— Стоп! — рявкнула Дина. — Сначала выслушай до конца, а потом перебивай.

— Дин, так не говорят…

— Не учи ученого, училка хренова. Как хочу, так и говорю, — в очередной раз заткнула Кате рот подруга. — Повторяю, пойдешь в гипер, подойдешь к понравившемуся тебе мужику и предложишь ему встречать вместе Новый год. А сейчас пей, пока ты не ляпнула очередную глупость.

Катя молча поднесла бокал к лицу, разглядывая подругу сквозь грани хрусталя и искрящуюся в бокале жидкость. Понятно, что изломы хрусталя искажали картинку, но не до такой же степени. Скорее всего, именно пары алкоголя в Катиной голове изменили Дину практически до неузнаваемости и сделали расплывчатой. Стараясь не думать о порочности и склонности к алкоголизму, Катя пригубила шампанское и услышала:

— Пей до дна! Это того стоит! — Динин бокал уже красовался на столе совершенно пустой.

К тому времени бутылка опустела и перекочевала на пол к бутылке из-под вина.

— Итак! — Дина придвинулась ближе к столу, разложила перед собой салфетку и потребовала: — Тащи ручку, будем писать пакт!

— Дина, пакт — это международный договор, имеющий большое политическое значение, — важно изрекла Катя, подавая подруге ручку.

— А мне пофиг… Хорошо, пусть не пакт, пусть это будет пари, так и запишем па-ри, — вывела она корявыми буквами на салфетке. — Участники… Колобкова Екатерина Юрьевна и Цыганова Дина Евгеньевна. Заключили настоящее пари. Я правильно пишу? — посмотрела она на Катю.

— В каком смысле? С юридической точки зрения такого документа существовать не может…

— Ой, не нуди. Все я правильно написала, — сама себе ответила Дина. — Значит так, Колобкова Е.Ю. обязуется… Так, — она посмотрела по-пьяному серьезно на Катю, — когда у нас все это произойдет?

— Да что «все это»? — в очередной раз решила повозмущаться Катя.

— Не нуди, — повторила Дина, уткнувшись в салфетку, — лучше наливай!

— Ч-чего наливать-то? Шампанское выпито.

— Повышай!

— Чего? — Катя почувствовала, что слова подруги не сразу достигли цели — ее ушей.

— Я говорю, открывай мартини, — в задумчивости откликнулась Дина. — Так, пойдешь ты туда тридцать первого, в самый канун! — Если Катя и собиралась как-то отреагировать из-за волны возмущения, поднявшейся в душе, то помешали заметно снизившаяся скорость импульсов, подаваемых головным мозгом, и очередной выкрик Дины. — Выпьем за меня, как очень умную, преданную и изобретательную твою 16 подругу, — провозгласила она тост, едва не выбивая у Кати из рук бокал.

Кате было уже все равно, за что или за кого пить. Она машинально заглотила приторную жидкость, даже не почувствовав значительного повышения крепости, и поставила бокал на стол, опершись на него локтями, а ладонями обхватила лицо. Ей подумалось, что так она будет выглядеть умнее и лучше фиксировать все, что пыталась донести до нее Дина.

— Читаю! — закончив писать, с улыбкой людоеда произнесла подруга. — Я, Колобкова Е.Ю., обязуюсь тридцать первого декабря две тысячи одиннадцатого года в десять ноль ноль зайти в гипермаркет «Жемчужина», расположенный на улице Красная, извини, точного адреса не знаю, да и ни к чему он нам, — отвлеклась Дина, — и, выбрав понравившегося мне мужчину, предложить ему встречать Новый, две тысячи двенадцатый, год вместе со мной. Дальше… сегодняшнее число и твоя подпись. А ниже будет моя подпись, как главного свидетеля, — Дина аккуратно подвинула к Кате салфетку и ручку.

Потом Катя вспоминала, что где-то поставила закорючку, именуемую подписью. Потом Дина еще что-то писала и говорила, но этот процесс сохранился в памяти очень смутно, как сон или иллюзорные фантазии.

Проснувшись ночью, Катя поняла, что лежит в халате поперек кровати. Воспоминания о том, как попала в спальню, восстановлению не подлежали. Последнее, что она смутно помнила, это составление и подписание какого-то пакта. С пробуждением появилась тошнота. Она рванула в туалет, боясь не добежать. По пути обратно в спальню она вспомнила про Дину и решила проверить, как та устроилась на ночлег. Заходить в зал было страшновато, учитывая, что как покидала его, Катя не помнила.

Электричество включать не потребовалось, лунный свет заливал комнату, хранящую следы попойки. Первое, что бросилось в глаза, — журнальный столик с остатками закуски и пустыми бокалами. «Это все завтра», — отмела Катя мысль о немедленном наведении порядка. Даже врожденная аккуратность, доходящая порой до педантизма, не могла сейчас сражаться с наступающим жестоким похмельем.

Но где же Дина? Испуг подкрался к Кате вплотную. Диван, на котором вчера сидела подруга и который был единственным спальным, вернее, полутораспальным местом в Катиной квартире, не считая кровати в спальне, был пуст. Катя обогнула столик и едва не споткнулась о мирно посапывающую на полу Дину. Видно сил добраться до ложа после завершения пира у той уже не оставалось, и она решила устроиться там, где эти силы ее и покинули. Катя с облегчением перевела дух. Делать нечего, придется еще немного потерпеть вертикальное положение, от которого вновь появилась тошнота, и транспортировать подругу на диван.

Раздевать Дину она уже не стала, новый спазм желудка, спровоцированный титаническими усилиями по переносу Дины, заставил ее бежать в туалет, откуда она с чистой совестью отправилась прямиком в кровать.

Пробуждение Кати совпало с грохотом посуды на кухне, звуком бьющегося стекла и приглушенными ругательствами Дины. «Она все переколотит», — подумала Катя, не в силах пошевелиться.

— Проснулась?

Дина зашла в комнату, вытирая руки о полотенце. Выглядела она, мягко говоря, не очень — лицо припухло от вчерашних возлияний, и цвет его не радовал здоровым румянцем.

— Вставай, чего валяешься? Потопали чай с лимоном пить.

— Я не могу, — даже эта короткая фраза далась Кате с трудом.

— А кто может? Я тоже не могла. Но когда двигаешься, становится легче.

— Кому как, — промямлила Катя пересохшими губами. — Я не могу даже пальцем пошевелить.

— Ооо, да ты совсем скуксилась, — Дина сочувственно взглянула на подругу. — Ладно, жди. Сейчас сварганю чай и буду тебя отпаивать, — она унеслась на кухню, а Катя с тоской подумала, откуда только в людях берется эта энергия, бьющая через край?

Через десять минут Дина вернулась с двумя чашками чая, бутербродами с маслом и сыром и двумя рюмками водки, от вида которых Кате стало еще хуже.

— Я подумала, что естественным путем мы вряд ли оклемаемся, — смущенно произнесла Дина, заметив Катин панический взгляд. — Вчера мы того… лишка хапнули. Нужно помочь организму, — с этими словами она протянула Кате рюмку. — Пей, а то крякнешь.

— Дин, я даже понюхать не смогу, не то что выпить, — с отвращением отвернулась Катя.

— Я тебе что, нюхать предлагаю эту бормотуху? Зажми нос рукой и выпей залпом, — она поднесла рюмку вплотную к Катиным губам и сама зажала ей нос. — Пей, кому говорят, если не хочешь коньки отбросить.

В общем, выпить Кате пришлось, спорить с Диной — занятие бесполезное, да и сил на это не было.

— Вот и умничка, — Дина лихо заглотнула содержимое своей рюмки. — Сейчас полегчает, — пообещала она.

Пока Дина жевала бутерброд, Катя с удивлением прислушивалась к волшебным превращениям в организме. Если сразу после рюмки водки ее чуть не вывернуло наизнанку, то уже через минуту она почувствовала приятное тепло, а еще через одну в голове заметно прояснилось и тошнота отступила. «Ничего себе! — в восхищении подумала она. — Теперь я понимаю алкашей…»

— Ты как? — поинтересовалась подруга с набитым ртом.

— Лучше, — осторожно произнесла Катя.

— Вот и чудненько. Значит, не страшно будет тебя оставить тут одну.

— Ты уходишь? — Катя заметно занервничала. Факт, что Дину развезло от единственной рюмки на старые дрожжи, был налицо. — Уж не думаешь ли ты сесть за руль?

— Я что — раненая? Поеду на такси, а за машиной вернусь завтра. Ничего тут с ней не случится. Двор у вас, вроде, спокойный.