Нехватка денег и желание перещеголять более благополучных товарищей привели к тому, что он легко согласился на преступное предложение ассистента с кафедры анатомии красавчика Власова. Как оказалось, тот давно приметил длинного и тощего студента, который на занятиях с видимым удовольствием потрошил «жмуриков».

Холеный блондин с аккуратным косым пробором, он подошел к ловко орудовавшему скальпелем Сергею и, немного понаблюдав, небрежно бросил:

— А у вас, Фоменко, явные способности к хирургии. Их нужно развивать. Не желаете мне помочь провести вскрытие после занятий? Вам это будет полезно.

— Буду рад, Леонид Андреевич, — сразу же согласился польщенный его вниманием Сергей. — Скажите только, во сколько и где мне быть.

— Встретимся в пять возле морга клинической больницы, — понизив голос, уже как своему, ответил Власов. — И не надо афишировать нашу встречу. Потом поймешь, почему. И прошу без отчества: я ведь не на много старше. Зови просто Леонидом.

К месту встречи Фоменко явился без опозданий. Минут через пять подошел и ассистент. Высокий и статный Власов одет был щеголевато.

— Молодец, что пришел, — просто сказал он. — Думаю, ты не пожалеешь об этом. Тебе ведь не приходилось еще участвовать в официальной экспертизе?

Сергей лишь скромно промолчал, и они прошли внутрь мрачного здания.

— Сегодня я пригласил тебя, чтобы показать, как надо удалять внутренние органы, подлежащие трансплантации, — доверительно объяснил ассистент Сергею, когда они переодевались перед тем, как пройти в препараторскую. — Уверен, что через несколько таких сеансов ты сможешь делать то же самостоятельно.

«Вот оно в чем дело, — смекнул Фоменко. — Очевидно, потребовался дешевый помощник для операций по трансплантации. Но почему выбор пал на меня, студента, когда столько молодых хирургов, мечтающих подработать? — сразу же заподозрил он. — Тут дело нечисто!» Однако вслух, как бы сомневаясь, скромно произнес:

— Я понимаю, что для меня это просто здорово — поскорее стать настоящим специалистом в такой интересной и перспективной области. Но сумею ли оправдать ваше доверие и не напортачить? Слишком велика ответственность. Честно признаюсь, Леонид: страшновато!

— Не бери в голову, — снисходительно улыбнулся Власов. — Ты быстро набьешь руку, хватка у тебя есть. А бояться не надо — отвечать тебе не придется.

— Как же так? — не понял Фоменко. — Сам же говоришь, что буду оперировать самостоятельно.

— Ну да, — подтвердил ассистент и пояснил. — Только неофициально. Отвечать за все буду я.

— Но тогда почему ты доверяешь это делать мне? — поразился Сергей. — Какая нужда тебе так рисковать?

Прежде чем ответить, Леонид пристально посмотрел на Фоменко, как бы взвешивая, не рано ли того посвящать и, решившись, процедил:

— На внутренние органы для трансплантации сейчас большой спрос. У меня есть постоянный заказчик. Но с донорами дело обстоит туго. Ты подходишь по двум причинам. Во-первых, работая на «скорой», имеешь доступ к «бесхозным» трупам, а во-вторых, способен произвести операцию.

— Но кто же позволит мне это делать? — несогласно покачал головой Сергей. — И притом я же рискую головой! А говорил, что ответственность будет на тебе.

— Не робей, Серега! Тебе отвечать не придется, — цинично осклабился ловкий ассистент. — Делать операции и оформлять документы официально буду я сам. Но донорские органы нужно извлечь своевременно, а мне это не успеть.

— Тогда понятно. — Фоменко вытер со лба выступивший пот. — Значит, моя задача вовремя сделать операцию, а приедешь и все оформишь ты?

— Вот именно, — с самодовольной усмешкой подтвердил Власов. — Все будет о’кей! Скоро, Серега, станешь состоятельным человеком. А сверху, будь спок, нас прикроют: большие люди участвуют в этом деле.

Стоны и крики, доносившиеся из спальни, были такими пронзительными, что мамаша Седого, Прасковья Ильинична Коновалова, приехавшая из деревни навестить сына, испуганно перекрестилась. «Подрались они, что ли? — было первое, что пришло ей в голову. — Не забил бы до смерти зазнобу мой бугай! Жаль девку, такая уж она из себя ладная».

Крупная женщина с суровым выражением лица и загрубевшими, натруженными руками, Прасковья Ильинична мгновение колебалась, зная крутой нрав сына, но, поскольку вопли не прекращались, обеспокоенно подошла к закрытой двери. Осторожно ее приоткрыв, она стыдливо замерла. Несмотря на прожитую жизнь, интимный опыт матери Седого был небогат. Рано овдовев, некрасивая доярка растила сына одна. Трудилась с утра до вечера — тут не до мужиков, да и мало их было.

— Во дают! — возбужденно прошептала она, не в силах оторвать глаз от шибко порнографической сцены, видеть которую ей еще не доводилось. — Ужели так и надо? — изумленно выпучила она глаза, чувствуя стыд, но в то же время упиваясь чужим сладостным действом и испытывая жгучую женскую зависть.

Покойный муженек Прасковьи Ильиничны был тихим с виду запойным пьяницей и, хоть во хмелю был охоч, но силенкой не отличался, и радости от этого она видела мало. А спьяну он ее частенько бивал, и, когда муж погиб, перевернувшись на тракторе, вдова не больно-то горевала; женского счастья с ним она не испытала.

Опомнившись, Прасковья Ильинична прикрыла дверь и сделала это вовремя, поскольку ее сынок издал мучительный стон, перестал двигаться и блаженно отвалился на бок, часто дыша, как после тяжелой работы. Будучи по своей природе краснолицым, альбинос Седой был совершенно багровым и, несмотря на мощную накачанную стать, выглядел обессиленным.

Его неутомимая любовница Настя, полногрудая брюнетка с роскошной фигурой, напротив, выглядела свежей и игриво ластилась к нему, словно была готова начать все сначала. «Ну и похотливая сучка! Может сутками трахаться, — устало подумал Седой. — Но хороша телка! Этого у нее не отнимешь».

— Отдыхай, Настена! Ишь, какая ты ненасытная, — вслух добродушно пожурил он ее. — Давай-ка лучше вместе помозгуем над тем, что предлагает Костыль. Ведь ты у меня баба смышленая.

— Так и поверила, будто тебя интересует мой совет, — продолжая к нему ластиться, рассмеялась Настя. — Знаю, что тебе от меня нужно. Давай-ка оживай!

— Напрасно ты так думаешь! Не всякий раз, но сегодня мне нужен твой совет, — не без иронии возразил ей любовник. — Разве не слыхала поговорку: если не знаешь, как поступить, спроси женщину?

— Ну и что, поступишь так, как я скажу? — искренне удивилась Настя.

Вместо ответа Седой расхохотался.

— Ты, дурочка, не дослушала поговорки, — давясь от смеха, произнес он. — В ней сказано: внимательно выслушай женщину и сделай наоборот. Выйдет то, что надо!

— Вот видишь, я так и знала, что говоришь не всерьез, — ничуть не обиделась Настя. — Ну ладно, о чем ты хотел посоветоваться?

— Костыль из тюряги весточку прислал. Злится на меня, что сам-то вышел, а его там бросил. Я ведь обещал ему помочь освободиться.

— Если хочешь знать мое мнение: пусть там и сгниет! — не задумываясь, выпалила Настя. — Этот отморозок снова всех подведет под монастырь. На нем много крови! Он опять втянет нас в мокрые дела.

Седой снова расхохотался.

— Это ты верно сказала, — признал он успокоившись. — И у меня на этот счет были сомнения. Но теперь я знаю, что делать. Постараюсь поскорее устроить ему побег. Поступлю наоборот тому, что советуешь, — вновь ухмыльнулся он.

— И напрасно, Вася, — обиженно надула губки Настя. — На кой хрен тебе нужен этот мокрушник? Неужто нельзя проворачивать дела, не убивая людей?

— Костыль в тюряге закорешил с одним зеком из бывших медиков, — серьезно сказал Седой, — Хирургом кличут. Так тот предлагает заняться выгодным делом. Куда доходнее, чем наш гоп-стоп!

Настя продолжала обиженно молчать, и он пояснил:

— В чем сейчас наша главная проблема? Сама знаешь: в реализации добычи. Даже за бесценок. Не говоря уже, что на этом нас как раз мусора и ловят!

— Так что же, Костыль с этим зеком придумали лучший способ?