Изабелла, добрая и сочувствующая, плакала вместе со старым моряком и в течение некоторого времени не могла ничего ему ответить, потому что слезы душили ее. Наконец ласковые слова сорвались с ее губ; она заверила Колумба в своем покровительстве; она обещала отомстить его врагам; она извинилась за неудачный выбор контролера и поклялась примерно наказать Бобадилью. Тем не менее она попросила адмирала подождать некоторое время, пока он не будет восстановлен в губернаторстве, с тем чтобы дать возможность всем предубежденным обратиться к чувству чести и справедливости.

Христофор Колумб был успокоен милостивыми словами королевы; он казался довольным приемом и согласился с необходимостью отсрочки, которую попросила Изабелла. Все, чего он хотел, так это еще раз послужить своей стране, своему новому суверену, и смутно намекнул, что еще многое попытается совершить на пути открытий. В самом деле, его третье путешествие, несмотря на непродолжительность, не было бесплодным, и географическая карта обогатилась новыми именами: Тринидад, залив Пария, побережье Кумана, острова Тобаго, Гренада, Маргарита и Кубагуа.

Мало-помалу «адмиралу моря-океана» удалось вернуть расположение кастильского двора. Фердинанд поневоле должен был отказаться от своего предвзятого мнения о Колумбе как увлекающемся энтузиасте.

Правда, официальный титул вице-короля Колумбу так и не был возвращен, но это объясняется не столько его личными взаимоотношениями с Фердинандом и Изабеллой, сколько интересами кастильской короны, превратившей, несмотря на договор с Колумбом, всю торговлю колонии в королевскую монополию.

Между тем остров Эспаньола начал выполнять обещания Колумба, который требовал трех лет, для того чтобы увеличить на шестьдесят миллионов доходы короны. Золото добывали в большом количестве на наиболее разработанных рудниках. Один из рабов на берегах реки Айна откопал золотой самородок стоимостью в три тысячи шестьсот экю[107]. Уже можно было предполагать, какие неисчислимые богатства скрывают новые колонии.

Христофору Колумбу исполнилось шестьдесят шесть лет. Ему не терпелось отправиться в четвертое путешествие. Он твердо надеялся достигнуть Индии через «Западный океан» — более безопасным и более коротким путем, нежели Васко да Гама, обогнувший мыс Доброй Надежды. Колумб был убежден, что открытые им земли составляют часть Азиатского материка и завоеванные острова отделены только проливом от Молуккских островов, откуда уже легко будет добраться до настоящей Индии и создать конкуренцию португальской торговле. Таким образом, развенчанный вице-король вновь превратился в отважного адмирала. На этот раз Колумб задумал осуществить кругосветное плавание. Несмотря на то, что многие кастильские вельможи возражали против этого плана, считая его нереальным, Фердинанд и Изабелла рассудили, что риск для них не столь уж велик, а приобретут они многое, если Колумбу удастся его предприятие.

Было решено снарядить флотилию из четырех кораблей: «Сантьяго де Палос», «Гальего», «Бискайно» и капитанской каравеллы. Суда были небольшие, водоизмещением в пятьдесят — семьдесят тонн. По существу, это были корабли каботажного плавания.

Девятого мая 1502 г. Христофор Колумб вышел из Кадиса, имея на борту всех четырех кораблей около ста пятидесяти человек экипажа. Вместе с ним отправлялись в далекий путь его брат Бартоломео и тринадцатилетний Эрнандо, сын от второго брака[108].

Двадцатого мая корабли Колумба остановились в гавани Гран-Канария, а 15 июня достигли Мартиники, одного из Наветренных островов. Затем Колумб заходил на острова Доминика, Санта-Крус, Борикен (Пуэрто-Рико) и, наконец, 29 июня, после благополучного плавания, достиг острова Эспаньола.

Колумб не собирался приставать к этому острову, откуда его с позором изгнали, но нужно было починить одну из каравелл. Тем не менее губернатор Овандо, следуя королевскому приказу, не разрешил Колумбу войти в гавань. Как раз в это время заканчивалась погрузка флотилии, с которой должны были отравить в Испанию большую партию золота. Во главе судов Овандо поставил смещенного с должности Бобадилью. Вместе с ним на родину возвращался и Рольдан со своими друзьями и сообщниками.

Колумб, с прозорливостью опытного моряка, почувствовал приближение бури и послал на берег шлюпку, чтобы предупредить Овандо о грозящей опасности. Но так как Колумбу не доверяли, его совет не был принят во внимание, и вся флотилия из двадцати одного корабля снялась с якоря. Не успели еще суда достигнуть восточной оконечности острова, как налетел страшный ураган и потопил почти всю флотилию с людьми и ценностями. Когда Колумб узнал о гибели своих злейших врагов Бобадильи и Рольдана, он сказал, что их постигла «кара Господня».

Что довелось пережить самому адмиралу вместе с экипажем во время этой бури, видно из его послания королю и королеве: «Буря была ужасная, и в ту ночь она разметала все мои корабли. Люди дошли до крайности, потеряв всякую надежду на спасение, и ждали гибели. На каждом из судов думали, что все другие корабли погибли. Разве на моем месте любой смертный, будь он даже Иовом[109], не впал бы в отчаяние, видя, что в час, когда дело шло о моем спасении и о спасении моего сына, брата, друзей, запрещено мне было приближаться к земле, к гаваням, которые я Промыслом Божьим приобрел для Испании в кровавом поту!»

Когда буря утихла, корабли снова соединились у западной оконечности Эспаньолы. После починки судов Колумб направился дальше на запад и в середине июля достиг Ямайки. Отсюда течение отбросило маленькую флотилию к архипелагу Сады Королевы, но затем, из-за встречного течения, корабли почти не продвигались вперед. За неделю удалось покрыть не более семидесяти лье. Потом корабли были отброшены к Кубе, и это привело к открытию группы небольших необитаемых островов Малые Кайманы и острова Сосен (Пинос).

Отсюда Христофор Колумб снова повернул на юго-запад и очутился среди морей, воды которых не бороздил еще ни один европейский корабль. Судьба еще раз привела Колумба к берегу Американского материка. 30 июля испанцы открыли небольшой остров Гуанаха, лежащий против северного берега Гондураса. 14 августа показалась новая неизвестная земля, и Колумб пристал к мысу Гондурас, продолжением которого является Панамский перешеек, соединяющий оба континента.

Таким образом, Колумб, не ведая того, уже во второй раз приставал к американскому берегу. В продолжение четырех долгих месяцев он шел вдоль него к юго-востоку, борясь с противными ветрами и течениями, непрерывно нанося на карту очертания побережья. Каждую ночь он бросал якоря, чтобы не удаляться от берега.

Следуя этим неизвестным путем, он надеялся найти пролив, ведущий в Индийские моря.

Плавание проходило в исключительно трудных условиях. Колумб встречен был здесь такими ветрами, что ему, старейшему моряку из всего экипажа, никогда не приходилось испытывать ничего подобного. В письме королю и королеве он так описывает опасное плавание:

«В течение восьмидесяти восьми дней не прекращалась ужасная буря — такой силы, что от взора были скрыты и солнце и звезды. Корабли дали течь, паруса изодрались, такелаж и якоря были потеряны, погибли лодки, канаты и много снаряжения. Люди поражены были недугами и удручены, многие обратились к религии, и не оставалось никого, кто не дал бы какого-либо обета или не обязался совершить паломничество. Часто люди исповедовались друг другу в грехах. Им нередко приходилось видеть бури, но не столь затяжные и жестокие. Многие из тех, кто казался сильным духом, впали в уныние, и так было в продолжение всего этого времени. Болезнь сына, который находился со мной, терзала мою душу, и тем горше было мне сознавать, что в нежном тринадцатилетнем возрасте ему пришлось претерпеть в течение столь долгого времени большие невзгоды. Но Бог дал ему такую силу: мой сын в одиночку разжигал смелость и пробуждал терпение моряков в ходе их тяжелых работ; наконец, в нем угадывался мореплаватель, который может состариться в реве бурь — вещь удивительная, в которую трудно поверить, — и который примешает немного радости к удручающим меня горестям. Я был болен и не раз уже видел приближение своего последнего момента… Наконец, в довершение моего несчастья, двадцать лет службы, тягот и опасностей не принесли мне никакой выгоды, потому что сегодня я оказался в Испании без крова, и только гостиница дает мне пристанище, когда я захочу отдохнуть или вкусить самую простую трапезу; а еще часто я оказываюсь не в состоянии заплатить за проживание и харчи…»