В двенадцать лет П.Д. Цицианов — опять-таки вместе с дядей — перевел с французского языка и издал специальное учебное пособие под названием «Полевой инженер, или Офицер, по случаю нужды строящий полевое укрепление». Здесь уже явно недоставало одного бойкого пера и свободного щебетания на чужом языке. Переводилась специальная литература, выражаясь современным языком — техническая, для чего требовалось основательное знание как фортификации, так и геометрии и геодезии. Знание последних Павел Дмитриевич, скорее всего, получил от своего отца.

Для эпиграфа авторы взяли слова М.В. Ломоносова:

Причины, побудившие их перевести на русский язык работу французов, авторы объяснили так: «Благосклонный читатель! В потребном случае, как места по положению их и свойств земли по употребляемым военным по временам орудиям и в сходственность предприятого по обстоятельствам намерения укреплять так, чтобы в оных поставленный гарнизон или войска превосходной нападающего воинства силе со всевозможной выгодностью и пользой долговременно противиться и храбро обороняться могло. А притом, чтоб неприятель непреодолимую трудность находил оное место занять и овладеть, показывает наука фортификационная, к тому нужно иметь искусных инженеров, приводит то в совершенство разумное храбрых и долговременными опытами военных действий умудренных генералов: надзирание и распоряжение»[26]. Мы видим, что пером авторы владеют довольно еще неуклюже, текст очень мало похож на то яркое и ясное выражение мысли, которым отличались своеручные записи П.Д. Цицианова периода управления Грузией. Творения литераторов середины XVIII столетия вообще кажутся современному читателю тяжеловесными и трудными для понимания. Цициановы не пытались пустить пыль в глаза и открыто заявили, что они не претендуют на роль учителей по причине своей молодости, что трудов по фортификации уже напечатано немало, а они видят своей задачей помочь тем офицерам, которые приступают к укреплению позиций в отсутствие инженеров и опытных саперов.

Учебные пособия во все времена делились на две категории. К первой принадлежат те, чьи авторы демонстрируют глубокие и разносторонние знания. Школяр в таких работах на каждом шагу спотыкается о «непонятности», на которые сочинитель не обращает внимания, считая их чем-то общеизвестным. Для практического обучения такие опусы малопригодны. Вторая категория — настоящие самоучители, в которых весь материал «разжевывается», а все процедуры прописываются подробно и систематично — шаг за шагом. В «Полевом инженере» обучение начинается в буквальном смысле слова с азов, с проведения прямой линии: «Утвердив в двух пунктах два кола, привяжи к оным веревку и, натянувши по сим двум крайностям по длине оной, назначь линию киркой или железной лопаткой, что между оными данными пунктами и будет прямая линия. Но если линия больше веревки, то должно между данными пунктами вколотить, смотря по расстоянию, один или несколько кольев, так что когда через колья а и b посмотреть, то б ни один из средних ни на какую сторону не выдавался». Для разметки и расчетов предлагалось использовать простейшие приспособления — веревку, колья, отвес. При разметке ночью места кольев следовало отмечать горящим фитилем или иным доступным способом. При отсутствии геодезических приборов для построения углов предлагалось использовать правило построения прямого треугольника со сторонами, кратными 3, 4 и 5 (квадрат гипотенузы = сумме квадратов катетов), а также другие приемы устройства сооружений прямоугольных, пятиугольных и т. д. Читатель узнавал, как строить простейшее укрепление — флеш (от фр. fleche — стрела), а также более сложное — редут, как нарезать и укладывать дерн (чтобы не осыпались рвы и валы), как изготавливать туры — большие плетеные корзины, наполненные землей. Отдельная глава была посвящена устройству искусственных препятствий — деревянных рогаток, палисадов, волчьих ям. Здесь также учитывались все мелочи — длина прутьев для плетения туров, порядок их установки, расположение рогаток и т. д. Не упущены были и вопросы организации работ — как расставлять землекопов, чтобы они не мешали друг другу, как оптимально перемещать грунт, в какой последовательности заниматься укреплением откосов. Офицер, прочитавший такую книгу, узнавал, как использовать для обороны уже имеющиеся строения (все каменные стенки предписывалось прикрыть земляными насыпями, чтобы осколки камня при попадании в них ядер не поражали солдат). Приступать к возведению укрепления следовало из расчета имеющихся людей и артиллерии: на каждого нижнего чина полагалось иметь один шаг — два фута (60 сантиметров), а на каждую пушку — пять шагов. После описания устройства амбразур имелось примечание:

«Если укрепление строится на вышине, можно обойтись без амбразуры и тогда палить с барбета, подняв батарею так, чтобы пушки опереться на барбет и стреляючи зажигать дерн не могли. Сей манер палить весьма вредительнее неприятелю для того, что пушку можно поворачивать по своему произволению»[27]. Чтобы пехотный офицер не был озадачен незнакомым словом из лексикона фортификаторов, братья Цициановы давали русское название предметов, иногда придумывая понятное выражение. Так, барбет — часть насыпи, защищавшая солдат на уровне груди, в книге именуется нагрудником. (Позднее в военной среде закрепилось немецкое слово «бруствер»: от немецкого Brust — грудь и Wehr — защита.) Завершается книга описанием приемов составления так называемого «маршрутного плана» — документа, представляющего собой простейшую карту движения отряда.

Следующая печатная работа Цицианова была издана в Москве в 1775 году, когда автору исполнился 21 год. По своему характеру и содержанию она предельно удалена от сферы профессиональных интересов П.Д. Цицианова. Это сентиментально-нравоучительный роман, переведенный с французского: «Юлия, или Щастливое раскаяние. Примечания исторические». В обращении к читателю сказано:

«Государь мой! Упражнение мое от скуки в праздное время, употребляя к услуге вашей, издаю сию перевода моего книжку, в которой сочинитель изобразил добродетель по многим искушениям, паки возвращающуюся в прежние свои силы и превосходное свое состояние. Я ж, наконец, желаю, чтоб сия книжка была вам полезной в скучные ваши часы и наградила б тем за труд, государь мой, вашего доброжелательного слугу К.П. Ц. (капитан Павел Цицианов. — В. Л.)». Назидательность книги заключалась в мысли, что порок всегда будет наказан, что родители должны оберегать своих детей от тлетворного влияния безнравственных людей. Сюжет романа следующий: благородное семейство проживало в глухой французской провинции. Единственный сын поступил на военную службу, а единственная дочь-красавица была неосторожно отдана на попечение родственницы-парижанки госпожи Соваль, которая вела, мягко говоря, беспорядочную жизнь в столице. Что случилось далее — легко догадаться: «Племянница с великой радостью поспешила открыть первые движения сердца своему другу; ибо все общества приемлют в глазах юношества вид дружбы: чувствительность сих лет не бывает укреплена опытами, и нужда любить не малою причиной их погрешностей и несчастий. Может быть, спросят, для чего госпожа Соваль не довольствовалась общим к ней презрением и желала делить свой стыд и дурную славу с молодой девушкой, которая еще была привязана к добродетели. Надобно испытать сердце злобных; можно в оном приметить с ужасом, что их мерзкое утешение, чтоб распространять успехи зла и умножить число своих сообщников. Сии суть зараженные люди, кои прежде последнего издыхания вкушают адское увеселение из сообщения своего яду и из того, что взирают на падающих с собой»[28]. Наивная Юлия поддалась ухаживаниям злодея маркиза Жермиоля и стала его любовницей, всячески скрывая от родителей свой образ жизни. С ней познакомился молодой и приличный офицер Домаль, признавшийся ей в любви и во время этого признания узнавший, что видит перед собой родную сестру. Читатели просто обязаны рыдать в голос над этими страницами, равно как и над многими последующими, где говорится о раскаянии, примирении и прощении. Брат и сестра возвратились домой и успели застать в живых отца, который получил утешение перед кончиной. Госпожа Соваль тем временем заболела и умерла в страшных мучениях, раскаиваясь в содеянном. Похоронив отца, Юлия ушла в монастырь, где приняла добровольно самые тяжелые испытания — питалась одним черствым хлебом, носила самую грубую одежду и спала в гробу.