Большинство участников экспедиции несколько перебрали вчера и теперь страдали от похмелья. И вся группа, занятая сегодня очисткой, рубкой кустарника, перелопачиванием и просеиванием земли, сжиганием веток и лозы, — осталась без вознаграждения: за весь день не было обнаружено ни высеченных на камне знаков, ни погребальной камеры там, где предполагал найти ее профессор. Нашли лишь мелкие осколки неорнаментированной керамики.

После работы в кафе «У Лайзы» Зекери заметил, что Элисон отклоняет все предложения потанцевать и, устроившись рядом с Вуди, занята только ею, полковником Шарпом и Джорджем, обожженным солнцем до волдырей. Правда, она не стала возражать и против того, чтобы выпить пива с сияющим ковбоем Гарольдом.

Мисс Ив Келси в это время открыто преследовала Зекери, прижимаясь к нему всем телом в медленном танце. На обратном пути к отелю, сидя в моторке, Зекери испытывал невыносимую скуку и раздражение, не давая себе отчет в их причинах…

За ужином он услышал, как Элисон рассказывает Вуди, что получила разрешение за два американских доллара пользоваться розеткой в прачечной отеля, теперь после дьявольски холодного душа она имеет возможность поблаженствовать десять минут, суша голову феном в теплой комнате. И действительно, ее волосы были пушистыми и блестящими. И даже при вечернем плохом освещении она выглядела нежной и привлекательной. Он тут же решил тоже пойти немедленно в душ.

Она была на ступеньках лестницы, ведущей в отель, когда Зекери вышел из душевой, вытирая полотенцем мокрую голову. Остановившись у подножия лестницы, Зекери залюбовался открывшимся ему видом: длинные стройные ноги, туго обтягивающая чуть покачивающиеся, крепкие узкие бедра, моднейшая золотистая юбка… Зекери, большой ценитель и знаток в этой области, был в восторге.

— Прекрасно выглядишь, Чикаго! — воскликнул он. — Я вижу, ты умеешь устроиться с комфортом и в этой дыре.

Вздрогнув, она взглянула на него сверху вниз, но ничего не ответила. Когда он поднялся по ступенькам вверх, дверь в ее комнату была плотно закрыта.

Под сильным впечатлением от ее длинных стройных ног, Зекери дополнял в своем воображении только что увиденную картину другой сценой, свидетелем которой он тоже был недавно: в памяти всплывала великолепная обнаженная грудь Элисон. Внезапно его сладкие грезы прервал стук в дверь. На минуту Зекери вообразил, что там за дверью стоят сейчас те самые стройные ножки, о которых он только что мечтал…

Но когда он открыл дверь, на пороге стояла Ив в короткой пляжной юбочке и желтой в крапинку футболке с вырезанной по центру чуть ниже груди, полосой, открывающей часть ее загорелого тела. От нее приятно пахло молодостью и здоровьем. Футболка выдавала полное отсутствие лифчика и того, что наши бабушки называли женской стыдливостью. Она протянула ему запотевшую банку с пивом.

— Как тебе удалось охладить пиво? — он сделал большой глоток, и приятная прохлада пробежала по всему телу.

Ив восприняла его слова как приглашение войти в комнату. Удобно расположась на кровати Джорджа, она потягивала свое пиво и желтая футболка задиралась при этом так, что в вырезанное «окошко» выглядывал ее правый сосок.

Он удивлялся: это надо же так безбожно изрезать футболку, чтобы добиться подобного эффекта.

— Общественный холодильник, принадлежащий персоналу отеля, вон там в их общежитии, — она указала через окно комнаты на маленькую деревянную постройку в трехстах шагах от их здания, и желтая футболка задралась опять.

Нижняя часть тела Зекери отреагировала на эти уловки. Он смерил взглядом ее полные бедра и крепкие загорелые ноги — конечно, это не те ноги, которые он видел полчаса назад. Но Зекери был знатоком и ценителем не только по части ног… А грудь Ив тянула на все восемь баллов, да еще, пожалуй, с плюсом. И потом она была тут, рядом. Она была согласна… Это многое решало. И соблазнительное «окошко» на футболке Ив полностью завладело вниманием Зекери. По сравнению с ночным поцелуем при лунном свете она сегодня добилась явного прогресса.

— Мы держим в нем свои припасы, — продолжала она про холодильник и потянулась через разделявший их проход между кроватями, приоткрыв губы для поцелуя. Зекери почувствовал прохладу ее рта и привкус пива. А Ив тем временем, держа в одной руке жестянку, другой, свободной, ласкала его обнаженную грудь, выводя на ней замысловатые узоры.

— Там еще много пива, — шептала она.

Ив встала в полный рост и сделала еще один глоток, на этот раз оба соска показались на секунду наружу, и Зекери заметил, что ее пышная грудь такая же загорелая, как и все тело. Осушая банку, она подняла ногу и вытянула ее, подсунув босую ступню под его бедро на кровати. И продолжала стоять так, что узкая полоска материи между ее полными ляжками маячили перед глазами Зекери всего в шести дюймах.

— Хочешь еще пива? — проворковала она. Пряный запах женского тела возбуждал в нем инстинкт самца.

— А этого хочешь? — с придыханием спросила Ив. И, убрав ступню из-под его ноги, села верхом на его колени, намеренно прикоснувшись грудью к губам Зекери, прежде чем снова поцеловать его.

В ответ он поцеловал Ив долгим медленным поцелуем, лаская пальцами ее соски, пока она не застонала от наслаждения. Они оба начали свою игру. Ив припала к нему всем телом, играя языком внутри его рта, и он ощутил набухающую тяжесть в своих джинсах. Зекери остановил ее руку, решительно пробирающуюся вниз его живота.

— Послушай, девочка, — сказал он, — сейчас сюда придет мой сосед по номеру.

— Седьмой номер — одноместный, — ее пальцы все же добрались туда, куда она хотела, и его возбуждение возросло.

Почему бы и нет? Он поцеловал Ив в знак согласия и последовал за ней к выходу.

Секс с Ив не принес ему никаких открытий. Она поцеловала его в своем номере и сразу же направилась к кровати, откуда наблюдала за тем, как он раздевается. Рядом на ночном столике Зекери с облегчением заметил пустую коробочку от противозачаточного колпачка — диафрагмы. Значит, он может не беспокоиться о последствиях, она, оказывается, основательно подготовилась к сегодняшнему вечеру. Ив быстро и умело довела его до кондиции, и он, не сдерживая себя, почти тут же разрядился.

Чуть позже, не испытывая уже к ней никакого полового влечения, Зекери смотрел на спящую молоденькую девушку, стоя у окна и затягиваясь сигаретой. После занятий любовью сигарета доставляла ему истинное наслаждение.

Он был молчаливым партнером в постели и никогда не мог полностью отключить свой мозг, отдаваясь только чувствам. Так обстояло дело и в пору его пятилетнего брака, когда он ни разу не изменил жене, так было у него и со всеми другими женщинами. Если верить Сью, с ним было хорошо в постели, он старался доставить ей удовольствие, возбудить ее страсть.

За три месяца до рождения Стеффи, Сью совсем спятила, приняла на себя роль сексуально активной стороны; жадная до знаков его мужского внимания, постоянно дразнила и возбуждала его, требуя от мужа «эрекции по команде» как доказательства того, что она все еще желанна ему. Сью на этой почве устраивала целые представления. После рождения Стеффи ее интерес к сексу с ним заметно поубавился, перейдя в возрастающую с каждым днем необходимость кружить головы другим мужчинам.

На рассвете он нашел изношенную, старую, но еще вполне годную бритву Ив и соскреб свою щетину, намылив лицо отвратительной холодной пеной. Ив проснулась, готовая к новому раунду любовной игры. Но его интерес к этому занятию в свете трезвой реальности наступившего утра совершенно угас.

Соблюдая неписаные правила хорошего тона, он ждал, пока она оденется, закурив еще одну сигарету и глядя в окно на кобальтовые волны бирюзового океана. Зекери размышлял над странностями человеческой жизни: сколько лет надо, чтобы между партнерами возникла родственная связь? После развода у него было несколько женщин, с которыми он спал время от времени по обоюдному согласию, но из этого не получилось прочной привязанности. Если бы Сью не забеременела… И он закончил эту мысль так, как всегда заканчивал: не было бы Стеффи. Он тосковал по той поре в своей жизни, когда секс не был простым удовлетворением физиологической потребности, а был чем-то большим — ярким, страстным, освещающим совместную жизнь желанием… Похоже, это уже никогда не повторится с ним…