Даже если на самом деле так не считал. И ни о чем не жалел. И если бы у меня была возможность повторить это с ним снова, я бы не раздумывая ею воспользовался. Каждый раз.

Но не в ущерб ребят. Эйден был прав. Я потерял фокус почему мы на самом деле были здесь. И мне следовало помнить, что эта история у нас с Зендером не имеет будущего, она закончится через несколько дней, а вот ребята… они останутся. Как и в случае с Колином, я хотел быть частью жизни этих парней, насколько это было возможно. Как бы мне ни хотелось, чего бы то ни было с Зендером, он не был моим будущим. И он ясно дал мне это понять.

— Думаю, нам стоит разобраться с тем, чтобы это путешествие сработало для ребят, как можно лучше, Беннет, — заговорил вновь Зендер.

Я бессознательно рисовал свои узоры поверх фигур, начерченных Зендером палкой на земле.

— Согласен. Как считаешь? Перемирие?

Зендер казался совершенно спокойным, и я улыбнулся, когда понял, какой именно узор он рисует в грязи.

— Да. Перемирие, — он поставил крестик на средней клетке начерченного им поля для игры в крестики-нолики.

— Почему ты всегда выбираешь крестик? — поинтересовался я.

— Эм… потому что Зендер^[3], — произнес он безапелляционно, глянув на меня. — Х. И ежу понятно.

Я усмехнулся и почувствовал, как мое тело тут же напряглось, стоило разглядеть то, ради чего я готов был надорвать свою задницу на протяжении всего этого гребаного похода.

Ту самую улыбку.

Тихую, мягкую улыбку Зендера, которая была моей. Глупо было думать, что это моя улыбка… что он улыбался так только мне, но мне все равно нравилось в это верить.

— Ты настолько предсказуемый, — усмехнулся я. — Ты всегда выбираешь середину.

Мы играли в эту детскую игру несчетное количество раз, когда оба были шкетами, настолько часто, что это крепко въелось мне в память.

— Заткнись уже и играй, — хмыкнул он.

Я выбрал квадрат и нарисовал нолик.

— Хороший круг, — заметил он едко. — Неудивительно, что ты практически завалил геометрию.

— Заглохни, — усмехнулся ему я, наблюдая, как он делает свой ход. — Могу я кое-что спросить у тебя?

Он кивнул.

— Куда вы с тетей Лолли отправились? — осторожно поинтересовался я. — Я имею в виду… после… ну, ты понял.

Его тело слегка напряглось, и я не был уверен, что он ответит, но Зендер продолжил нашу дурацкую игру в крестики-нолики, поэтому я решил, что не разозлил его своим любопытством.

— Поначалу где мы только ни были. В основном на западном побережье. У нее были друзья, которые жили в коммуне в Орегоне.

— Коммуне?

— Да, люди просто собрались вместе и купили кусок земли, а затем поставили на нем кучку трейлеров и маленьких домишек. Они делили все обязанности между собой, вместе обрабатывали землю, ели то, что сами выращивали, а лишнее продавали на фермерских рынках.

— И как там жилось?

— Неплохо, — произнес он. — Просто… иначе. Но именно там я понял, что никогда не стану одним из тех парней, — он глянул на меня, — ну, знаешь, которые весь день работают, сидя в тесной кабинке и пялясь в компьютер.

Я кивнул. Зендер всегда хорошо учился в школе, но у него никогда не было какой-то одной конкретной цели на примете, когда речь заходила о потенциальной карьере в будущем. Его отец мечтал, чтобы он пошел в колледж, что Зендер и планировал сделать, но он никогда не мог ответить на извечный вопрос о том, кем хочет стать, когда вырастет, как большинство остальных детей нашего возраста. У меня имелся дежурный ответ, тот, который мне внушали с момента моего рождения, но я всегда мечтал иметь возможность отвечать так, как это делал Зендер.

Понятия не имею, но пойму, когда увижу это.

— Мы жили в паре коммун в течении нескольких лет, прежде чем поселились здесь. В Колорадо.

— Твоя тетя все еще живет где-то здесь?

— Эм… да, она… она живет в колонии в небольшом городке к северу от Денвера.

— В колонии? — переспросил я. — Как в том фильме, где все люди превратились в зомби?

Зендер рассмеялся и толкнул меня плечом.

— Нет… идиот, — произнес он улыбаясь, — это… это нудистская колония.

Его лицо слегка наморщилось.

— О боже мой, — засмеялся я. — Нудистская колония в Колорадо? А тут разве не слишком холодно для подобного? Я имею в виду… наверняка хозяйство у каждого настолько сморщено от холода, что невозможно сказать, у кого что.

— Заглохни, мне приходится очень усиленно стараться, чтобы не задумываться об этом дерьме.

— Прости, — произнес я смеясь, хотя мы оба знали, что я не по-настоящему извинялся.

— У них полно мероприятий, которые проходят в помещении, — сказал он. — Мы можем не говорить об этом? Я думаю о том, что было бы неплохо ослепнуть каждый раз, когда навещаю ее там.

У меня случился приступ истерического хохота, и я едва справился со своим голосом, чтобы не разбудить весь лагерь.

— Ты ездишь туда?

Зендер толкнул меня рукой, и я чуть не свалился с бревна, потеряв на миг равновесие, но он вовремя схватил меня, чтобы не дать упасть, а я все продолжал давиться от смеха, не в силах остановиться.

Пока, наконец, не понял, что крепко прижат к нему, а сам он убийственно тих. Его тело было напряжено, я чувствовал это своими ладонями — одна из моих рук оказалась зажата у него подмышкой, а другой я ухватился за его спину. Мы оба начали тяжело дышать, но я не смел смотреть на него. Потому что знал, что случится, если я это сделаю. Но боже, как же мне на самом деле хотелось взглянуть в его глаза. И еще сильнее хотелось того, что будет после. Сладость его рта, твердость губ, которые одновременно ощущались нежными и требовательными...

— Прости, — пробормотал я, отодвинувшись от него и выпутавшись из наших случайных объятий.

— Порядок, — произнес он, после чего между нами повисло несколько минут напряженного молчания.

— Почему ты решил работать гидом? — наконец, нарушил я тишину.

— Жить в коммуне было хорошо и все такое, но я знал, что это не та жизнь, которую я хотел. Поэтому пошел работать на неполный рабочий день в магазин на ферме, накопил достаточно денег, купил машину и воспользовался ею, чтобы уехать в Денвер и найти работу получше, с большей зарплатой. Устроился в один из этих крутых магазинов, которые продают снаряжение и одежду для путешествий. Несколько парней как-то раз поинтересовались, не хочу ли я пойти с ними в поход и все. Я совершенно попал. Каждую секунду, свободную от работы, проводил здесь. Через пару лет начал исследовать места самостоятельно и разработал целые маршруты, по которым мог бы водить людей на экскурсии и походы по всему Колорадо.

Я был поглощен его рассказом, но слова сорвались с языка до того, как я обдумал их.

— Но почему именно это?

Он, казалось, понял, что конкретно я имел в виду, потому что несколько мгновений изучающе смотрел на меня, а затем перевел взгляд в сторону озера.

— Ты же знаешь, я никогда особо не ладил с людьми, Беннет. Никогда по-настоящему не вписывался, не подходил.

Я знал, что это правда. Но он всегда подходил мне. Мне хотелось сказать ему об этом, вот только я знал, что ему не захочется это слышать. Это лишь взбудоражит то, что должно остаться в прошлом.

— Здесь мне никому ничего не нужно объяснять. Не нужно притворяться. Мне не приходится полагаться на кого-либо, кроме себя самого.

Болезненная волна прошла по мне, когда я понял, что таилось между строк.

Никто больше не сможет причинить мне боль, пока я здесь.

Напоминание о том, что наше перемирие не отменяет того травмирующего вреда, который я нанес этому человеку, убило что-то у меня в душе. Может быть, я надеялся, что, даже несмотря на наше соглашение, на котором Зендер настаивал исключительно ради ребят, между нами двумя что-то все же происходило и чем бы оно ни было, оно могло бы превратиться в нечто большее.

— Тебе это подходит, — произнес я вслух, пытаясь скрыть внутреннее смятение. И я на самом деле так считал. Я мог с уверенностью сказать, что он любит свой мир и свою жизнь. Но при этом я не мог не задаваться вопросом, любил бы он по-прежнему все это так же сильно, если бы разделил свой мир с кем-нибудь особенным.