В турнирной партии встретились две юные, но уже зарекомендовавшие себя успешной игрой шахматистки. Одна из них приметила прозрачную жертву ферзя, принятие которой немедленно приводит к мату. Если сделать это обыкновенно, то соперница разберется и заманчивая ловушка не сработает. Как же поступить?

А что если… И вот самая сильная фигура идет на заранее намеченное поле под бой, а следом ручьи слез полились из глаз подставившей ферзя. Соперница сразу заметила возможность взятия, но это ее не обрадовало. Наоборот, доброе лицо девочки выражало искреннее сочувствие. Она сама еле сдерживала слезы, а потом взволнованным, полным сострадания голосом спросила у судьи:

– Скажите, что мне делать? Моя соперница так плачет, что я просто не могу взять ее ферзя.

Арбитр понял коварство замысла и рад был бы помочь неопытной шахматистке, но турнирная «должность» заставила его строго сказать:

– Выполняйте свой спортивный долг.

Дрожащая девичья рука сняла с доски ферзя. Плач прекратился. Понесшая крупную материальную потерю шахматистка достала из кармана платочек, аккуратно вытерла перепачканное слезами лицо и… объявила мучившейся угрызениями совести партнерше мат в один ход.

Не только новички, но и опытные шахматисты иногда становятся жертвами коварных соперников.

Весной 1959 года 16-летний Роберт Фишер дважды встретился на международных турнирах (Мар-дель-Плата и Сантьяго) с гроссмейстером Людеком Пахманом и оба раза проиграл. Неприятно было иметь «сухой» отрицательный счет самолюбивому американскому гроссмейстеру. А как отыграться? Неизвестно, когда еще судьба сведет обоих шахматистов в один турнир.

И вот Фишер просит Пахмана, как крупного специалиста по теории дебютов, проконсультировать его по целому ряду вариантов. Ничего плохого в этом не усматривая, Пахман охотно согласился. Внимательно следя за объяснением коллеги, Фишер старался выловить слабые места в его анализах и в одном варианте заметил грубую ошибку.

Поблагодарив Пахмана за ценные рекомендации, Фишер тут же направился к одному южноамериканскому мастеру, который на следующий день встречался с Пахманом, и показал ему, как надо играть.

Избрав именно этот ошибочный вариант, Пахман быстро проиграл, а Фишер объяснил всем:

– Ловко я его победил! Теперь счет между мной и Пахманом стал 1:2.

В зрительном зале одного из театров Москвы проводился в 1964 году очередной тур зонального турнира ФИДЕ. В фойе театра голландский мастер и журналист Б. Витхауз давал сеанс одновременной игры. Шел пятый час сеанса. Нелегко было иностранцу. Он проиграл уже три партии. Тут к одному из столиков, где игра уже закончилась, подошел лысоватый, невысокого роста шахматист. Он быстро поставил безнадежную для себя позицию, сел и, обхватив голову обеими руками, погрузился в глубокое раздумье.

Подойдя к его доске, голландец моментально сделал ответный ход: Фe7 мат. «Побежденный» встал и протянул Витхаузу руку. Сеансер радостно ответил на рукопожатие, а, когда взглянул на побежденного, то увидел, что перед ним стоял улыбающийся… гроссмейстер Давид Бронштейн.

Если добродушная шутка Бронштейна подбодрила Витхауза, то в сеансе, который проводил за рубежом Макс Эйве, гроссмейстеру испортили прекрасное настроение от теплой встречи, организованной устроителями мероприятия перед его началом.

В одной из партий после ходов 1. е4 е5 2. Кf3 f6 3. К:е5 fe 4. Фh5+ g6 5. Ф:e5+ возникла следующая позиция.

Когда гроссмейстер опять подошел к этому столику, черные ответили 5. …Фe7. Эйве увидел, что на доске нет пешки e4 и невозможен ход 6. Ф:h8. Сеансер хотел сразу объявить об этом очевидном жульничестве, но, потом увидев, что его соперник аккуратно записывает текст партии, передумал и продолжил игру, а рассказать обо всем решил только после окончания партии.

Когда же он вновь подошел к столику, то пешка е4 уже стояла на своем месте! Гроссмейстер ничего не мог доказать, и черные таким «хитрым» способом спасли ладью и остались с лишним конем.

Однако сеансеры не столь безобидны, как можно подумать. Они тоже порой не прочь пошутить. Забавный случай произошел в сеансе одновременной игры гроссмейстера Ефима Боголюбова. После ходов 1. e4 e6 2. d4 d5 3. Кc3 de 4. К:e4 Кd7 5. Кf3 Кgf6 гроссмейстер сыграл 6. Кeg5, а на 6. …Сe7 пожертвовал коня – 7. К:f7 Кр:f7 8. Кg5+.

Когда он снова подошел к доске, любитель сокрушенно покачал головой.

– Вам не нравится позиция? – спросил сеансер.

– Конечно, не нравится. На 8. …Кре8 вы играете 9. К:e6. Если 8. …Крf8, то 9. К:e6+, на 8. …Крg8 9. К:e6+ Фe8 берется пешка c7 и я теряю ладью, а если пойду 8. …Крg6, то довольно быстро получу мат.

– Если у белых так хорошо, то давайте поменяемся фигурами! – предложил гроссмейстер.

– Согласен! – радостно воскликнул любитель. Партия продолжилась, и сеансер сыграл 8. …Крg8. Любитель пошел на выигрыш ладьи: 9. К:e6 Фe8 10. К:c7, но забрать ладью ему так и не удалось. Неожиданно последовало 10. …Сb4 мат.

За тур до окончания XI шахматной Олимпиады (Амстердам, 1954 год) советские шахматисты обеспечили себе командную победу. Результат матча Аргентина – Югославия из последнего тура должен был ответить на вопрос, какой из этих команд достанутся серебряные медали.

Партия лидеров Найдорф – Глигорич протекала в острой борьбе. В обоюдном цейтноте, сделав 39-й ход, Найдорф воскликнул:

– Ах!

Вид аргентинского гроссмейстера был испуганным, он судорожно схватился за голову… Терялась важная пешка. Поверив отчаянному крику, Глигорич, не раздумывая, взял злополучную пешку и… остался без фигуры.

– Как, хорошо я выиграл? – спросил окружающих довольный Найдорф.

Однажды обманули самого Найдорфа. По пути на XVIII шахматную Олимпиаду в Лугано (1968 год) аргентинский ветеран решил отстать от команды, чтобы немножко развлечься.

– В полуфинале будете играть без меня. Надеюсь, как-нибудь справитесь!

– А если мы не выйдем в главный финал? – спросили у Найдорфа коллеги.

– Тогда вы недостойны того, чтобы Найдорф играл у вас на первой доске! – возмутился гроссмейстер, однако пообещал ежедневно узнавать о делах команды по телефону.

Первый раз позвонил он после жеребьевки. В предварительной группе только команда ГДР могла составить аргентинцам конкуренцию В главный финал выходили две сборные, это успокоило Найдорфа. Во второй раз старый Мигель позвонил после окончания первого тура. К телефону подошел Оскар Памко.

– Встречались мы с командой Марокко, дела наши плохи, – сообщил он. – Я кое-как выиграл, но остальные партии отложены, и если мы сведем матч вничью, то это будет чудом.

– Вы не команда, а банда пижонов! – вскричал Найдорф.

Вскоре он прибыл в Лугано, где узнал, что сборную Марокко аргентинцы легко победили со счетом 4:0.

Не каждого так легко проведешь. Голландский мастер начала нашего века Ян те Кольсте, мелкий чиновник почтового ведомства, получил приглашение на шахматный турнир. Играть надо было в другом городе, поэтому Кольсте подал шефу прошение, в котором писал, что родственный долг повелевает ему навестить заболевшую тетушку.

Наложив положительную резолюцию, шеф сказал:

– Надеюсь, господин Кольсте, что в турнире, куда вы отправляетесь, вам удастся проявить более богатую фантазию, чем в вашем прошении.

Судьи, как и игроки, бывают разной квалификации. Если судейская категория уступает рангу обслуживаемого соревнования, случаются курьезные ситуации.

Заканчивался очередной тур. В одной из партий оба соперника попали в сильный цейтнот. Текст партии старательно записывал судья. Когда же темп игры предельно ускорился, игравшие неожиданно услышали громкое обращение арбитра: