Прыгнул в бот. Темнели небеса

Над водою сумрачно-свинцовой.

Долго шел он и нашел едва

Острова в пучине океана,

Где росла забвения трава

Цвета солнца и зари багряной.

И сорвал ее и снова в путь

Сквозь тумана голубого стены,

И в пропитанную солью грудь

Ударяла яростная пена.

Но несчастьем та трава была,

Что росла на островах вдали,

Ту траву забвения и зла

Далеко обходят корабли.

Ходит-бродит по волнам моряк,

Он узнал прибрежья всех широт,

Но не держат шлюпку якоря,

И моряк любимой не найдет.

Никогда не бросит он весла,

81

Никогда он не поймет того,

Что трава забвенья проросла

В сердце одинокое его.

* * *

Н.K.

Снился мне тревожный ветра клёкот,

Пушки сталь, июля тяжкий зной,

И еще простертое широко,

Плещущее море подо мной.

Снились мне орудий гром и пламя,

Пена набегающей волны,

В небе трепетавшие над нами

Боевые вымпелы страны.

Снился мне товарищ по сверхсрочной,

Звонких гильз дымящаяся медь, -

И бойцам, прицел и целик точный

Я сказал пред тем, как умереть.

* * *

Трудом и боем проверяют душу,

Не отступив, пройди моря и сушу

И уцелей в горниле грозном их,

Чтобы себя и мужество решений

Проверить сталью и огнем сражений.

И в этом право на строку и стих.

82

СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ

У РОДНЫХ БЕРЕГОВ

МАТЕРИ

Тебе, оставшейся далеко,

За гранями полей и рек,

Не перестать о сыне флотском

Надеждой и тоской гореть.

Моя родная, слов немного,

Которыми могу сказать:

«Как я хочу, чтоб без тревоги

Меня могла ты ожидать.

Припомни снова, улыбаясь,

Как шла ты, мной гордясь не зря,

Когда сынов страна родная

Служить послала на моря.

Скажи отцу и близким также,

Что счастье - это наша жизнь,

Стоим морских ворот на страже,

Храним Союза рубежи.

И если письма будут реже

И станет грозен дней прибой,

Не ослабляй своей надежды

Ненужной болью и тоской.

Вернут земле меня пучины,

Пройду сквозь бури и бои

Поцеловать твои седины

И руки теплые твои».

1937

ПРИСНИВШИЕСЯ СТИХИ

Мне снилась светлая аллея

83

И шум приморских тополей,

И легкий флаг взмывал, алея,

Над палубами кораблей.

В глубь суши, прочь от узких сходен

Меня уводит быстро сон

К тем дням, когда я был свободен,

Беспечен, счастлив и влюблен.

И дальше, дальше, к тем закатам,

К тем рокотам весенних вод,

Когда на диво всем ребятам

Я выкупался в ледоход.

Синеют ели за рекою,

Воде наскучило роптать,

И безмятежною рукою

Моей щеки коснулась мать.

И через хаос лет туманных,

Где «я» теряет всякий след,

В тот легкий сумрак первозданный

Младенческих безгрешных лет.

Очнулся я - луна в зените,

И, зеркалом отражены,

Упав на лоб, тускнеют нити

Холодной лунной седины.

Души надеждою не грея,

Я зеркало отбросил прочь.

Понятно все - я стал старее,

Мне снилось детство в эту ночь.

1940

* * *

Всё, как прежде, и улицы те же,

По-знакомому нешироки.

И ресницы целует мне свежий

Синий ветер, летящий с реки.

Так же никнут зеленые ивы

84

Позолотой осенней ветвей.

И походкой неторопливой

Бродит утро по теплой траве.

Над травой, над водой, над домами

Голубой и бескрайний простор.

То же солнце горит за плечами,

Выплывая из солнечных гор.

Каждый камень мне в память положен.

Но меня здесь узнают навряд.

И глядит незнакомый прохожий

На нашивки и черный бушлат.

Что осталось от памяти звонкой

Гармониста, гуляки, певца?

И не встретить мне девочки тонкой,

Полюбившей меня до конца.

За плечами матросские годы,

Штормовые, соленые дни,

Над Кронштадтом скупые восходы,

Маяков голубые огни.

Неужели шумевшая юность

Не заплещет, как прежде, волной?

И иные крутые буруны,

Рассыпаясь, бегут надо мной.

Стынет золото ленточек черных

Над моим загорелым лицом.

Вот у дома, где синие шторы,

Мы стояли под вечер вдвоем.

Что ж, зайду - не узнает, пожалуй.

Может быть, не живет уже здесь.

Может быть, незнакомою стала

И не любит соленый норд-вест.

Разве вспыхнут кронштадтские дымы

Золотыми кострами весны.

Сохраню - вензелями литыми

На руке пролетевшие сны.

85

И не надо ни взоров, ни встречи.

Путь к отцовским стенáм недалек.

Солнце греет широкие плечи

Моряка, отслужившего срок.

1939

ТРУБКА

Бывает так, что жизнь накренит

И волны хлынут через борт,

И женщина, и друг изменят,

И в бурю не увидишь порт.

Но будет ветер или вьюга, -

Не отойдет, предав меня,

Лишь трубка - верная подруга,

Со мной плывущая по дням.

Она дает тепло и радость.

И согревает моряка

Под ветром влажною прохладой

Крутая горечь табака.

И синие узоры дыма,

Переливаясь голубым,

Напоминают о любимых,

Таких же ветреных, как дым.

Их были нежны поцелуи,

Их память светла и легка.

Ценю - как лучшее - крутую,

Крутую горечь табака.

1937

ПИСЬМО

Нас всю ночь трепал циклон жестокий,

Воздух горек был и жгуч, как дым.

Били в борт тяжелые потоки

86

Океанской яростной воды,

Листьями узорчатыми веют,

Колыхают пальмы за плечом,

Над заливом вычерчены реи,

Море от заката горячо.

Я пишу домой, в матросском баре

Синий дым от кепстена повис,

Моряки в коричневом загаре

С гавани приносят свежий бриз.

И, улыбку отдавая в дар мне,

Но в глазах жестокость затая,

Правит здесь величественный бармен

Именем Георга-короля.

Здесь не слышен смех и говор женский,

Только льются флейты серебром,

Брякают истертые сикспенсы,

Льется в кружки низкопробный ром.

Ненавистью сердце громыхает,

Ярость бьет в артерии висков,

Вот за столиком сидит шанхаец,

Отдающий в рабство моряков.

Не ударить в выбритую морду,

Мистеру... чтобы свалился в крен,

Но хранит веселый «люстиг бординг»

Каменный английский полисмен.

И за позолотою экзотик

Вижу я, как в солнечных краях

Люди голодают без работы

И без грузов корабли стоят.

Близкий шторм и здесь уже заметен,

Взгляды стали сумрачней и злей,

Скоро в мир ударит свежий ветер,

Уносящий троны королей.

От Одессы до далекой Кубы

Исходил я бурные моря.

87

Перетрескались от ветра губы,

Загрубела и душа моя.

Мы придем, туманы переспоря,

Сквозь засады мелей и валов,

Чтоб увидеть маяки на створах

Радостных советских берегов.

1940

НЕ ПЛАЧЬ, МОЯ МИЛАЯ МАМА!

Мой отпуск кончается скоро,

Кончается счастье и сон.

И вновь вспыхнет свет семафора,

Умчит меня тряский вагон.

И вновь будут мачты и флаги,

Походы, маневры, бои.

Соленая, звонкая влага

Омоет ресницы мои.

Ну, что ж, моя милая мама!

Моя дорогая, не плачь!

Сберег я, тебя вспоминая,

Всю нежность любви и тепла.

Со мной ничего не случится,

Глубины отпустят меня.

Для жизни, достойной балтийца,

Для блеска и радости дня.

Вернусь я, пропахший ветрами,

Из мира бурунов и вьюг,

Чтоб снова увидеться с мамой

И чувствовать радость свою.

1939

ПО КОМСОМОЛЬСКОЙ ПУТЕВКЕ

Морские года надо мной отшумят,