Пальцы скользнули по гладкой, прозрачной стенке всего в каком-нибудь десятке дюймов от неподвижной королевы. Принцесса рядом противно хихикала, наблюдая за ее отчаянными и бесполезными попытками пробить невидимую клетку.

— За нападение на особу королевских кровей полагается смертная казнь, — заметила Урсула.

— В таком случае я с радостью посмотрю, как ты сдохнешь, — зашипела Маршэль.

Улыбка, растягивающая тонкие алые губки пропала, словно ее и не было. Кажется, королева поняла всю абсурдность своего замечания и поспешила сменить тему.

— У тебя есть выбор. Оправится на башенную площадку сытой и одетой, или дождаться дракона избитой до кровавого кашля. Думаю, отбивной он тоже не побрезгует.

— Когда король узнает…

— Он уже знает! — окрысилась Урсула, — Думаешь, ты нужна ему? Ты, выродок грязной простолюдинки? Как бы не так! Скажи спасибо, что тебе вообще дали право на жизнь, а не вырезали из чрева твоей потаскухи-матушки ржавым мечом. А теперь закрой рот и не смей открывать его, даже когда зубы дракона сомкнутся на твоей тощей шейке. В противном случае я прикажу схватить твою матушку и отдать на забаву солдатне. Ясно?!

Маршэль с ненавистью смотрела в холеное набеленное лицо и отчаянно желала, чтобы на развлечение к солдатне попала сама королева. Заодно со своей мерзкой дочерью.

— Тебе ясно?!

— Да.

— Не слышу!

Маршэль изо всех сил сжала кулаки. Демоны с ней, с гордостью! Эта гадина знает про маму! И если не проявить покорность, то не известно, что может взбрести в ее больную венценосную голову.

— Да, Ваше… Величество, — ровно и тихо произнесла она, опуская взгляд к полу.

— О, как мило, — золотой веер опять расправился и затрепетал, словно крыло стрекозы, — Посмотри Ники, наша лесная зверушка не совсем тупа и даже способна понимать простейшие команды. Увести!

Из неоткуда соткались два стражника. Подхватив ее с двух сторон под руки, воины быстрым шагом направились к выходу.

Когда двери закрылись и отголосок шагов стих, королева позволила себе чуть-чуть расслабится. Дерзкая, маленькая мерзавка! Осмелилась повысить голос на нее! И мало того, броситься с кулаками. Смерть в драконьих зубах казалась Урсуле слишком мягким наказанием за такую наглость. Надо было приказать схватить бастардку как только муженек скрылся за воротами дворца. И бросить в застенки. А лесную сучку, которой не хватило ума избавиться от ребенка, нужно было…

— Мамочка, ты действительно хочешь притащить сюда еще одну нищенку из леса?

Пусть кровь закипала от ярости, но Урсула не могла не улыбнуться. Дочка вот кто был для нее истинной отрадой. Ники понимала ее без слов.

— Много возни. Знаешь, что отличает умную женщину от дуры?

— Образованность?

— Умение выжидать, глупышка, — Ники обиженно сложила губки, но хитрое выражение, мелькнувшее на ее личике подсказало Урсуле, что дочь приняла к сведенью это маленькое наставление.

— Возможно, — продолжила королева, — Альран и бросил своего выродка в лесу на попечении глупого, покалеченного стражника, но ослиный характер твоего папаши всем известен. Подождем пока буря пройдет мимо и займемся лесной девкой.

В голубых глазах Николь зажегся хищный огонек. О да, ее девочка тоже любила развлечения. Урсула с нежностью коснулась ее припудренной щечки веером.

— Пойдем дорогая, нужно как следует подготовиться к завтрашнему дню.

Полная обожания улыбка наполнило сердце удовлетворением, которое не могли дать ни орды поклонников, ни блестяще сыгранные интриги. Урсула даже позволила Ники самой отдать парочку приказов, касающиеся бастардки и некоторых приготовлений. Завтрашний день обещал быть замечательным.

По коридорам дворца ее буквально волокли. Маршэль не успевала переставлять ноги, не говоря уже о том, чтобы запоминать многочисленные повороты и лестницы, ведущие то вверх, то вниз.

Комната, в которую ее привели выглядела аскетично. Еще бы! Станет королева проявлять в этом вопросе щедрость. Хоть в подвалы не приказала бросить и то хорошо. Маршэль поежилась, вспоминая ядовитый взгляд Урсулы. Так не смотрят даже на собачье дерьмо, изгваздавшее подошву дорогих туфелек. И не нуждайся так королева в подачке для крылатого монстра, лежать бы ей сейчас на том антрацитово-черном полу и пачкать его своей бастардской кровью.

На заплетающихся ногах Маршэль проковыляла к кровати и без сил рухнула прямо поверх груботканого покрывала. Сердце отказывалось верить злым словам, но разум твердил обратное. Она бастард! Нежеланное дитя, постыдное наследие сиюминутной прихоти. Бедная, бедная матушка! Не даром она так избегала разговоров об отце. Маршэль было мерзко от самой себя. От осознания того, что она является для своей матери каждодневным напоминанием о совершенном насилии. А в том, что король взял слабую женщину без ее воли, она теперь даже не сомневалась! Ребенка от любимой женщины не станут селить в лесной глуши, чтобы потом отдать в лапы ненасытного дракона. И ее матушка — она обладала слишком доброй и светлой душой и уж точно не могла соблазнить мужчину намерено. Должно быть, венценосный мерзавец встретил Хельгу на одной из охот и воспользовался беззащитностью юной, красивой девушки.

Маршэль изо всех сил стукнула кулаком по пахнущей пылью подушке. Жгучая ярость хлыстом обожгла сердце. О, если бы у нее были силы отомстить! Для начала хотя бы лицемерному дядюшке Вульфу, так убедительно говорившему о безопасности. Не нужно было быть семь пядей во лбу, чтобы понять, что никакой он не любитель уединенного образа жизни. Личный тюремщик — вот кем был этот медведоподобный громила! Приставлен королем, для того чтобы опороченная Хельга до конца жизни скрывалась со своей дочерью в лесной глуши. То-то он постоянно около их дома ошивался. То помощь предложит, то поговорить остановится.

Маршэль еще раз ударила не в чем неповинную подушку. Стыдно было вспоминать, как она, жалея одинокого мужчину, таскала ему всякие вкусности. Ох и смеялся же Вульф, должно быть, ей в спину. До икоты хохотал. И ей бы посмеяться, да только не до смеха сейчас, ой как не до смеха.

Бурный поток воспоминаний был прерван шумом открывающейся двери. Маршэль рывком приняла сидячее положение и подозрительно осмотрела новоявленных гостей. Служанка. В руках у девушки был небольшой поднос.

В полном молчании она зашла в комнату и принялись расставлять еду на низкий столик у окна. На нее, сидящую с ногами на кровати и прижимающую к груди запылившуюся подушку, даже и не посмотрела. А вот Маршэль смотрела! В сторону входа где, похоже, не было ни одного стражника! Беги, только шапку придерживай… Но лучше любых цепей на месте держала угроза королевы схватить Хельгу. Девушка уткнулась носом в подушку и крепко зажмурилась, сильнее стискивая руки. Нельзя смотреть! Нельзя даже думать о побеге! Ведь иначе…

Дверь снова хлопнула. И никаких засовов или замков. Ее любовь к матери была самой надежной клеткой. С таким же успехом королева могла посадить ее посреди дворцовой площади, Маршэль и на дюйм бы не сдвинулась. Но, пользуясь случаем, девушка таки попыталась выбраться. Коснуться золоченой ручки не получилось. Все та же стена препятствовала ей выйти. Такая же защита обнаружилась и на узких окнах-бойницах. Хотя спуститься по отвесной стене с высоты примерно двух десятков футов у нее все равно бы не получилось, но королева, очевидно, была не прочь подстраховаться. Маршэль отступила назад и нечаянно зацепила бедром край стола. Звякнула посуда.

Есть не хотелось абсолютно, слишком муторно было телу и душе, но крышку она все-таки подняла. При виде угощения с губ сорвался истеричный смешок. Как там сказала венценосная гадина — отправится на башенную площадку сытой и одетой? Что ж, если королева решила накормить ее этим, то одежда точно будет снята с последней столичной нищенки. Маршэль с отвращением посмотрела на бледно-зеленую… кашу? Суп? Жижу? В общем что-то, что нужно есть ложкой. Рядом лежало два ломтя серого, малосъедобного на вид, хлеба. В кувшине, хвала Творцу, оказалась обычная вода, а не помои из ближайшей лужи. Рассмотрев, как следует, все это великолепие Маршэль закрыла крышку и снова направилась к кровати. Удивления она не испытывала, скорее даже разочарование предсказуемостью королевы.