Магические Линии обвивались вокруг тельца ребенка, и узор их впечатывался внутрь его сознания. В тот же самый момент из памяти следящих за исполнением обряда родителей увиденный образ исчезал навсегда.

Когда Линии занимали вновь своё привычное местоположение, пара уносила своего ребёнка не только из обрядового зала, но и из Лабиринта.

Теперь супруги могли вернуться туда лишь в том случае, если снова будут ожидать появления малыша. Младенец же после свершения над ним обряда не только приобретал информацию о своём имени и о том, что его никогда, даже про себя нельзя произносить, но он (или она) получали также способность читать чужие мысли. И эта удивительная способность сохранялась у них до восьми лет.

Потом она бесследно исчезала, но этого времени вполне хватало для того, чтобы жрецы успели из мальчика сделать достойного Попутчика, а из девочки — Хранительницу, ибо на Лоо не принято было обращаться друг к другу по признаку пола. Телепатические контакты облегчали обучение, и к восьми годам ребёнок успевал овладеть необходимыми ему знаниями.

У некоторых способность читать мысли сохранялась в течение всей жизни. Такие та-лоо становились жрецами.

Далее до шестнадцати лет в сознании подростка происходила систематизация усвоенной информации и совершенствовался процесс применения навыков и умений на практике.

Уже с восьми лет к ребенку начинали относиться, как ко взрослому. Считалось, что тот уже в достаточной степени разумен, чтобы начать самостоятельную жизнь, то есть независимо от родителей.

Однако, если ребенок будет жить сам по себе, общаться с другими, у него должно быть второе имя. И это имя в восьмилетнем возрасте та-лоо выбирал себе сам. Он мог назваться как угодно: Зарёй, Облаком, Деревом. Ему не возражали.

Второе имя не являлось тайным или магическим, и посему не нужно было устраивать специальный ритуал по этому поводу. Ребенок ограничивался тем, что при случае объявлял о своём решении родителям, знакомым, близким, друзьям, и на этом дело заканчивалось.

Первое же имя, полученное при рождении, навсегда оставалось скрытым в глубинах его сознания.

Жрецы говорили, что в Свитках, составленных древним народом Лоо, владевшим Великой Истиной, доподлинно объяснялось, зачем ребенку нужно давать первое имя и почему необходимо предпринимать столь радикальные меры по защите этой информации от окружающих. Но эта часть Свитков также была утеряна во время Катастрофы, произошедшей пять с половиной тысяч лет назад.

Тогда на Лоо происходили непонятные катаклизмы, и жители вынуждены были искать себе пристанище на других обитаемых планетах. Великая Мать страдала, но ничем не могла помочь своим детям. Они рассеялись по галактикам, но вскоре погибли, поскольку не сумели приспособиться к жизни на чужих землях. Конечно, существовала вероятность того, что где-то ещё остались потомки древних та-лоо. Однако вероятность эта была ничтожной.

Неизвестно, каким образом, но Великая Мать узнала и сумела рассказать нынешним жрецам о судьбе тогдашних переселенцев. Она горевала о них до сильнейшего надрыва, больше, чем любая обыкновенная женщина убивается из-за потери родного ребёнка.

Великая Мать что-то говорила о других мирах, чуждых существах, так и не сумевших дать приют спасавшимся от гибели. А она ничем не могла помочь своим детям, только наблюдала за их страданиями, мучаясь сама.

Её поверхность избороздили тектонические разломы, по ней текла обжигающая магма, её недра извергались огненными столбами вулканов.

И лишь чудом ей удалось сохранить два последних напоминания о своих детях, два уникальных сооружения, возведённых их руками: Главный Храм и Лабиринт.

Больше половины Свитков сгорели в лавовых потоках. Только та часть, что хранилась в библиотеке Главного Храма, уцелела, чтобы впоследствии не дать новым та-лоо окончательно забыть прошлое своего народа.

«Повествование о Катастрофе» записали жрецы со слов Великой Матери спустя десять веков после случившегося горя.

Начиналось оно словами: «Вы слабы, о мои дети, ибо родились вы не от моей огромной любви, а от моей неизбывной скорби…»

Скорбь, и в самом деле, была велика, и жители ощущали её постоянно. Кроме того, они всё время чувствовали страх человеческого «я» Великой Матери. Страх женщины.

Этим же чувством была наполнена каждая глава, каждая строка «Повествования»:

«…многие отправились на планету, которую её дети называют Валла. Великая Мать Валла слабее меня, но достаточно сильна для рождения детей. И её дети очень похожи на та-лоо. Но, оказалось, даже „очень похожи“ не значит — „такие же“.

Великая Мать Валла не сумела защитить моих детей, и они постепенно погибли там. Один за другим… Хотя и прожили дольше, чем остальные переселенцы. Они пытались построить храмы, но у них ничего не вышло… Магические Линии показали совсем другой узор…»

Магические Линии, или, как их называли жрецы, Руки Создателя, тоже были загадкой. Все знали, что они находятся повсюду, как и сам Создатель присутствует везде. Однако никто из та-лоо не понимал, каким образом древним удалось заставить эти Линии преобразиться в нечто осязаемое, физическое, как, например, в Лабиринте. Или у ворот Главного Храма, а также в самом Храме, куда могли входить только жрецы.

Определённо, древние владели некой Истиной. Какой? Дети, рождённые от скорби, волей-неволей начинали ревновать к детям, рожденным от любви. Но Великая Мать-Надчеловек умеряла эту ревность спокойно-бесстрастным замечанием: «Я не горюю. Их Странствие завершилось, как однажды завершится ваше и моё. Овладение Истиной означает окончание Странствия, но это — не боль, а радость, ибо возвращение домой — всегда радость».

Обе стороны личности Великой Матери упорно не желали приоткрывать завесу таинственности над непонятной «Истиной»…

Все эти отрывочные, сумбурные воспоминания теснились в уме мальчика, которому через неделю должно было исполниться восемь, а вместо мыслей о выборе второго имени, ему приходилось думать о том, что теперь станет с ним, с его близкими и родной планетой.

«Уходите, я умираю, — шептала Великая Мать. — Спасайтесь на других землях. И да благословит вас Создатель!»

Корабли поднимались в серебристо-лиловое небо с дрожащей от напряжения груди Лоо, то вздымавшейся, то опадавшей в бездну. Главный Храм оседал вместе с пластами почвы.

Лабиринт раскололся на две симметричные части, а от порванных Магических Линий над ним загорелся огромный ярко-алый шар, похожий на невероятных размеров каплю свежей крови.

Из разломившихся стен почему-то хлынула вода, хотя поблизости не было даже маленького озерца. Сам Лабиринт невероятно увеличился в размерах, будто сразу все его этажи, бывшие прежде невидимыми, вывалились в эту реальность.

Со слезами на глазах отец и мать мальчика следили сквозь полупрозрачную обшивку корабля за последними минутами жизни родной планеты.

— Уходите, — донёсся до них жалкий, всхлипывающий вздох, — уходите…

Мальчик заставил себя не слушать: это уже было не напутствие и не предупреждение, а разрушительная агония.

Через пару минут от Лоо осталась лишь кучка бесформенных обломков, которые впоследствии станут астероидами, космической пылью или спутниками других небесных тел.

— Куда нам теперь? — дрожа всем телом, спросила Хранительница, приближаясь к мужу.

— В «Повествовании» было сказано, что Валла наиболее походит на Лоо. Может, теперь Великая Мать Валла стала сильнее и сумеет защитить нас и нашего сына? Ты как думаешь?

— Я полечу, куда ты решишь, — покорно отозвалась Хранительница.

В то пасмурное осеннее утро Сергею Владимировичу Маркову не просто ничего не хотелось делать. Хуже того, за что бы он ни брался, у него всё валилось из рук.

Обругав неприличным словом застопорившийся на середине научный проект и одновременно собственное неумение обращаться с новыми моделями компьютеров, Сергей Владимирович вышел из квартиры и нанял через переговорник такси до пригородной полосы.