Тем временем подбежавшие граждане поставили человека-рекламу на ноги, и тот закричал:

— Нужно выручить вон тех людей! Их схватили бандиты!

Пострадавшая бабка подтвердила:

— Самые что ни на есть бандиты!

Пионер тут же вприпрыжку побежал следом за удаляющейся компанией, а за ним поспешили остальные. Пустой переулок стал стремительно заполняться людьми. Причем, людьми самыми разнообразными, включая детей, увешанных пейджерами, плейерами и уокманами. Даже прибежал официант с подносом, очевидно, из соседнего кафе.

— Где это? Где это? — стал он спрашивать у окружающих.

— Да здесь! — отвечали ему.

— Наши там еще идут! — сообщил официант.

Вскоре собралась довольно значительная толпа, избавиться от которой без наряда милиции нечего было и думать. Злодеи, державшие Севу и профессора, занервничали, и один сказал:

— Вроде как буксы горят.

Впрочем, нервничать было из-за чего. Какой-то среднемодно одетый интеллигент предложил на всякий случай переписать номера всех автомашин поблизости, на что конопатый юноша отозвался:

— А я уже переписал!

Женщина с ребенком порекомендовала позвонить в милицию.

— Зачем? — сказал официант. — Лучше я знакомым ребятам из боксерской секции брякну, они тут рядом живут.

Пионер тем временем подобрался к бильярдщикам вплотную и пронзительно закричал:

— У одного под пиджаком пистолет!

Владелец пиджака и пистолета хотел влепить доносчику затрещину по арбузу с короткой стрижкой, но в руку ему вцепились сразу несколько человек.

— За что ты хочешь мальчика ударить? За то, что правду сказал?

Одна дама предложила мальцу:

— Возьми мой зонтик. Если будет драться — ткни ему в глаз!

— Позвольте! — возмутился кто-то. — Это будет нарушением устава!

— Никакого нарушения не будет! — возразила дама.

Ее поддержали несколько человек, в то время, как другие кричали:

— Будет! Будет!

— Пора сдергивать! — решили злодеи.

Крепкие пальцы, держащие Севу и профессора, разжались, а их владельцы резвыми акулами прорезали рыбью стаю граждан и пропали.

Чикильдеев и Потапов, видя перед собой столько разнообразных лиц, не знали, кого благодарить за освобождение. Поэтому они только повторяли, поворачиваясь в разные стороны:

— Спасибо!.. Спасибо!..

Но после того, как профессор немного пришел в себя и к нему вернулась способность логически мыслить, он задал ближайшему гражданину неизбежный вопрос:

— Простите, я не совсем понимаю… Даже совсем не понимаю… Откуда вы все… вот так сразу… И как будто знали, что у нас тут… такая ситуация?

— В общем, мы догадывались, — сказал гражданин.

— Каким же образом?

— А вот! — гражданин указал на свое ухо, в котором притаился маленький предмет. — Здесь наушник, а в кармане — приемник, он же передатчик.

— Слава богу, что я свой не забыла, сунула в сумку! — влезла в разговор та самая старушка-норушка, с которой началась заваруха. — Неужели, думаю, забыла? Пошарила— и нашла!

— Система оповещения специально разработана инженером Александром Львовичем Трехцилиндером, — сказал интеллигент в шляпе. — Если кому-то из нас нужна помощь, прибор дает сигнал — и на этот сигнал мы все собираемся.

— Простите, кто это — «мы»? — спросил профессор Потапов.

— Норлы, — пояснил шляпа.

— Норлы? — повторил Чикильдеев. — Смешное слово. На каких-то живущих в норах зверей похоже. Правда, если убрать букву Н, то получатся «орлы».

— На самом деле это обыковенная аббревиатура, — сказал интеллигент в шляпе. — От слов «нормальные люди». Неизвестно, кто придумал такое название, но мы носим его с гордостью.

— В холодную погоду я даже надеваю вязаную шапку, на которой вышито: «НОРЛ», — подтвердил небритый верзила.

— Не понимаю, кто все-таки такие эти ваши норлы? — сказал Сева. — Нельзя ли немножко растолковать.

— Ну… норлы — это которые не бросают пивные бутылки в метро, — сказал шляпа.

— Не выбрасывают старые газовые плиты на общественный сквер! — добавила старушка с болонкой на руках.

— Кормят бедных уток, оставшихся зимовать, и бродячих собак, — добавил пионер.

— Не бросают окурки в писсуар, не мочатся мимо унитаза и поднимают крышку, — сказал хмурый мужчина.

— Фу! — кошачьи фыркнула старушка.

— А что? Формально сформулировано правильно! — сказал опрятный старичок.

— Ведут себя так, чтобы перед иностранцами не было стыдно ни за людей, которые едут в троллейбусе, ни за запах от них, — сказал низенький толстый мужчина.

— Вот прекрасная национальная идея! — воскликнул профессор Потапов. — Добиться того, чтобы не было стыдно за наши троллейбусы!

— А я, например, — снова влез низенький и толстый, — всегда сажусь в метро на свободные места, чтобы не дать занять их крепким мужикам и наглым юношам, а потом уступаю свое место вошедшим в вагон женщинам.

— Тоже прекрасно! — восхитился профессор. — Как чудесно, что в нашей стране столько замечательных людей!

— Как вы можете так говорить? — возмутилась женщина в красной куртке и черных очках. — Разве не знаете, сколько на самом деле у нас в стране никчемных людей, наркоманов и пьяни!

— И просто идиотов! — тут же раздались голоса со всех сторон. — Моральных уродов!.. Воров и бандитов!.. Продажных чиновников!.. И просто бесполезных слюнтяев!

— Если всех их вычесть из народа, то окажется, что в нашей стране живет не так уж много людей! — подвела черту все та же женщина в красном.

— А норлов еще меньше! — прокричал кто-то из толпы.

— А вот говорят, есть страны, где норлов чуть не половина жителей, — сказал школьник в очках.

— Не верь статистике, сынок! — отозвался пенсионер. — Будь мудрее!

— Если вы себе придумали особое название, то почему бы не придумать еще и другое — для тех, которые мусорят в лифтах, и все такое прочее? — предложил профессор.

— А мы уже придумали! — сообщили сразу несколько норлов. — Мы называем их: злопы.

— Это вроде тех мордоворотов, что нас схватили? — спросил Сева.

— Нет, эти обыкновенные бандиты. Если бы не было злопов, бандитов было бы меньше. Злопы — это которые всюду гадят и всех ненавидят.

— Не знаю, как насчет тех, кто гадит, — сказал Сева, — но вот некоторым водителям я бы придумал самые гадкие клички. А то ведь есть такие ублюдки, который считают за честь подрезать автобус.

— А я таким уже придумал полную классификацию! — выкрикнул конопатый юноша. — И список составил! Например, тот, кто пролезает на светофоре перед всеми, а потом не видит зеленый сигнал и задерживает остальных — тот застрянец. А тот, кто говорит по мобильному телефону за рулем и из-за этого еле едет, — мобилдуй.

— Да! — мечтательно протянул один из норлов. — Если бы все, как мы, боролись с произволом, то было бы во столько раз меньше произвола, во сколько нас больше.

— Что вы имеете в виду? — осведомился профессор.

— Например, город полон автомобилей, которые поставлены так, что прохожие не могут протиснуться, троллейбусы не могут проехать, а то и вообще на газоне! Если бы граждане плевали на такие авто, мазали их мороженым — порядок бы установился.

— Некоторые из наших носят с собой хороший клей, — радостно сообщил лысый мужчина. — Как увидят авто, припаркованное без уважения к общественному порядку, приклеивают на лобовое стекло записку: «Паркуйся грамотно, злоп!».

— Но мы это не поддерживаем! — сказал пионер.

— А мы поддерживаем! — заявил пенсионер с клюкой.

— Ну и унижайтесь перед злопами!

— А вы сначала сделайте так, чтобы к вам в подъезд можно было войти без содрогания! Нельзя рваться благоустраивать страну, не благоустроив свой подъезд! А потом уже приклеивайте свои записочки!..

Профессор наклонился к Севе и прошептал:

— Кажется, Всеволод, нам пора идти по своим делам, поскольку здесь, я боюсь, начинается выяснение политических предпочтений. Сначала все разделятся на наклейщиков и ненаклейщиков, а потом наклейщики расколются на умеренных и непримиримых.