Волосы, ниспадающие на лоб, мешали смотреть, и рука приподнялась, чтобы откинуть назад непослушные локо…

Лори вскочила и в немом изумлении уставилась на прядь, зажатую в кулаке: жёсткую, прямую, интенсивно-чёрную с синеватым отливом, полупрозрачную на свету.

— Что это?! — воскликнула она и вздрогнула.

Так непривычно зазвучал низким контральто чужой голос. Она посмотрела вниз на свои ступни, осторожно провела ладонью по животу. Память возвращалась медленно и неохотно.

— С перерождением тебя, Сестра, — раздался поблизости знакомый грустный голос. — Теперь-то мы, точно, сёстры. В тебе моя частичка, Узор, заложенный мной. Ты теперь человек, та-лоо и шепси. Человек, ибо у тебя человеческая память. Та-лоо, поскольку в тебе их Узор и оболочка. Но ты и шепси, так как моя энергия слилась с твоей во время перевоплощения.

Мир был иным. В нём дрожали тонкие золотистые нити, переплетаясь, вливаясь друг в друга, закручиваясь в спирали и расходясь лучами. Она слышала внутри себя чей-то приглушённый шёпот. Незнакомая энергия текла внутри, концентрируясь в красивый Узор, подобный золотой розе с изящными лепестками.

— Ты слышишь их? — раздался голос в её мыслях.

Лори вздрогнула.

— Си-А? Это ты? — девушка сама не заметила как, но ответила своей собеседнице тоже, не раскрыв рта.

Память неудержимо распадалась на два независимых потока.

С одной стороны, были годы, прожитые на Земле среди друзей и родителей. Лондонский колледж, планета Движущихся холмов… Переезд в Россию. Работа в частной клинике Петренко.

Но с точно такой же убийственной отчётливостью перед внутренним взором всплывали высокие, покрытые голубовато-сиреневым льдом вершины, заросшие у подножия тёмно-зелёным бархатом лугов и лесов, фиолетовое небо, пылающий шар Энны. Великий Храм — величественный, загадочный. Алтарь с вкрапленными в резьбу ярко-жёлтыми полупрозрачными се-йа-то («Янтарём?» — вмешались мысли Лори). Вокруг жрецы в длинных, расшитых привычными узорами мантиях…

«Привычных для та-лоо! Но не для меня!» — поняла вдруг девушка с немым страхом. На полу светящаяся мозаика — огромный бирюзовый круг в центре просторной залы.

«Наша цель — сохранить знание Истины для потомков».

«Какой Истины?» — эхом откликнулось сознание Лори.

Уходящие ввысь стены с чёрными ромбами зеркал, замыкающиеся где-то в необозримой дали сводчатым куполом из восьмигранных кристаллов. Вне центрального круга еще один — молочно-белый, а от него треугольниками расходятся лучи ярко-синего цвета, на которых начертаны Священные Символы — алфавит Древних та-лоо.

Она шла по этому странному полу и ощущала себя дома.

«Господи, что со мной?» — испугалась Лори.

«Кто я, Великий Создатель?» — ужаснулась Хранительница.

«Успокойся, Сестра», — теперь это был даже не телепатический контакт, а нечто неотъемлемое, вошедшее в её сознание неразъединимой частью.

Она почти физически ощутила тёплую волну внутри себя. Сгусток энергии прокатился вдоль воспалённых сосудов мозга, будто соединяя готовую распасться нить узора. Как застёжка-«молния». И в этот миг всё встало на свои места.

В её сознании пересеклись две реальности, две плоскости. Она могла жить в обеих, и это ничем не грозило её рассудку.

Вайссе, Хранительница, одна из Посвящённых жрецов Главного храма, и Лори, медсестра частной клиники с планеты Земля, были всего лишь двумя проявлениями одного целого.

— Я буду жить, — вздохнула девушка с неимоверным облегчением, опускаясь на пол.

Си-А услужливо подсунула ей кресло.

Головка Хранительницы с благодарностью откинулась на спинку, ладони легли поверх подлокотников:

— Можно мне посмотреть на себя?

— Конечно.

Включился монитор. Теперь он выполнял функцию обыкновенного зеркала.

— Вайссе, — прошептала девушка, касаясь пальцами своего лица, будто желая отныне и навсегда запомнить его черты. — Отныне это моё имя.

— Знаешь, как оно переводится с языка та-лоо? — хитро улыбнулась Си-А.

— Да, — порывшись в глубинах своей второй памяти, ответила Лори. — Благословенная, Несущая Мир в Сердца, Спасающая от Скорби.

— А твоё Первое Имя? — осторожно забросила удочки Си-А.

— Его же нельзя произносить! — моментально отреагировала девушка.

— Браво! — Си-А сымитировала звук бурных аплодисментов. — Ты говоришь, как истинный та-лоо. Но поскольку я создала тебя, твоё Первое Имя не является для меня загадкой. Не беспокойся, вреда от этого не будет никакого. Я знаю Первое Имя Маркова, но я не заметила, чтобы он от этого стал чувствовать себя хуже.

— И что значит моё Первое Имя? Кроме того, что мне уже известно.

— Э-вейг — Цветок, Свободная и последнее значение, которое, по всей видимости, использовалось древними та-лоо — Многоликая.

— Что же под этим подразумевается? — удивилась Лори.

— Над загадкой имён древних та-лоо, — честно призналась Си-А, — я сама бьюсь довольно давно. Мне очень хочется понять, почему Первое Имя окружено такой таинственностью? Почему его столь тщательно скрывают? Причем это происходит даже не на сознательном, а на подсознательном уровне, как чтение мыслей и Узоров, как моментальная перестройка всех функций организма, обеспечивающая феноменальную, недоступную землянам выживаемость в критических условиях. Одно я успела понять: значение, заложенное в Первом Имени, не просто слово или пожелание, а нечто гораздо большее.

— Так и есть, — снисходительно улыбнулась Вайссе. — Это наш Узор. Слово, обозначающее Первое Имя, воплощённое в материю посредством Линий — наша глубинная суть!

— Не только это, — перебила её Си-А. — Ты знаешь о том, что если та-лоо лишить двух генов в одном маленьком участке хромосомы, то получится землянин в чистом виде?

— Как? — поражённо распахнула глаза девушка. — И давно ты поняла это?

— Несколько минут назад. Когда создала тебя.

Только теперь Лори стало по-настоящему страшно.

— Кто я, Си-А? — дрожа, спросила она. — Не землянин, не та-лоо, не шепси…

— Ты — душа, скрытая внутри другой, Сестра. Я дала тебе жизнь, и нам вместе надо будет позаботиться о том, чтобы эта жизнь продолжалась как можно дольше.

— Добрый день, Си-А, — Марков вошёл в салон корабля и удобно устроился в кресле напротив монитора. — Что-нибудь произошло, пока меня не было?

— Я пыталась осмыслить информацию, полученную во время путешествия через Пещеру.

— Ты мне ничего подобного не сказала сразу после возвращения, — приподнялся с кресла Марков, удивлённо глядя на монитор, где вдруг стали появляться странные знаки.

— Потому что тебе нужно было время, чтобы усвоить рассказанное твоим Сопровождающим. Как я могла начать распространяться о собственных проблемах?

— Сейчас-то поделишься?

— Да. У меня были странные ощущения в момент перехода через Пещеру. Я вдруг вспомнила… нет, скорее, почувствовала на мгновение, — её нерешительность походила на страх, и это в свою очередь пугало Маркова. — Я была женщиной. Человеком из плоти и крови. Моё тело не распадалось на атомы, но я не могла читать мысли, «видеть», как течёт время, слышать, как бьются сердца планет, о чём говорят растения и животные.

— Кто знает, что лучше, — пробормотал себе под нос Марков, добавив громче. — Честно признаться, мне тоже было не по себе после этого перехода, но я не могу вспомнить, почему. Я вообще не помню, как шёл через Пещеру.

— Это-то и странно, — отметила Си-А. — А что если ваша память — я имею в виду твоя и тех ребят с «Вепря» — попросту оградила эти воспоминания и заблокировала их только оттого, что они не вписывались в ваш опыт, полученный в течение жизни? Если во время перехода вы все чувствовали то же самое, что и я?

— Очень вероятно, — Марков задумчиво прижал палец к губам.

— В моей памяти тоже стоит большой блок, который я и пытаюсь сейчас «разгрести», — призналась Си-А. — Впрочем, мне так или иначе было проще, когда мы переходили. Я уже привыкла к таким штучкам в межпространстве. Вам пришлось несладко, — добавила она с сочувствием.