Как и многие другие городские бары, это место было мрачным и грязным. Он был обставлен в диком шизофреническом стиле, который лишь собирал пыль. Черно-белый кафельный пол хранил на себе, скапливающиеся десятилетиями, потертости от обуви и оборудования. Клуб был разделен на две части. Слева находился бар и столы, а справа – сцена и открытая площадка для толпы. У стены располагались несколько маленьких кабинок, которые были свободны. Небольшая группка преданных металлистов безумствовала перед сценой, бегая друг за другом в хороводе. Сторонним наблюдателям этот ритуал мог показаться ненормальным, но это всего лишь показуха. Хоровод не вредил никому. Это была старая, добрая бесшабашность. И не было ничего лучше, чем наблюдать за хорошим хороводом, чтобы моя кровь взыграла. Я шагнула к бару, не сводя взгляда с толпы.

Спустя несколько минут появился седой старик с волосами по пояс. На его обветренном лице сияла улыбка, глаза выдавали, что он, должно быть, забивал косяк в задней комнате.

— Привет, дорогуша! — нависнув над стойкой, крикнул он. — Что тебе предложить?

— Рюмку «Jameson» и пинту (прим.: пинта это стандартная порция пива, равная 0,5 л. «Jameson» – марка виски), — крикнула я, стараясь заглушить музыку.

Старик знаком показал мне: «хорошо». Увидев его загар и татуировки на руках, я почувствовала, что футболка «Металлика» с короткими рукавами, надетая на нем, была оригиналом из восьмидесятых. Я улыбнулась.

«Jameson» обжигал горло, пока я осматривалась в помещении, готовая разочароваться и напиться. Свет рядом со сценой стробировался (прим.: от греч. strobos – кружение, беспорядочное движение) и раскачивался, что мешало разглядеть хоть чье-то лицо. По крайней мере, до тех пор, пока группа не закончила и освещение не поменялось.

Старик бармен вернулся с моим пивом и улыбнулся. Я сделала большой глоток и осмотрела толпу. Группа была не плоха. Вероятно, молодые парни начинали на местной сцене, но что-то в них заводило толпу, выходя за рамки маленького андеграундного шоу. Это было шоу не для жителей пригорода, которые готовы были отдавать трехзначные суммы раз в пять лет за выступление Нила Даймонда. Это место было приютом преданных псов.

Я выпила уже половину своего пива, когда заметила его среди металлистов. На самом деле это чертовски удивительно, что я не заметила его в тот же миг, как открыла дверь в клуб. Говорите что угодно о репутации чувака или его музыке, но Ноа Харди был хорошо сложенным, привлекательным мужчиной, выделяющимся среди толпы. Словно волк среди преклоненных псов.

Ноа Харди, мировая рок-звезда. Плохиш. Сводивший с ума публику, влезающий в драки, распутный вокалист группы «CutUpAngels» был здесь, в десяти шагах от меня среди городской тусовки металлистов.

Свет плясал по его обнаженной груди и плечам, демонстрируя его татуировки, словно произведения искусства, показывающиеся из тьмы. Пот покрывал его кожу. Его светло-рыжие волосы и неопрятная бородка, твердые мускулы и точеная талия делали его похожим на великолепного безжалостного ирландского боксера. Словно он принадлежал к более жестокому, грубому веку.

Боже правый, он был самым ох*енным из всех, кого я когда-либо встречала.

Я не видела Ноа таким прежде. Конечно, я была на его выступления. Кто же на них не был? Но это было нечто иное. Я будто увидела его обнаженным. Пока он увлеченно кружился в хороводе с остальной хардкорной толпой, я чувствовала себя так, словно меня посвятили в другую, более личную жизнь Ноа Харди, о которой даже не подозревала.

Когда новости с фестиваля разошлись, люди стали строить догадки. Ноа имел статус добросовестного «прожигателя жизни», и большинство из них предположили, что он с остальными ребятами уехал на какой-нибудь солнечный курорт, чтобы переждать бурю. Но мне это казалось неправильным. Взгляды, которыми меня одарили, когда я высказала предположение вслух, почти сдержали меня. Но я все-таки настояла на своем и выпросила билет в Сиэттл. Мое нутро подсказывало мне, что в самые мрачные времена Ноа Харди поспешит домой. И я оказалась права.

Откуда мне было это известно?

Я пыталась не пялиться, но не могла отвести от него взгляд, пока он находился на площадке. Если кто-то в толпе и знал его, то не трогал или не обращал особого внимания. Как и все остальные в хороводе, он падал и поднимался с помощью других. Наблюдая за тем, как его сильное тело движется среди стробирующих лучей, слушая примитивный звук барабанов... мое сердце учащенно билось, как я того не ожидала. Беспокойство сменялось чем-то более жарким, и в этот момент я почувствовала себя моложе лет на десять.

Я осушила свой стакан в два больших глотка и тут же заказала вторую порцию. Я с усилием смогла отвести взгляд от толпы металлистов. Я постаралась рассмотреть ряды бутылок перед старым грязным зеркалом за баром. Попыталась сосчитать их, прочитать маленькие этикетки, все, что угодно, лишь бы не высматривать в толпе Ноа. Несмотря на его дурманящую сексуальность, я, черт возьми, должна делать свою работу. Я всю ночь искала его, и вот он здесь. Я не могла все испортить сейчас.

— Это наша, бл*ть, последняя песня, — крикнул в микрофон вокалист группы.

Дерьмо, ну конечно. Значит, у меня было всего две, может быть, три минуты, чтобы понять, как действовать дальше. У меня было несколько планов, но подобные вещи походили на зону боевых действий. Ты не знаешь, как поступить, пока просто не окажешься в центре событий. По слухам Ноа собирал новую группу. Это явный знак, что, благодаря новому скандалу с «CutUpAngels» покончено. План «А» состоял в том, чтобы представиться Ноа потенциальным кандидатом в группу.

Но казалось, что этой ночью он не присматривал никого. Вел себя как обычный парень, наслаждался выступлением. План «А» теперь казался странным или подозрительным. Он бы стал расспрашивать о том, где я об этом слышала и зачем интересуюсь. Все закончилось бы еще до того, как успело начаться.

Полагаю, мне просто стоит вести себя как обычная цыпочка, наслаждаться шоу.

В таком случае...

Я повернулась к сцене. Черт возьми, возможно, я даже смогу по-настоящему развлечься сегодня. Хоровод перестали водить, но вокалист все еще находился на сцене в компании других чуваков, включая Ноа. Они стояли рядом, выкрикивая в микрофон слова, соприкасаясь лбами и потными телами. Пот стекал по татуировкам Ноа и исчезал под его узкими черными джинсами. Жар внутри меня разгорался, и я попыталась быстро охладить его пивом. Ноа Харди занимал сверхъестественный уровень сексуальности. Внезапно все, о чем я только могла думать, стали мои руки, скользящие по его проступающим на спине мышцам.

Песня закончилась, и толпа разразилась громкими хлопками и криками. В помещении зажглись огни, и кто-то поставил альбом «Fugazi» в качестве фоновой музыки.

Мой взгляд все еще был прикован к Ноа, когда он сбросил с себя транс выступления и двинулся к бару, где оставил свою рубашку в куче смятой одежды рядом с начатым бокалом пива. Хоть и медленно, но до моего сознания дошло, что рубашка и пиво находились рядом с тем местом, где я сидела.

Вот дерьмо.

Он обошел барную стойку и на миг остановился, глядя на меня. Сначала на его лице появилось удивление, словно он не ожидал увидеть кого-то, когда поднимет взгляд. Но удивление быстро сменилось чем-то другим, чем-то более мягким. Я наблюдала за ним, пока его взгляд мучительно медленно скользил по моему телу и возвратился на лицо. Задержался на нем, сосредоточившись на моих красных губах, затем он облизнулся, словно представил их вкус.

Легкая сексуальная искра вспыхнула у меня между ног. Не помню, когда в последний раз кто-то на меня смотрел таким взглядом. Особенно такой великолепный мужчина, как Ноа Харди. Я инстинктивно улыбнулась ему в ответ.

Он сделал несколько решительных, дерзких шагов ко мне. Внезапно я с ужасом и волнением осознала, что сама дала «зеленый свет» для близости с Ноа. Это не входило в мои планы. Никогда прежде я не планировала подобного. Ни сейчас, ни для другой работы. Это вульгарно, не в моем стиле, но Ноа... Тот парень, который брал любую женщину, которую хотел, за сценой и имел ее так, как хотел.

Судя по выражению его лица, сегодня этой женщиной была я.