- Ну, давай я скажу на завтрашней планерке, что не имел ничего плохого в виду, все сразу станет на свои места.
- Вот уж спасибо, огромное спасибо тебе, - я чувствовал, что еще немного - и вмажу ему как следует, - тогда уж все поймут, дело у Чикина с этой группкой нечистое, подмазали они его, что ли...
- Да, конечно, уж лучше к этому не возвращаться. Просто в другом обзоре я основную часть посвящу твоему неувядаемому мастерству. Извини, меня, ради бога, Юраня.
От этого "Юраня" меня едва не стошнило, прямо на его блейзер с двуглавыми орлами.
- Да пошел ты, - только и сказал я, - если уж разучился русскому языку, гнал бы на немецком. Все равно никто бы ничего не понял, как сейчас...
Я быстро пошел от него по коридору. И тут меня осенило: он ляпнул не случайно, они давние дружки с ответственным, в одно время собкорили, даже поговаривали, что ответственному в Австралию помогал уехать его папашка, тот ведь ни слова ни на одном иностранном языке не знал, и нате вам, прорвался. Ответственный не так просто захихикал на летучке, он явно распивал проставленный мною "Наполеон" и раскуривал фирменные сигаретки вместе с Шаблей. Я не дошел до своего кабинета, повернул назад по длинному коридору и оказался перед ответственным. Он сидел перед готовыми макетами следующего номера.
- Как тебе обзор? - спрашиваю.
- Обзор как обзор, - буркнул ответственный и не поднял на меня глаз. Точно, что-то есть в моем предположении.
- А мне очень не понравился, особенно в одной его части, после которой тебе стало очень смешно, а мне очень неприятно.
- Какой еще части, что ты несешь? - ответственный выпятился на меня. - Да я все наперед знаю, что Сашка намелет, у него пластинка не меняется. Мне Максим Вострухов такой анекдотец рассказал, - он захохотал, - умереть можно, послушай...
Он пересказал мне анекдот с огромной седой бородищей.
- Ты отстал от советской жизни, - сказал я ему, анекдот очень старый, стыдно Вострухову, выдавшему тебе его за свежак.
Мои опасения оказались напрасны, он ничего не слыхал и выпил "Наполеон", скорее всего, со своей девушкой, при воспоминании о которой вечно закатывает глаза. Деревня! Ему бы Вику....
- Послушай, а где твой забойный материал?
- Какой еще материал?
- Мне замглавного сказал. Полоса музыкальная без него не пойдет, "какие-то там дворовые уголовницы начали петь.
- Будет, будет, строк двести пятьдесят, не меньше, плюс фото. И еще небольшой анонсик на первой полосе ...
- Ты взялся за большую раскрутку?
- Почти. Сколько я их раскрутил, да разве потом вспомнит кто-нибудь хорошим словом...
- Главное, чтобы ты обо мне вспомнил.
- За это можете не волноваться.
Я позвонил Жеке и сказал, чтобы он срочно был у меня. Завтра музыкальная программа "Сорок на сорок", я очень просил замглавного поставить наших девчушек в прямой эфир, но она сказала, что все это очень сложно, многое осталось с других передач, а тут еще давят со всех сторон. Да, надо ехать и не уходить от нее до тех пор, пока она не поставит девчушек в завтрашнюю передачу, слава богу, у них готова "фанера", мы с Жекой все последние дни только и мотались по студиям, подключили всех, кого знали, нам необходимо было, чтобы их записали в долг, необходимую сумму мы набрать никак не могли. Все готово к атаке: есть записи, к тому же вполне приличные, выйдет статья в газете. И еще необходима раскрутка по телевидению. Я уже почти договорился насчет помещения для первых гастролей в Москве, зал чуть больше трех тысяч. Жека занимался договором с одним комсомольским центром. Вере и ее подружкам нужна крыша над головой, пока же они никто, дворовая тусовка - не больше. Жека договорился, что центру пойдет пять процентов от сбора, это мелочь, почти ничего. Завтра в передаче можно будет заодно сделать рекламу и центру, который приютил у себя талантливых, но бездомных артисток. Словом, мы просто "горели" на группе "Ах!", мы забыли, что такое отдых, и даже когда позвонила Вика, Жека сказал, что сейчас мы очень заняты, но не забываем о ней, не позже чем через десять дней статья о ней разойдется тиражом в двенадцать миллионов экземпляров. Жека подрулил к редакции на "БМВ" красного цвета, какой-то его неизвестный мне друг ушел в очередной запой, дал Жеке доверенность и сказал, что он может спокойно кататься несколько недель, пока он как следует не отдохнет. Мне бы не очень мелькать возле конторы на таких машинах, лишний повод побазарить. Мог ведь приехать на своей ободранной "шестерке". Жека ничуть не растерялся:
- Да я думал как лучше, подрулим на телевидение, там все поймут, с кем имеют дело, может, прокатим твою замглавшу куда-нибудь...
- Да, там поймут и сделают объявку соответственно тачке. Солидные люди, а с кого, как не с них, брать.
- Об этом я не подумал, - сказал Жека. - Ладно, никого катать не будем.
У него все просто. Признание ошибки следует мгновенно, как из пулемета. Жеку трудно в чем-нибудь уличить, он тут же признается: "Да, я был неправ". И что тут с ним сделаешь?
- Вчера на студии я видел Распутина, - сказал Жека, - он так на меня посмотрел!
- Черт с ним! Если все удастся, большая часть его фанатов перебежит к нам. Только бы эти болваны из центра не подвели.
- Не волнуйся, ребята там опытные, бывшие комсомольские функционеры. Боролись за идеи, а теперь за деньги, я им сказал, что все будет в порядке, почувствуют все после первых гастролей.
- Ты бы мне их показал, - сказал я и тут же передумал: - Впрочем, не стоит, обо мне с ними вообще не веди никаких разговоров. Появилась статья, ах, значит нас наконец-то заметили, вышла программа по телевидению - тоже хорошо. Но не больше. Пойми меня правильно, но я...
- Да перестань ты! Все я понимаю. Мало ли что может быть.