— Плохая из меня морячка, — через силу улыбнулась она. — Оказывается, настоящего шторма я ещё даже и не видела… Как там Вова?

— Сейчас загляну и к нему — надо полагать, тоже лежит весь зелёный… — ободряюще улыбнулся я и несколько раз коснулся губами неестественно белой руки собеседницы. — Вам что-нибудь принести на обед?

— Только не сейчас… — тяжело вздохнула моя помощница. — Вот только сами, Николай Александрович, пожалуйста, заходите почаще… Я тут просто лежу и умираю…

— От морской болезни не умирают, Наташа, — опять легко улыбнулся я, снова поднося её руку к губам. — По крайней мере, не такие здоровые и сильные молодые девчонки!

— Охотно верю вам, Николай Александрович… — снова через силу улыбнулась девушка.

В очередной раз пожав девичьи пальцы, я поднялся, чуть кивнул собеседнице и вышел из спальни, тщательно прикрыв дверь — чтобы она не распахнулась от сильной качки. Через полминуты я был уже в каюте Володи и здесь уже церемониться не стал — в приказном порядке распорядился немедленно вставать с кровати, одеваться и идти обедать. Парнишка весь сморщился — скривился, но возражать не стал: быстренько оделся и направился со мной в салон, где уже собрались почти все, за исключением первого помощника, находившегося в ходовой рубке.

— Как там дивчина? — спросил капитан, едва мы уселись за стол. — Тяжело ей приходится?

— Не без этого, — вздохнул я, невольно глянув на пустующее место. — Мы где сейчас находимся, Илья Андреевич?

— Да чёрт его знает! — пробасил морской волк и тут же спохватился. — Извините, Николай Александрович!

Кок на сей раз не подал первое: хлебать супы в таких условиях было бы весьма затруднительно, а тарелки с тушёными овощами, кашами и котлетами приходилось время от времени придерживать на столе, чтобы они не улетели в какой-нибудь дальний угол… Мои бывалые моряки ели на этот раз довольно умеренно — в такую качку никому не стоит слишком плотно закусывать, чего нельзя было сказать о докторе, который с обычным для него здоровым аппетитом поглощал всё подряд.

— А ты молодец, Олег Сергеевич, — заметил я, в раздумье разглядывая свою порцию гречневой каши со свиным бифштексом. — Держишься как надо!

— Что такое? — недоумённо оглянулся на меня Козырев.

— Судно-то у нас в шторме! — мягко напомнил ему Огнев, неторопливо добавляя себе горячего блюда. — Мало ли что может случиться…

— Мы же на морской яхте и в открытом море! — буркнул в ответ доктор, возвращаясь к очень даже неплохим бифштексам. — Стало быть, шторм — нормальное явление!

Второй помощник не выдержал и рассмеялся, улыбнулся и капитан, а «дед» было нахмурился, а потом скривил губы, сдерживая усмешку. Тем временем Володя вдруг вскочил, прикрыл рот рукой и выскочил из салона. Ледогоров проводил его удивлённым взглядом, а потом посмотрел на меня.

— Что это с парнишкой, Николай Александрович? — недоумённо пробасил он.

— Неужто укачало? Волнение-то вроде пока пустяковое — баллов семь или восемь!

— Может быть, что-то в каюте забыл… — усмехнулся я и уже серьёзно глянул на капитана. — Судя по качке, ветер меняет направление, Илья Андреевич?

— Есть такое дело, Николай Александрович! — охотно согласился наш главный морской волк. — Если так пойдёт и дальше, то к вечеру волнение станет попутным. Боюсь, однако, что шторм от этого не ослабеет. Ну ничего: яхта уж больно хороша на волне — прямо в удовольствие стоять на вахте!

— Как думаете, Илья Андреевич, — опять обратился я к капитану, следя за тем, как стюард наливает мне горячий крепкий чай — не более половины чашки (обычная мера предосторожности в шторм). — Бухту Провидения мы уже миновали?

— Должно быть так, Николай Александрович, — сразу отозвался Ледогоров, ловко подхватывая «поехавшую» по столу тарелку (судно сильно накренилось на правый борт). — Павел Антонович недавно докладывал, что по левому борту с полчаса назад видел землю — не иначе, как остров Святого Лаврентия.

За стол вернулся Володя — ещё более «зелёный», чем прежде, но бывалые моряки никак не отреагировали на это обстоятельство, а продолжали неторопливо попивать чай и обмениваться короткими фразами. Наконец я поднялся из-за стола и жестом велел нашему кандидату в юнги следовать за собой — пора было занять парня каким-нибудь делом, чтобы отвлечь от морской болезни. Мы прошли в ангар, и, едва я включил свет, как мой спутник тут же немного оживился — моторные лодки стали теперь его страстью. Вдвоём (в такое волнение иначе было нельзя) мы навесили на модернизированный транец оба «Вихря», тщательно затянули струбцины подвески (это сделал я), после чего соединили ручки двигателей уже изготовленной нашими механиками штангой, предварительно просверлив лёгкой электродрелью все нужные отверстия. Затянув болты, мы подсоединили тросики управления газом и переключения редуктора (вперёд-нейтраль-назад) — точную их регулировку с помощью специальных болтов я поручил уже парнишке, который охотно забрался в кокпит с гаечными ключами и стал усердно подтягивать болты-держатели специальных пружинных оболочек тросиков управления.

— Ну как твоя морская болезнь? — усмехнулся я, наблюдая за его ловкими движениями. — Миновала?

— Николай Александрович? — поднял голову парнишка и с недоумением взглянул на меня — похоже, что он толком и не расслышал мои слова.

— Действуй, Володя! — уже вполне серьёзно ответил я, направляясь к двери. — Через полчаса загляну к тебе.

Нашего будущего юнгу я исцелил от морской болезни в пять минут, но с его сестрой дело обстояло сложнее — пока трудно был даже представить, какое дело поручить девчонке, чтобы отвлечь её от этого недомогания. Проведав собак, которым также приходилось нелегко от всё усиливающейся качки — большую часть времени сидели, широко расставив передние лапы, — я отправился в свои апартаменты и по дороге успел придумать совсем даже необременительную, но довольно-таки кропотливую ручную работу (пришлось даже вернуться к сложенному в отсеке за ангаром некоторому экспедиционному снаряжению). Оказавшись в кабинете, я подошёл к рабочему столу и, порывшись в одном из ящиков, вынул ножницы, набор иголок и катушку ниток голубого цвета. Потом прихватил только что положенный на край стола рулон голубой ткани и направился в спальню. Наташа полулежала, подложив под плечи горку подушек, но укрывшись одеялом уже до подбородка — в помещении было довольно свежо, потому что я включил вентиляцию на полную мощность — когда вас укачивает, противопоказано сидеть в духоте. В полумраке спальни я прошёл к изголовью кровати и включил пару декоративных светильников умеренной яркости, выполненных в виде фонарей типа «летучая мышь».

— Вас давно не было, Николай Александрович… — слабо проговорила моя помощница. — А я здесь одна в темноте… Только не говорите, что вы сейчас заставите меня шить шторы для лодки…

— Вам надо отвлечься, моя милая помощница, — отозвался я, присаживаясь рядом и раскладывая ткань на кровати. — Это одно из лучших средств против укачивания, если не считать, правда, самого радикального и действенного — тяжёлого интенсивного физического труда.

Девушка обречённо вздохнула, приподнялась, взбила подушки и села более-менее удобно, с тоской следя за тем, как я раскладываю перед ней ткань.

— Мне будет гораздо лучше, если вы ляжете рядом и хорошо обнимете меня, Николай Александрович, — заметила она. — Вы, кажется, не так уж и заняты сейчас…

— Оставим это на крайний случай, — улыбнулся я, на глаз отхватывая большими ножницами хорошие куски ткани. — А пока, пожалуйста, вдёрните нитку в иголку!

Потом я показал своей помощнице, как подгибать в два слоя края ткани и делать простые стачные стёжки — получаться у неё это стало почти сразу и даже лучше, чем я ожидал, хотя, впрочем, ничего сложного в этом деле не было… Тем временем, поглядывая за действиями девчонки, я вырезал ещё пару кусков поменьше — для маленьких окон в задней панели рубки.

— Я всё правильно делаю? — поинтересовалась девчонка, опять поправляя подушки и усаживаясь почти прямо. — А то мой босс мужчина крутой и очень решительный, того и гляди — отправит в трюм вычерпывать воду…