Он спустился в переход. Сердце ёкнуло при знакомых до боли звуках гитары, барабанов и саксофона. Не слышно было лишь флейты. У них было заведено: если не мог работать Мартин, его заменяла Кристи. Он втайне надеялся застать ее здесь.

— Здорово, старина, — как всегда сдержанно поприветствовали его музыканты. — Давай бери свою дудку и за дело.

Без лишних вопросов молодой человек достал из сумки футляр, вынул старенькую флейту и примостился за барабанщиком. Они начали играть. Как только зазвучала мелодия, которую когда-то написал Мартин, мечтая о Сильвии, флейта дрогнула в его руках и смолкла. Молодой человек стоял, опершись о стену, и глядел куда-то вдаль.

— Эй, приятель! Ты собираешься сегодня работать или пришел нам только мешать? — окликнул его басист. — Соберись, поехали!

Он дернул струны, но Мартин не шелохнулся.

— Какие-то проблемы? — Рич, здоровенный детина, тот, что разговаривал с Сильвией, подошел к нему и опустил свою большую ладонь на плечо Мартина. — Может, тебе рановато было выскакивать из постели? Как ты себя чувствуешь?

— Все в порядке, друзья. Но давайте сыграем что-нибудь быстрое, а то люди и так ползают, как сонные мухи, а тут еще мы с этой тягомотиной…

Пожав плечами, музыканты заняли свои места. Четырежды ударили друг об друга барабанные палочки, и зажигательный рок-н-ролл полетел по переходу, заставляя прохожих двигаться в такт все быстрее и быстрее. Глядя на Мартина, барабанщик усмехался про себя: ловко он нас надул! В рок-н-ролле флейта не нужна, можно и побездельничать.

Действительно, Мартин притих у стены, снова погрузившись в свои думы. Не спасала даже быстрая музыка. Мысли о Сильвии все настойчивее завладевали сознанием, не позволяя ни на минуту отвлечься. Сильвия, почему ты оттолкнула меня? Почему прогнала, разозлилась, когда я признался в любви? Неужели ты притворялась, раскрывая передо мной душу? Во всяком случае, ты поступила так, как хотела, и никто не сможет заставить тебя изменить решение. Даже я! Особенно я…

— Послушай, Мартин, — спросил лохматый, худой музыкант, когда они отыграли несколько мелодий, а футляр от гитары прилично пополнился мелочью, — а где Кристи? Мы не видим ее уже второй день.

— Куда она пропала? Мы думали, ты придешь вместе с ней, — подхватил другой.

Мартин растерялся, не зная, что ответить. Честно говоря, он рассчитывал, что ребята прольют свет на исчезновение его подруги.

— Понятия не имею, — деланно беззаботно ответил он. — Я проспал почти сутки и не видел, может, она приходила домой, может, нет… Наверное, уехала куда-нибудь. Скоро вернется…

— Уехала? Да ведь Кристи ни за что не оставит тебя одного без существенной причины! Твоя «мамочка» должна была прежде убедиться, что ты в полнейшем порядке, а уж потом… Нет, она не могла никуда уехать.

— Я же говорю, со мной все хорошо, я полностью здоров, — раздраженно произнес Мартин, чувствуя, что кому-то не поздоровится, если глупые расспросы продолжатся и дальше. — Она мне не жена и может поступать, как ей вздумается.

— А кстати, как там твоя примадонна? Ты уже успел ее…

Не дав басисту закончить фразу, явно попахивающую пошлостью, Мартин не выдержал и заехал ему кулаком в правое ухо. Потратив несколько секунд на то, чтобы прийти в себя, но, не теряя времени на выяснение причин агрессии, басист нанес Мартину ответный удар. Завязалась драка. Музыканты обступили дерущихся плотным кольцом, молча, с интересом глядя на развитие событий.

Однако долго наслаждаться этим зрелищем им не пришлось. Выросшие как из-под земли полицейские, не разбираясь, кто прав, кто виноват, похватали не успевших разбежаться и запихнули в машину. Взвыв сиреной, она помчалась по дороге, пугая пешеходов и стайки голубей на тротуаре.

Проснувшись утром в той самой постели, в которой они с Мартином провели ночь любви, Сильвия с неожиданно нахлынувшей тоской посмотрела на лежащего рядом и похрапывающего во сне мужчину. Теперь он казался ей настолько далеким и чужим, что, будь ее воля, женщина с удовольствием стерла бы из памяти прошедшие несколько часов. От прежнего чувства, возрожденного ностальгией и выпитым вином, не осталось и следа. Что и говорить, Луиджи уже далеко не тот горячий красавец, который когда-то был способен за о, ну ночь довести женщину до полнейшего исступления, вытянуть из нее все силы, наградив взамен небывалым восторгом и блаженством.

Сильвия подошла к окну, задумчиво глядя вниз на улицу. Она была разочарована: им — поскольку Луиджи не оправдал ее надежд, уснув раньше, чем она сумела понять, что что-то происходит; собой — поскольку не ожидала от себя такой поспешной капитуляции. Хотя, кажется, совсем недавно… Но ведь это было с Мартином! Женщина вздохнула, чувствуя себя предательницей, словно отныне все ее мысли, сердце и даже тело должны были принадлежать только одному единственному человеку. А тот даже не догадывается об этом!

На улице завывала полицейская сирена — поначалу тихо, вдалеке, затем все ближе. Когда же машина пронеслась мимо дома, от пронзительного звука проснулся Луиджи.

— Который час? Они что, с ума сошли? Так ведь можно и мертвого поднять, — проворчал он, спуская худые, волосатые ноги на пол.

— Уже почти одиннадцать, — медленно произнесла Сильвия, косясь на Стронцо, пытающегося завернуться в простыню.

Боже, какой он старый и некрасивый, будто высохший инжир, брезгливо поморщившись, подумала она, когда мужчина отвернулся.

Луиджи подошел к ней сзади и обнял за плечи, коснувшись колючей щекой ее шеи. Сильвия невольно отстранилась.

— Что случилось? — обиженно спросил он.

— А ты не догадываешься? — Актриса посмотрела на него многозначительным немигающим взглядом: возможно, он поймет, что эта ночь расставила все по местам.

— А, ясно… Ты недовольна мной, — произнес Луиджи тоном обвинителя.

Он отошел от окна и стал одеваться, демонстративно отворачиваясь от Сильвии. Ей стало смешно, глядя на его неловкие движения и насупленную физиономию.

— Брось, Лу, — попробовала она успокоить неудачливого любовника. — Я вовсе не это имела в виду! Для меня совсем не важно, способен ли ты на что-то как мужчина или нет. Для меня уже давно это не имеет значения…

Конечно, Сильвия кривила душой. Проснувшаяся в ней благодаря Мартину женщина, теперь, как никогда страстно, жаждала утоления своих желаний. Но чего не скажешь ради душевного спокойствия старого друга. Луиджи бросил на нее недоверчивый взгляд. Однако было заметно, что слова Сильвии немного растопили его сердце.

— Ты серьезно? — Теперь в его голосе послышались сочувственные нотки. — И давно?

— О, мне не хотелось бы об этом говорить… — Актриса потупила взор, заломив руки. — Понимаешь, все как-то постепенно сошло на нет… Ведь у женщин с возрастом тоже пропадает желание, только в отличие от мужчин мы можем это скрыть. Но от тебя мне скрывать нечего… Я уже несколько лет не чувствую ничего, когда мужчина целует меня.

— А как же твой музыкант? Кажется, вчера вечером ты убеждала меня в обратном! — Стронцо снова недоверчиво прищурился.

— Неужели ты мне поверил? — наигранно рассмеялась Сильвия. — Да я же хотела заставить тебя ревновать, глупенький!

Она приблизилась к нему и, преодолевая себя, нежно обняла за шею. Сейчас ей меньше всего хотелось обнажать перед Луиджи душу. Почему она была так неосмотрительна? Во всем виновато вино…

Мартина с друзьями задержали в участке на несколько суток. Никто из них не держал обиды на другого. Всякое случается в их непредсказуемой жизни! Жаль только, что придется впустую потратить столько времени — можно было бы заработать немного денег. Но и в пребывании на казенном счету есть свои плюсы: все-таки кормят бесплатно.

У Мартина же кроме всего прочего появилась отличная возможность обо всем как следует подумать и разобраться в своих чувствах. Мысли о Сильвии постоянно витали в его голове, а суждения о ее сумасбродном поступке становились все менее категоричными и более терпимыми. Теперь ему казалось, что женщина просто надела привычную маску, в которой ей было комфортно и легко. Ведь в ее мире не терпят слабых, и, если ты позволил себе роскошь быть самим собой, будь готов к тому, что тебя могут сожрать целиком те, кому это не по нраву. А не по нраву это всем остальным, неспособным различить истинные ценности — любовь и доверие…