Пристальность её взгляда вызвала у Касс ком в горле.

Она была такой красивой, такой умной. Малышка Ками уже выучила универсальный жест, которым просилась на ручки. Она всё ещё не могла стоять в кроватке, не держась за деревянный край одной рукой, но она знала, как попросить, чтобы её взяли на руки.

Движение этого розовенького кулачка едва не вызвало у Касс слезы.

Её дорогая девочка.

Как раз когда она подумала об этом, Ками послала ей поток тепла и столько любви, что Касс едва могла это вынести. Одно лишь количество этой любви и её совершенная безусловность, доверие, которое она ощущала за этим импульсом чувств — от всего этого её горло сдавило ещё сильнее.

Касс никогда и не догадывалась, что она может так сильно любить какую-то личность, вещь или существо.

Это выходило за пределы любви.

Это была уникальная в своём роде сила, столь прочно привязанная к самой сущности Касс, что она уже не могла вообразить себе жизни без этого. Она умрёт, но не станет жить без этого чувства. Она умрёт, но никому не позволит навредить её драгоценной девочке. Это придавало её жизни и личности такой смысл, которого она прежде никогда не ведала. Это заставляло её становиться лучше.

Это вызывало у неё желание спасти мир.

Касс сделает это всё. Для малышки Ками она сделает всё, что угодно.

По правде говоря, она была благодарна Ревику. Временами она была благодарна даже Элли.

Они дали ей малышку Ками.

Временами эта благодарность пересиливала её, превращалась в жаркую любовь, которая казалась знакомее всего, что она когда-либо ощущала к этим двоим вопреки тому, как часто Тень и Териан пытались вбить в неё эту ерунду про семейственность.

Касс подозревала, что никогда не перестанет испытывать благодарность перед этими двоими за то, что они стали биологическими родителями единственного существа, которое, в конце концов, придало её жизни смысл и после всех этих лет наконец-то объяснило ей, что на самом деле значила её жизнь.

Так что да, Касс была благодарна.

Временами она также ощущала нечто вроде сочувствия — резкого, сильного сочувствия ко всему, что они потеряли, вместе и по отдельности. Временами Касс даже задавалась вопросом, не было ли это чувство любовью или, возможно, каким-то остатком любви — любви, которая выходила за пределы того, кем они были здесь, внизу.

Чем бы ни было это чувство, для защищающей части Касс оно не имело значения.

Никто не заберёт у неё Ками. Никто.

Даже Ревик.

Она умрёт, но не позволит никому забрать у неё её малышку.