Поеду на родину в отпуск.

88

И к поезду встретить придет меня брат,

Не видевший брата матросом.

Теперь он на голову выше меня,

Гудит здоровенною глоткой.

И, вещи на плечи тугие подняв,

Идет возмужавшей походкой.

И вместе бок о бок мы к дому идем,

Заняв ширину тротуара,

И падает снег голубым серебром

На лед небольшого бульвара.

О доме рассказывает не спеша

Шагающий крупно братишка...

«И мать, и отец не поверят ушам,

Твой голос за дверью услышав.

По-прежнему робит отец у станка,

Командуя лучшей бригадой,

Увидеть сегодня тебя, моряка,

Ему несказанная радость.

Я кончил недавно вечерний рабфак...»

И выданную комсомолом

Брат бережно держит в тяжелых руках

Путевку в военную школу...

И в радости вспыхнувшего лица,

И в голосе этом бодром

Я вижу товарища и бойца,

С которым уходишь в походы.

И долгие вахты стоишь по ночам,

А шторм налетает косматый,

И ночь оседает свинцом на плечах -

На взмокшем балтийском бушлате.

Товарища, с кем я пошел бы на флот,

Который в бою не изменит,

И вместе с тобой к аппарату встает,

А если убьют - он заменит.

1938

89

ВСТРЕЧА

Под ногами псковская земля,

Город тих, в кольцо столетий сжатый.

Ленточка с тисненьем корабля

Чрезвычайно нравится девчатам.

И идет моряк через вокзал,

Славою балтийскою отмечен, -

Голубые чистые глаза,

Молодой, большой, широкоплечий.

Вечереет. Голубее тишь.

Парень обращается к старушке:

«Как бы мне в Тригорское пройти,

В те места, где жил и думал Пушкин?» -

«Да откуда ты, хороший мой?» -

«Далеко, мамаша, с синя моря». -

«Ты иди, сынок, тропой прямой

Вверх на холм, а там направо вскоре».

Ускоряет легкие шаги.

Так идут, товарища встречая,

До того, чьи песни дороги

И летят над волнами, как чайки.

Лодка шла под свод глубин глухих,

Отдых был от гнева урагана.

Вся команда слушала стихи

О весне, о Ленском, о Татьяне.

Времена остановили бег -

И сквозь шум и пену бури рвущей,

Как товарищ, приходил в отсек

Смуглокожий и курчавый Пушкин.

А потом в морскую голубень

Снова шли беречь поля и воды

Той страны, что грезилась тебе

Матерью сияющей свободы.

90

Старый парк, дерновая скамья...

Глянул вниз, где «Сороти извивы»,

Ленточки взвиваются стремглав.

Вечер нависает над обрывом.

Может, сохранила тишина

Дрожь созвучий голоса поэта,

Может, эта старая сосна

Пушкина ладонями согрета?

Так идут минуты не спеша,

Как разливы песни непропетой,

Краснофлотца смелая душа

Радостью свидания согрета.

И тогда, на край обрыва став,

Под закатной безграничной высью,

Говорит он долам и лесам

Пушкиным взволнованные мысли:

«Александр Сергеич! К этим скатам,

Делегатом от морских ребят,

Я пришел издалека, с Кронштадта,

Чтоб сказать, как любим мы тебя.

Каждый томик твой, добытый нами,

Бережем, в моря уходим с ним,

Жизнь твою и дум высоких пламя

Мы любовно в памяти храним.

И, услышав звоны слов поющих,

Видя строк серебряную нить,

Мы учились чувствовать, как Пушкин,

Чтобы крепче Родину любить.

А потом... Храпят и рвутся кони,

Синеват снегов февральских цвет,

Поднимают подлые ладони

Наведенный точно пистолет...

Только как бессмертное разрушить?

Только как великое убить?

Ты воскрес для нас, любимый Пушкин,

91

Чтобы с нами петь, бороться, жить».

Вечереет. Горизонт топазов.

Догорает псковская земля.

И идет к заре голубоглазый

С броненосной Балтики моряк.

1935

ВЕСЕННИЙ СОНЕТ

Усердье солнечной работы,

Ветров стремительный полет -

И под мостом круговороты

На волю вырвавшихся вод.

И льдины, хрупкие, как соты,

Уже Нева о камень бьет,

Гудков пронзительные ноты

Летят до солнечных высот.

Сверкает пламя автосварки,

И покрывает сурик яркий

Сталь прочеканенных бортов.

И, созданный наукой точной,

Корабль покинет стапель прочный,

К походам и боям готов.

1939

РОЖДЕНИЕ СТИХА

Расплавленный металл стихотворенья,

Бесформенность пылающая строчек...

Я открываю напряженно лист -

Кипучей лавой образов и речи

Разбрызгивая искры вдохновенья,

Поток стихов сверкающе стекает

В законченную строгость формы

И, твердостью упругой наливаясь,

92

Надежной сталью в рифмах застывает.

Я зажимаю теплую отливку

В тиски тугие критики жестокой

И первый шлак и корку слов ненужных

Решительно зубилом обрубаю.

Я ощущаю крепкую весомость

Строки стиха, отлитой ныне мною,

Как инструмент, годящийся к работе,

Как лезвие, отточенное к бою,

И стих готов, возьми его, товарищ!

Работай с ним уверенней и крепче,

В цеху, в труде,

А если будет нужно,

Ты перелей его слова на пули

Или на сталь гремящего снаряда,

Чтобы слова взрывались и с разлета

Осколками пылающими били.

1940

В СЕНТЯБРЕ

Людская молвь и конский топот

Колеблют пламя ночника...

То брежу я... Лишь сосен рокот

Вошел в сторожку лесника.

Нет ничего, лишь сумрак сжатый

Пластом ложится на крыльцо

И дышит хвоею и мятой

Сухая ночь в мое лицо.

И третью ночь через прохладу,

Через сплетение ветвей

Глядят лучистые плеяды

В глухую ночь души моей.

Глядят бесстрастно, без укора,

Не обещая, не маня,

93

Как в дни, когда глаза-озера

Сверкали небом для меня.

Стою под звездным синим блеском

Недвижно долгие часы...

Идет сентябрь по перелескам

Под утро, синим от росы.

1939

ДУШЕ ОДИН КОРОТКИЙ МИГ

Душе один короткий миг

Лететь к сверкающему гроту.

Всевластно воскрешает Григ

Одну ликующую ноту.

Мои несбыточные сны

И страстные желанья бунта,

Они опять воскрешены

Волшебным посохом Пер Гюнта.

Не за тебя ли дрался я?

От крови потемнели скалы.

Меня готова мчать ладья

В пределы огненной Валгаллы.

Дорога к небу горяча,

Но там я буду биться снова.

О нет, не вынимай меча

Из сердца гордого и злого.

Отдай же воина костру,

Да хлынет зной из сучьев ели,

И вырви меч, и я умру

В круженье огненной метели.

Но даже в тверди голубой

Бороться я не перестану,

Любить и странствовать с тобой

По золотому океану.

1941

94

* * *

Азийский зной безумствует, но синий,

Эмалевый прохладен небосклон.

Здесь был Эфес, стоял здесь храм богини,

Сияя чистым мрамором колонн.

Стремился ввысь полет победных линий,

Но час пришел, Дианы храм сожжен.

Века текли и красный прах пустыни

На горсть углей ветрами нанесен.

И я, ревнуя к славе Герострата,

Тот светлый храм, что я воздвиг когда-то,

Разрушил, сжег дотла в своей груди.

Горит огонь, души моей не грея,

И ветра нет, чтобы его развеять,

И не зальют его углей дожди.

1939

Я ДУМАЮ О ТЕБЕ

Я думаю о тебе,

Такой далекой и близкой.

Балтийская голубень

Взволнована сонным бризом.

К закату клонится день,

Роняя в воздух прохладу.

И вот ты пришла ко мне

И села, как прежде, рядом...

На якоре вечер стоит,

Бриз пахнет смолой и канатом,

Озябшие плечи твои

Я кутаю черным бушлатом.

Вельботы идут к кораблю

В червленом пламени тучи,

И я говорю «люблю»,