Я просто так и не смогла заставить сказать ей еще что-нибудь. Не могла. Я себя ненавидела за то, что собиралась сделать, и все же была обязана, но сказать или поговорить с Евой сейчас было выше моих сил. Я слишком сильно устала. И проблемы с Пратом заставят меня просто наговорить ей слишком много болезненной или вообще запрещенной правды.

Прикинь Ева, тот, кого ты любишь — вампир!!! А не хочешь ли ты присоединиться к нашей компашке мертвяков? Ну как, ей понравиться такая правда? Я сомневалась. Сегодня я во всем сомневалась, а с какой я уверенностью возвращалась домой! Это мне наказание за самонядеяность!

Вечер неумолимо приближался и из всего того, что я хотела сделать, мне удалось только поесть.

Соня и Рики спали в комнате, которую Грем обставил специально для них (даже не могу передать, как меня это сначала напугало), а мы вчетвером расположились на кухне, понятное дело, что ели только я и Ева, но ее этот факт совсем не смущал. Калеб и я рассказывали о поездке, если можно назвать мои комментарии с полным ртом рассказом.

— Так значит ты теперь богачка, — усмехнулся Грем. Его глаза смотрели на меня по-доброму, как на пушистого медвежонка, которых можно встретить в сувенирных лавках.

— Да, — коротко сказала я, и попыталась скрыть улыбку, перехватив взгляд Калеба.

— Значит моему Калебу достанется богатая невеста, — усмехнулся он.

Красивый, такой, каким может быть только вампир, Грем, так же как и мой отец, вовсе не создавал впечатления грозности. Черные волосы, несколько поседевшие, серые глаза, с той же серебристостью что и у Калеба, все в Греме говорило о его мягкости, доброте. Он как никто другой подходил Еве, и я это понимала, как и то, что им не суждено быть вместе. Понимал ли Грем то, что своим незначительным вниманием подрывает защиту Евы, и она надеться и живет теперь этой надеждой? Скорее всего — нет. Он так привык жить мечтой на воссоединение семьи, что уже просто потерялся в этих мыслях.

Мне было его жаль и в то же время, Еву мне было жаль намного больше, потому что я как никто другой представляла, что такое надеяться. В моем случае, Калеб отвечал мне взаимностью и был свободен. Грем, может в некоторой степени и симпатизирует Еве, но в то же время он не свободен, по крайней мере, не перед самим собой. Патриция, если она была еще жива, ведь с вампирами разное случается, наверняка продолжила жить своей жизнью, вспоминая сына и мужа, если только изредка. И честно говоря, я ее не осуждала, хоть кто-то из них двоих зажил полноценно.

— Да уж, невеста, — усмехнулся Калеб, и посмотрел на меня. Все в нем говорило о любви, и напоминало мне о тех ночах на испанском острове, и днях, когда мы или встречали или провожали рассвет и закат. Говорили о тепле, и том дне, когда он устроил мне день сюрпризов в Чикаго. Это чувство в его глазах и мои воспоминания и были любовью.

Мы так и не говорили о будущем. Начали было говорить тогда на острове, но сначала Калеб был встревожен, а потом я просто не осмелилась. Он смутно знал, когда я хочу перестать быть человеком, а я могла только догадываться, хочет ли он жениться на мне со временем. Зато я более или менее знала о его прошлом. Что уже много значило для меня.

— Не слышала, чтобы вы двое собирались жениться, — Ева говорила со мной, но ее глаза время от времени перебегали на Грема. Но теперь, когда в доме были мы с Калебом, Грем почти не обращал внимания на нее и Ева это отметила. Она выглядела разочарованной и огорченной, чего и следовало ожидать. Или, точнее говоря, я как раз этого и ожидала. Грем просто снова станет старым добрым Гремом, а мне придется выслушивать рыдания Евы, или не рыдания, а скорее полную отстраненность Евы, каковой она и была большую часть времени, что я ее знала.

— Да нет, так мы просто говорили, пока были в Чикаго — мои родственники, еще более чопорные, чем бабушки в нашем приходе, — пояснила я. Неожиданно я поняла, что смотрю на Грема сердито и строго, и он заметил это. Впрочем, как и Калеб. Впрочем, как и Ева. Она предостерегающе глянула на меня, значит, уже догадалась, что я хочу поговорить с ним!

— Просто говорили так, — вторил мне голос Калеба, и по лучистому блеску в его глазах я поняла, что его сложившаяся ситуация веселит.

— Слышал, приехал твой дядя, — наконец вставил Грем после минутного молчания. Эти слова заставили посмотреть Еву на него удивленно. А потом на меня.

— Что, правда? Я слышала, что сегодня с утра в городе видели шикарную машину, но не думала, что это к вам!

Ева была радостно возбуждена. Хотя в чем ее упрекнуть — в городе редко появлялись таинственные шикарные люди или с красивые незнакомцы. Но мне ее радость явно не передалась, а заставила вспомнить о насущных проблемах.

— Да…приехал к нам…ненадолго, — сухо отозвалась я. И, чтобы не смотреть на Еву и Гроверов, я встала и пошла мыть посуду. Грем не разрешал мне этого делать, так как возня на кухне ему нравилась, словно он снова вернулся к простой человеческой жизни, но сейчас мне просто необходимо было на что-то отвлечься, иначе я наговорю всяких глупостей о приезде своего дяди.

— Почему же ненадолго? — удивилась Ева.

Мне и не стоило оборачиваться, чтобы представить, как ее глаза светятся, странным необычным зеленым светом, когда она весела или радостна.

— Может, стоит пригласить вас с семей к нам с бабушкой на обед? — тут же предложила она.

Я резко обернулась и скользкая тарелка выпала из моих рук, но я даже не заметила шума, который она произвела.

— Не стоит, — резче, чем хотела, вскрикнула я.

Ева была удивлена, но Калеб сгладил мою неловкость, подскочив и собрав все стекло.

— Думаю, ты переутомилась. И действительно, Ева, может не сегодня, мы устали, да и Прат захочет отдохнуть — он приехал издалека. — Калеб был сама лучезарность.

Глупая невростеничка, думала я, не могла тоже придумать что-то подобное? Теперь Ева будет думать черт знает что.

— Ну, вообще-то я думала не на сегодня, — как бы оправдываясь, сказала Ева, — у бабушки через два дня день рождения, родители приедут, у них сложилось приятное впечатление от твоих родителей… вот я, и решила…вас я тоже приглашаю, — теперь Ева обратилась к Грему и Калебу. Хотя точнее говоря, она обращалась к Гроверам, но говорила с Гремом.

Да уж, ситуация складывается еще хуже чем я предполагала. Грем снова обратил свое внимание на Еву, и в очередной раз я отметила, что на нее он смотрит совершенно иначе, чем на меня или Бет — в ней он перестал видеть подругу Калеба, и ребенка.

— Хорошая идея, — вдруг сказал Калеб.

Я тупо уставилась на него. Что он задумал?

— Правда? — переспросила я.

— Да, действительно. Здесь совсем не хватает развлечений, думаю, Прату будет интересно провести в компании твоих родителей и других взрослых некоторое время.

Мы смотрели друг на друга, и я силилась угадать, что скрывается за блеском его серых глаз. Что ж выхода не было, нужно попробовать другой вид общения. Оставалось лишь одно средство, чтобы сейчас общаться друг с другом. Воспользовавшись тем, что Грем и Ева заняты обсуждением ее новорожденной сестры, я отвернулась от них и подошла к Калебу плотнее. Мы могли бы шептаться, но Грем услышит нас, а так, с помощью моего дара, мы могли поговорить незаметно для других. Но раньше я не пробовала делать так. Теоретически это было возможно, как я подозревала, но практически… практически, я могла лишь попытаться.

Калеб тут же понял, что я намерена сделать, его руки приобняли меня за плечи, и я прислонилась к нему. Когда я не смотрела в его глаза, на всем остальном было легче сосредоточиться.

Я глубоко вдохнула. Раз. Потом другой. Перед глазами поплыли тени, но они быстро прошли. Я словно очутилась в пустоте,… а может пустота во мне и моих мыслях, но вот несколько вздохов и светящиеся шары сознания Грема, Евы и Калеба предстали передо мной. Шар Калеба был мне уже знаком, только вот почему, я не могла вспомнить. Но сразу же поняла, что смогла бы узнать его из множества других сознаний. Идти к нему сквозь пустоту было невероятно легко и в то же время как-то болезненно. Я была слишком уставшая. Моих сил едва хватит надолго, понимала я. И в то же время желание узнать или попробовать могу ли я так, не отступало.