- Не перебивай. Вообще-то шестьсот лет для фея это самый расцвет сил. Это уже не мальчик, а мужчина, у которого о-го-го какой опыт в обращении с женщинами, - я мечтательно улыбнулась, вспоминая некоторые моменты своего студенчества. - Так вот, красоты он был, да и есть необыкновенной. Возраст только в глазах иногда мелькал. Знаешь, глянет иногда так, задумчиво и несколько покровительственно и чувствуешь ты себя рядом с ним дитенком несмышленым. Мда. Уж не знаю, чем я ему глянулась, но осаду он вел по всем правилам на протяжении нескольких месяцев. Все было: и конфеты, и букеты, и серенады под окнами.

  Я опять подвисла, вспоминая былое, нужно сказать с удовольствием.

  - Ну, так вот, я в тот период не ходила, я летала, ни о чем другом думать не могла, только о нем. Ну а через пару месяцев я сдалась. Все было замечательно, свечи, вино, кровать с лепестками цветов. Он был моим первым. Все было просто как в сказке. Еще месяц мы с ним активно встречались, прячась буквально по углам, чтобы насытить страсть в тот момент, в который она вспыхивала. А вспыхивала она, нужно сказать оооочень часто, - я грустно улыбнулась и продолжила под завороженным взглядом Алены. - А потом он начал терять ко мне интерес. Ведь вокруг еще столько неохваченных, невинных барышень.

  - И шо ты сделала? - спросила она завороженно.

  - А ничего, - я с натугой улыбнулась, украдкой смахивая слезу. - Если любишь по настоящему, то отпустишь любимого, как бы тяжело тебе не было. А я любила.

  Аленка хлюпнула носом и сочувственно замолчала. Мы просидели в тишине минут пятнадцать, думая каждая о своем.

  - Ладно, вставай, у нас еще три камина не чищены на этом этаже, - напомнила я Алене о работе.

  С оставшимися каминами мы справились быстренько. Аленка только время от времени бегала во двор, выносить золу и тут же возвращалась обратно. Под конец остался только камин в библиотеке, большой такой, основательный. Попробуй другим такое помещение отопить. Книги от него находились далеко, чтобы избежать пожара от искры. Возле самого камина находилось несколько высоких и удобных кресел. И одно из них было занято, кто там сидел было не видно. Видно было только закинутую ногу на ногу и мерно раскачивавшуюся туфлю, на кончике пальцев.

  - Я Вам туточки не помешаю? - спросила Аленка у занимавшего кресло мужчины.

  - Ну что Вы, милочка, - раздался бархатный, смутно знакомый голос и из-за спинки стула показалась голова принца в очках. - Вы пришли камин почистить?

  Выглядел он чуть по-другому. Волосы были аккуратно причесаны, а не стырчали в разные стороны. На носу круглые очки, рубаха не распахнута на груди, а аккуратно застегнута, в руках толстенный фолиант. В общем, вид у нашего прынца был благообразный и прилизанный аж до зубовного скрежета. Просто удивительно, как в одном человеке может сочетаться столько противоречий, рубаха-парень и вот такой милашка-очкарик, которого хоть к ране прикладывай.

  - Ага, - только и смогла сказать Аленка, бочком двигаясь в сторону камина. - Я туточки, я быстро.

  Она споро заскребла лопаткой в камине, стараясь не сильно выпячивать пострадавший филей. Принц в это время с любопытством следил за представлением, но попыток прокомментировать или возобновить ощупывание кормы не проявлял. Он скорее наслаждался созерцанием демонстрируемых форм. А Аленка под его восхищенно-ехидным взглядом, краснела, бледнела и еще больше размазывала сажу по лицу, утирая пот со лба. Но вот и с этим камином было покончено.

  - Ну, я пойду? - спросила она робко.

  - Иди- иди, - он махнул повелительно рукой. - Хотя стой. Ты новенькая?

  - Ага.

  - А звать то тебя как?

  - Золушка, - проблеяла она удивленно.

  Это что, у него прогрессирующий склероз? Утром же знакомились.

  Аленка быстро вскочила за двери и припустила со всех ног в сторону двора. Там вывалила на кучу золу из камина, припрятала инвентарь до завтра и ни с кем не прощаясь, побрела в сторону дома, бурча некормленым желудком. У нас был водный день. Как бы она не скопытилась по дороге домой. Но обошлось, домой мы добрались довольно быстро и я погнала ее на вечернюю тренировку. Ее Алена провела, задумчиво уставившись в одну точку, и периодически томно вздыхая во время растяжки или прогибаясь как кошка.

  - Ален, - рявкнула я ей на ухо.

  - Га? - встрепенулась она. - Шо такое?

  - Ты, в каких эмпиреях витаешь? - попыталась я привлечь ее внимание.

  - У чем? - удивилась наша звезда.

  - Вот дурында необразованная, в облаках витаешь.

  - Ааа, так бы и говорила, а то пиреи якись, - пожала она плечами и продолжила упражнения на растяжку.

  - Ниче-ниче, будет и на моей улице праздник, - погрозила я ей пальцем. - Возьмусь я за твое образование после следующих десяти килограммов.

  - Ой, вже напужалася, - махнула она рукой.

  - Это ты деточка зря, - сказала я тихонько. - Ну да ладно, еще успеешь оценить все прелести обучения экстерном.

  После разминки я заставила ее выпить два стакана воды и вот в таком виде улечься спать. Завтра все-таки рано вставать. Желудок у нее бурчал полночи, требуя еды незамедлительно. Аленка крутилась, сбивая простыню, и никак не могла уснуть. Бедняжка считала баранов, постоянно сбиваясь после второго десятка и бурча 'много, ой как много ентих баранов'. Я с ней была даже где-то согласна, но имела ввиду я совсем другое.

  В итоге, рано утром она встала совершенно разбитая и не выспавшаяся. Видя такое ее состояние, я даже не рискнула выгнать ее на пробежку, заставив только сделать необходимый разминочный комплекс упражнений, а потом разрешив позавтракать. Вы бы видели, с каким фанатичным блеском она впилась в вареную куриную ножку, заедая ее все тем же капустным салатом, правда уже с добавлением морковки и свежего лучка.

  После того как с салатом и курочкой было покончено, мы отправились на второй рабочий день во дворец. Слава богу, дорога много времени не заняла и мы почти не опоздали. Какие-то несчастные пять минут.

  - И таки шо у нас тут? - вещал дворецкий, стоящий с часами возле входа для прислуги и улыбался нам как родным. - Опаздуны, ой, родные мои, хорошие! Проходите не стесняйтеся. От туточки у тенечек стройтесь, шоб вам голову не напекло, бедненьким. А то работать не смогете.

  Когда весь опоздавший контингент был собран и построен в линеечку, Иосиф Моисеевич стал прохаживаться перед ними с совершенно счастливой улыбочкой, периодически накручивая на палец взбитые букли парика.

  - Ой, ну Ви таки сделали мне улыбку! Отнеслись как к отцу родному. Ви же знаете, шо Вам будет за опоздание? Шо нет? Таки и не догадываетесь? И шо ты Михалыч головой мотаешь, а ну дыхни на меня. Ой, ты моя лапа! Пьяненький! Прелесть моя! Ну, уважил старика! Молодца!

  Пока дворецкий распинался перед строем, я сидела на Аленкином плече и тихо офигевала. Это вот сейчас что такое происходит? Чему это он радуется? А народ чего такой смурной? Ну, опоздали, с кем не бывает. Не выгонят же за это, в самом-то деле. Таки да, не выгонят.

  - Ой, Ви моя хорошая, - дворецкий остановился напротив Аленки и протянул в ее сторону ручку лодочкой. - Ну и шо Ви на меня так удивились, как Моисей на пустыню? Штраф платите.

  - Який штраф? - у Аленки аж губы начали подрагивать от обиды и несправедливости происходящего. Еще толком ничего заработать не успела, как тут же денег должна стала.

  - Как який? За опоздание!

  - Скока? - прошептала Алена.

  - Серебрушечку, радость моя! - он просто на глазах расцветал, собирая штрафы с подчиненных. - Ой-вей, Михалыч! Ну, шо Ви скупитесь? Шо Ви мне одну протягиваете? Да еще и трясущимися ручонками! Ви пьяный? Пьяный! Опоздав? Таки да! Два нарушения режима у дворце, Ви зацените, батенька! Цельных два! И таки шо мене с Вами делать? Простить? А?

  - Прости, отец родной! - взвыл Михалыч.

  - Прощаю, - дворецкий царственно махнул рукой в сторону Михалыча, а народ недоверчиво запереглядывался. - Не уволю. Но денюжкку-то гони.