От пирса из гавани прочь в темноту,

И сразу соленую горечь

Невольно почувствует штурман во рту:

«Здорово, Балтийское море!»

И нить пеленгатора пересечет

Огонь, что от мола направо,

Обычное дело: осенний поход

Из нашего порта Либавы.

Обычное дело. Иные прочтут

Статью об ученьях в газете

И вслух помечтают о благах кают,

О легкой волне на рассвете.

А нам ни к чему эти блага кают,

Нам много нужнее другое:

Уменье людей, что подлодку ведут,

Сознанье готовности к бою.

Вперед, вперед! - трубил нам норд-ост,

Беснуясь над вспененным миром,

110

И было сияние северных звезд

Единственным ориентиром.

И вот потерялся зримый след,

И море укрыло нас,

Спокойно горел электрический свет,

Потускивал гирокомпáс.

Сигнальщик ругал подступившие льды,

В ладони измёрзшие дул.

Стекали капли соленой воды

С обветренных твердых скул.

Сто раз перекладывались рули -

То мы проходили шхеры,

И снова всплывали, и к Сескару шли

Путями славной «Пантеры».

Условны маневры, сражений нет,

Но время грозою богато.

И скользкие туши стальных торпед

Недвижно лежат в аппаратах.

Сменяют ночи бурные дни,

Мы покидаем квадрат.

На створах Либавы горят огни,

А выше огней - закат.

И тот, кто любит Советский флот

И славу своей страны,

Поймет, что с победою лодка идет

Из сумрачной глубины.

Машины, оружие, руль и компас

Покорны рукам умелым,

Так становится смелость для нас

Вполне обычным делом.

1940

ДРУГУ

Пространство голубое,

111

Идущий в море флот,

Трубе не петь отбоя,

А звать бойцов вперед.

Но в стёкла дальномера

За брызгами валов

Нам виден берег серый

И мачты крейсеров.

Здесь показать нам нужно,

Зачем мы рождены.

Уже запели дружно

По башням ревуны.

Крепи к победе волю,

Смелей веди борьбу!

За боевую долю

Благодари судьбу...

1940

ТОВАРИЩУ

На Черноморье шторм десятибалльный,

В Новороссийске буйствуют ветрá.

Товарищ мой, отдай салют прощальный,

Давно с тобой нам свидеться пора.

Давно пора, преграды далей руша,

Спаять сердца и руки заодно.

Шторма изрядно высушили душу,

Но дружбе в них иссохнуть не дано.

Ложись на норд с предгорий знойных Крыма,

И мы тогда в безмолвии ночном,

Окутавшись котельным синим дымом,

Поговорим о счастье боевом.

И выйдем в ночь, где сумрачные воды

Дробят о камень черную струю,

Где в зареве немеркнущем заводы

112

Морскую мощь республики куют.

Спеши, товарищ, - море стало нашим,

И пусть походы холодны и злы,

Форштевнями стремительными вспашем

За Таллином балтийские валы.

На Черноморье шторм десятибалльный.

Пора вернуться в бухту кораблю.

Я жду тебя упрямым, беспечальным,

Таким, какого знаю и люблю.

1941

ЛЕЙТЕНАНТ СУХАНОВ

Лейтенант флота

Суханов был одним из

главных участников в

подготовке покушения на

Александра II 1 марта

1881 года. Вместе с

народовольцем

Кибальчичем он

приготовил бомбы,

которыми русский царь и

был убит. 28 апреля 1881

года Суханов был

арестован и впоследствии

расстрелян в Кронштадте.

Времени тяжелые туманы

Не закроют гордого лица.

Дайте руку, лейтенант Суханов,

Руку человека и бойца.

Нет, руки не даст, звенят метели,

Пролетая в мартовскую стынь.

Он расстрелян был за цитаделью

У кронштадтской крепостной стены.

113

Волны лет прошли над морем хмурым,

Лишь о лучших помнят корабли,

Лишь о тех, кто жизни слили с бурей,

Имя в революцию внесли.

Может быть, впервые гневным пульсом

Подсказала вам дорогу кровь,

В дни, когда зеленой злою улицей

Медленно тащили моряков.

Может быть, тогда вам, горло стиснув,

Душен стал гардемаринский шарф,

По плечам когда по голым свистнул

Кожу рассекающий удар.

Знаем, завербованный надолго,

Навсегда... и это не забыть,

Получили вы в «Народной воле»

Гордое оружие борьбы.

«Нужно так, чтобы снарядом рвущим

Разгромить самодержавья власть.

Нужен взрыв» ...Летят года и тучи!

Лейтенант окончил минный класс.

И в руках испытанная сила,

Для чего он узким шел путем,

Кто расскажет, как его давило

Эполет тяжелое литье.

Сложная конструкция запалов.

Вечера и ночи в мастерских...

Не один - матросы помогали

Оболочки спаивать куски.

Не один работал он и дальше,

Близок срок, полиция не спит,

Дело консультировал Кибальчич,

Вместе добывали динамит.

Революции отмечен пробой

День, когда на невской мостовой,

Прогремели взрывы этой бомбы,

114

Бомбы, изготовленной тобой.

В арестантской порванной шинели,

Но такой же твердый, как всегда,

До конца вы выслушать сумели

Гнусную комедию суда.

И лишенный чина и мундира,

Имени... в Кронштадт везут опять,

В черном обшлаге у конвоира

Приговор короткий - расстрелять.

Высится освистанная штормом,

Сложена из ребер валуна,

У дороги Цитадельской торной

Южная кронштадтская стена.

От залива ветер несся с гулом,

По-весеннему штурмуя день.

И в последний раз тебе сверкнула

Заревом свободы голубень.

Ты услышал, ставший у сугроба,

В залпе революции прибой,

Но с сухою, беспощадной злобой

Барабаны взвыли над тобой.

Солнце льется огненною плавью

С силой из далекой высоты.

Лишь теперь бушующею явью

Ожили надежды и мечты.

Всех, поднявших вымпелы свободы,

Выносивших ярость черных вьюг,

Всех, прошедших каторжные годы

И сложивших голову свою.

Там, где ты готовил бомбу кинуть,

Разорвать холодный гнет оков,

Учатся в стенах электроминной

Сотни комсомольцев-моряков.

Смелых, закаленных и упорных,

Побеждающих напор волны,

115

Вставшая за мир полей и торнов

Боевая молодость страны.

1941

ДОРОГА ТАМАНЦЕВ

Эту песню о боях, о совсем недавних днях

Прочитал я на обветренной скале,

Где добрался до меня отблеск лунного огня

И светил мне безотказно в синей мгле.

Это был рассказ о том, как отряды шли хребтом

Гор, покрытых льдом и снегом навсегда.

Слов, начертанных штыком, не найдешь, прочти

хоть том

Первоклассного военного труда.

Шли потоки по камням, пели, струями звеня,

О матросах, утвердивших красный флаг,

И в ущельях вдоль ручья слышен гром копыт коня

И пехоты наступавшей тяжкий шаг.

На хребте Варада шквал, облакам не дав привал,

В черноморский их опять погнал простор.

На груди отвесных скал эту песню я читал,

И храню ее, и помню с этих пор.

1939

БОЙЦУ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОГО БАТАЛЬОНА

Его сволокли с парохода

И руки связали шкертом.

Горячее солнце восхода

Ударило в камень лучом.

Стоял он спокойно и прямо,

Как будто под сенью знамен,

И помнил: в горах Гвадаррамы

Идет на врага батальон.

И север он вспомнил дремучий,

116

Простор полноводной реки,

Нависшие серые тучи,

Тепло материнской руки.

Глухую норвежскую волость

И отблеск пожаров в снегах,

И трубка тогда раскололась

В сомкнувшихся твердо зубах.

В столбе налетающей пыли

Взлетели веревок клочки.

На уровне сердца застыли

Тяжелых винтовок зрачки.

Скатилось по склону утеса,

Туда, где гуляют валы,

Тяжелое тело матроса,