Выйдя в океан, адмирал — так называют Колумба во всех старинных источниках — направил свою флотилию на юго-запад, к Канарским островам, откуда он собирался повернуть прямо на запад. На четвертый день плавания случилось несчастье: на каравелле «Пинта» сломался руль. По-видимому, это было сделано умышленно матросами, чтобы возвратиться обратно в Палос. Но Колумб приказал пристать к острову Гран-Канария и заняться ремонтом поврежденного корабля. Только на девятнадцатый день после отплытия (2 сентября) флотилия, покинув Гран-Канарию, прибыла на остров Гомера, где Колумб запасся водой, дровами и съестными припасами.

Несмотря на то, что адмиралу стало известно о намерении португальской эскадры напасть на него в открытом море, чтобы помешать экспедиции, 6 сентября флотилия покинула Канарский архипелаг. Приказав поднять все паруса, Колумб искусно избежал встречи с противником и, взяв курс на запад, вскоре потерял из виду остров Иерро (Ферро), последний из Канарских островов.

Колумб старался, как только мог, ободрить матросов, рисуя перед ними заманчивые картины сказочно-прекрасных стран, обещая им земли и богатства, — все, что могло воспламенить воображение его спутников, жаждущих обогащения. Чтобы не волновать матросов дальностью пройденного расстояния, Колумб решил показывать в корабельном журнале заниженные данные о пройденном пути; верные расстояния он заносил в свой личный дневник.

«Адмирал принял решение, — сказано в дневнике первого путешествия[90], — отсчитывать доли пути меньшие, чем проходили в действительности, в том случае, если бы плавание оказалось длительным, чтобы людьми не овладели страх и растерянность». (Запись от 9 сентября.)

Тринадцатого сентября вечером, когда флотилия находилась почти в двухстах милях к западу от острова Иерро, адмирал заметил, что магнитная стрелка компаса, вместо того чтобы показывать на север, отклонилась на северо-запад.

Четырнадцатого сентября матросы с каравеллы «Нинья» увидели водяную трясогузку и какую-то неизвестную тропическую птицу. Так как пернатые не залетают далеко в море, появление их предвещало близость земли. Температура была очень мягкая, погода великолепная. Восточный ветер все время гнал корабли в нужном направлении. Но именно это постоянство восточных ветров и пугало матросов, считавших, что корабли никогда не смогут вернуться обратно в Испанию.

На тридцать пятый день плавания, 16 сентября, на поверхности океана стали попадаться пучки водорослей, а в следующие дни около кораблей появилось множество птиц. Но земля все еще не показывалась, хотя каждый день наблюдались признаки ее близости. В настроении экипажа отмечалась неустойчивость: от надежды люди легко переходили к отчаянию, отчаяние быстро сменялось надеждой.

Приведем несколько выдержек из путевого дневника Колумба.

«Понедельник, 17 сентября. Адмирал плыл своим путем на запад и прошел за день и ночь более 50 лиг[91]. Отмечено, однако, было всего лишь 47. Помогало течение. Видели часто траву, и ее было очень много. Это была та трава, что растет на скалах, и приносилась она с запада. Моряки рассудили, что находятся вблизи земли… После того как рассвело, в тот же понедельник, увидели еще больше травы, и оказалась она речной. Среди трав нашли живого рака, которого адмирал сохранил. Адмирал отмечает, что все это были верные признаки земли и что корабли находятся от нее не далее чем в 80 лигах. Обнаружено было, что со времени отплытия от Канарских островов еще не было столь мало соленой воды в море и столь тихой погоды. Все повеселели, и каждый корабль ускорял ход насколько возможно, чтобы первым увидеть землю. Видели много дельфинов, а люди с «Ниньи» одного убили».

Адмирал отмечает при этом, что все это — признаки западной стороны. «Уповаю на Всевышнего, от коего зависит все, и надеюсь, что очень скоро даст он нам узреть землю».

«Вторник, 18 сентября. Шли день и ночь, пройдя более 55 лиг, но показали только 48. Море все эти дни было очень спокойное, совсем как река в Севилье. Мартин Алонсо на «Пинте», корабле весьма быстроходном, пошел вперед, не дожидаясь остальных каравелл. Он сообщил со своей каравеллы адмиралу, что видел множество птиц, летящих к западу, почему и надеялся этой же ночью увидеть землю; по этой причине он шел так быстро…

Среда, 19 сентября. Поплыли своим путем и, так как погода была тихая, за день и ночь прошли 25 лиг, записали же 22. В этот день, в 10 часов, на корабль залетел глупыш, вечером видели еще одного. Птицы же эти обычно не удаляются более чем на 20 лиг от земли. Порой шел дождь, но ветра не было — верный признак земли.

Воскресенье, 23 сентября. Плыли к северо-западу, порой отклоняясь на четверть к северу, а иногда своим путем, то есть на запад. Прошли 22 лиги. Видели голубя, глупыша, еще одну речную птицу и белых птиц. Травы попадалось много, и в ней найдены были раки. Так как море было теплое и гладкое, люди стали роптать, говоря, что море тут странное и никогда не подуют ветры, которые помогли бы им возвратиться в Испанию.

Вторник, 25 сентября…На заходе солнца Мартин Алонсо Пинсон показался на корме своего корабля и с радостным видом вызвал адмирала, поздравляя его, ибо увидел он землю… До ночи все были убеждены, что земля лежит где-то поблизости. Адмирал приказал всем кораблям отклониться от обычного пути на запад и идти всем кораблям к юго-западу, в том направлении, где показалась земля…

Среда, 26 сентября. Адмирал плыл своим путем на запад до полудня, затем шел на юго-запад до тех пор, пока не убедился, что то, что вчера все принимали за землю, было небом…

Суббота, 29 сентября. Плыли своим путем на запад. Прошли 24 лиги, людям же насчитали 21 лигу. Погода была мягкая и приятная, именно такая, о которой говорят, что не хватает только соловьиного пения, море же было гладкое, как река. Трижды появились глупыши и один раз вилохвостка. Видели много травы…»

Можно себе представить, с какой жадностью матросы и офицеры каравелл всматривались в западный горизонт, где должна была показаться суша! Каждый был заинтересован в том, чтобы первым заметить неизвестную землю, так как король Фердинанд обещал первому, кто ее увидит, выдать в награду шелковый камзол и десять тысяч мараведи[92] годовой ренты.

Последние дни сентября принесли оживление присутствием буревестников, фрегатов, альбатросов — крупных птиц, часто летающих парами; это показывало, что моряки не сбились с пути. Со своей стороны, и Христофор Колумб был твердо убежден, что земля не может находиться далеко.

Первого октября адмирал объявил своим спутникам, что они прошли к западу пятьсот восемьдесят четыре лиги, считая от острова Иерро. В действительности расстояние, пройденное каравеллами, превышало семьсот лиг, и Христофор Колумб хорошо об этом знал, но он продолжал скрывать правду.

Седьмого октября экипаж флотилии был взволнован выстрелом бомбарды[93], раздавшимся с «Ниньи», которая шла впереди. Этот условный сигнал должен был, по распоряжению Колумба, оповестить флотилию, как только будет замечена земля. Братьям Пинсон, находившимся на борту «Ниньи», показалось, что они видят землю. Однако вскоре обнаружилось, что это была очередная ошибка. Так как Пинсоны утверждали, что видели попугаев, летящих к юго-западу, адмирал согласился слегка изменить направление. Это отклонение от курса было сделано очень кстати: если бы флотилия продолжала идти прямо на запад, она могла бы наскочить на острые рифы Багамских островов и потерпеть крушение.

Корабли плыли по новому направлению три дня, но земля, так долго и страстно ожидаемая земля, упорно не показывалась! Каждый вечер солнце скрывалось все за той же равнодушной линией океана. Экипаж то и дело становился жертвой оптического обмана. Матросы роптали, выражая недовольство Колумбом, «этим генуэзцем», который завлек их на край света.