмоции, все страсти и слабости… Она позволила ему увидеть, почувствовать все.

А Влад… он просто провалился, ухнул в сумасшедшую круговерть ее чувств. Слишком непохожих на эмоции брата. Слишком непохожих на следы воздействий. Наполненных сотнями оттенков, полутонов и красок, спонтанные, яркие, сочные, полные. Неуловимо изменился привкус поцелуя, став горьковато-соленым, совсем как… слезы.